Армен Григорян: "Мой "сольный проект" сейчас ушёл в виноделие"

26 марта группа «Крематорий» дала большой концерт в клубе «Кури Бамбук». Под крики нетерпеливых зрителей, доносящиеся из зала, в гримерке лидер группы Армен Григорян очень тепло пообщался с «Афишей Нового Калининграда.Ru» о виноделии, увлечении женщинами и альтернативах психотерапевтам.

 - Армен Сергеевич, Вы родились в семье дипломатов, а почему тогда  поступили в Авиационный институт? Вероятно, родители хотели, чтобы Вы пошли по их стопам?

- Папа у меня закончил Московский авиационный институт, факультет самолётостроения. У него два высших образования, так как параллельно он ещё учился в МГУ на факультете восточных языков, арабское отделение. Папа был, по сути, авиаконструктором, но со знанием языков. Соответственно, в своё время пользовался большим успехом, поскольку всё вооружение, в том числе и авиационное, мы поставляли на Ближний Восток. Он там работал какое-то время тогда ещё под руководством Примакова. И они с мамой фактически шесть лет жили в Арабском мире, курсировали от Багдада до Египта, а я болтался в Москве с бабушкой. Впервые увидел своих родителей только в шесть лет.

- Выходит, Вы, всё же, пошли по стопам отца?

- Да, и, кроме этого, в Московском авиационном институте был большой плюс: "индульгенция" от армии. У нас там был военный факультет, и мы, таким образом, спасались от воинской обязанности.

Наличие военной кафедры спасало нас от воинской обязанности. В те годы я имел честь познакомиться с Юровым Николаем Николаевичем, тогда он был капитаном, а ныне является полковником и проректором МАИ. Он изменил моё представление о военных. Николай Николаевич – потомственный офицер, интеллигент, большая умница, с превосходным чувством юмора. По-доброму, по-отечески относился к нашим музыкальным экспериментам, за что я благодарен ему до сих пор.

- Студенческую жизнь вспоминаете?

- Очень смутно. Я не помню себя сидящим в аудитории, помню себя за столом, играющим в карты, бесконечные попойки с самого утра. Мои бедные родители наивно полагали, что когда я беру дипломат с утра и иду в институт, я именно туда и направляюсь. Хотя, каждый день начинался с каких-то посиделок, у нас было несколько центров в Москве, пивных, где собиралась очень интересная московская публика. У нас же не было ночных клубов. И каждый вечер заканчивался в какой-то квартире,  где было много интересных и знаменитых людей. Жизнь и протекала в таких вино-посиделочных местах.

- Не жалели, что именно такое высшее образование получили? И вообще нужно ли высшее образование человеку?

- В то, советское, время надо было точно. А если не работаешь по специальности это не есть трагедия. Мне родители помогли, и я наверстал в музыкальном плане в своё время всё, что требовалось. Они мне наняли одного из лучших преподавателей. Был такой гитарист Кошкин, у которого я занимался. Но самое главное,  родители не довлели никогда надо мной, и за это им огромное спасибо. Если бы я тогда пошёл по стандартному пути социального развития: аспирантура,  партия... Но я получил, всё же, некую свободу, и моя жизнь отличалась от жизни многих людей. Конечно, мы не были абсолютно свободными, но не испытывали давление перста указующего. Как, например, люди, которые работают на каких-то государственных службах, где постоянно приходится кривить душой перед начальством.

- То есть родители не только не противились Вашей музыкальной карьере, но ещё и поддерживали?

- Они вначале-то противились, потому что в представлении родителей тогда музыкант - это ресторан, кабак, какие-то тёмные личности и девушки, не входящие в приличное общество. Но самое главное, что когда всё началось, и меня впервые показали по телевизору, тогда у родителей что-то щелкнуло в голове.

- А что это был за сюжет?

- Это была трансляция с какого-то концерта, где выступали ДДТ, "Звуки Му" и ещё много групп.

- То есть получается, что следующий день после этой трансляции можно назвать днём, когда Вы проснулись знаменитым?

- По тем временам - да, это было что-то. Родители-то думали, что их лоботряс только в карты может играть, а тут  - бах. С этого как-то всё и началось.

- А вообще популярность не тяготит? Как-то ощущаете её?

- Мы как-то немножко устали от переездов, очень много даём концертов. Я понимаю, что мы как люди, которые занимаются рок-н-роллом, должны всё ездить и много работать. Солдат не может сидеть в казарме. Но с материальной точки зрения, лучше сидеть в Москве и никуда не ездить. Я получаю удовольствие от концертов, и на сегодняшний день это стало важнее. Раньше это был некий образ жизни, трезвым-то на сцену считалось неприличным выходить. А сейчас напротив, начал получать удовольствие от процесса выступления, и стал требовать большего профессионализма от музыкантов, на сегодняшний день это очень профессиональная группа. Мне просто приятно находится на сцене, ощущать эту музыкальность.

- В какой степени изменился состав?

- В «Крематории» было очень много всяких разных людей, в общей сложности за всю историю группы у нас переиграло около 40 человек. Последние несколько лет было важно создавать что-то, чего не было раньше. К новому альбому был подход, что нам нужна  свежая кровь в коллективе. У нас постоянно происходила ротация музыкантов. На днях мы были в Нижнем Новгороде, и я был удивлён количеству совсем юных девочек на концерте. Они больше реагируют на альбом «Амстердам»,  это какая-то «интернетная» публика. Мы смотрим на них и думаем, хорошо это или плохо, что на нас ходят не только старые поклонники, но и такие девочки? Мы интересны новому поколению, потому что у нас такой подход: всегда двигаться дальше, не буксовать на месте.

- Почему же тогда появилась потребность в сольном проекте «Третий ангел»?

- Это чисто студийный  эксперимент, мы поменяли целиком подход к записи. Если  раньше это было групповое творчество, и мы придумывали аранжировки вместе с музыкантами, то в данном случае - это  работа исключительно с аранжировщиком и саунд-продюсером. Фактически, все песни делались «на столе», на компьютере, до каждой ноты. Музыканты, которых мы приглашали, ничего своего не играли, а играли лишь то, что им предлагалось. Это был революционный подход для нас, потому что я даже не представлял себе, что такое возможно, такой  технический, инженерный и продуманный подход к музыке, никак не вписывающийся в рок-н-ролльное сознание. Вплоть до того, что мы даже подбирали гитары по звуку определённого года выпуска. Но это сыграло свою роль, так как на опыте «Третьего ангела» мы записали «Амстердам» точно по такой же схеме.

- Сейчас у этого проекта есть какая-то перспектива?

- Сегодня уже записан новый альбом, но я не хочу его выпускать, потому что я могу кого-нибудь и напугать этим альбомом. Это абсолютно экспериментальная музыка, надо пока повременить с этим.

- А группа «Крематорий» сейчас чем занимается? Идёт ли какая-то работа над новым материалом?

- Что касается студийной работы, то мы давно ничего не делаем, так как активно гастролируем. А у каждого есть свои сольные проекты. Но я, честно говоря, не уделяю музыке сейчас так много внимания. Мой образ жизни сильно поменялся, и, в основном, я стараюсь пребывать на своей винной плантации, где просто созерцаю окружающий мир. Скоро у меня сезон сбора урожая, и я просто должен следить, чтобы мексиканцы не украли у меня мой виноград. Так что мой «сольный проект» сейчас ушёл в виноделие.

- Виноделие - это хобби или бизнес?

- У меня очень много друзей, и в своё время многие уехали из нашей страны. И кто-то там стал миллионером, они могут позволить себе какие-то такие вещи. Сначала мне предлагали отель, потом бензоколонку, а вот винные плантации мне понравились. У меня в своё время был сон, я его запомнил на всю жизнь, и он воплотился. Я  сижу в кресле-качалке, рядом сидит сенбернар, у неё на груди бочонок  с коньяком,  я смотрю вдаль, а вдали снега Килиманджаро. Скорее всего, это приснилось мне под впечатлением от Хемингуэя. Я попиваю коньячок из этого бочонка, курю сигару и смотрю в эту светлую даль. Я проснулся, и мне так хорошо было, такое блаженство. И вдруг эта картинка появилась именно там, в калифорнийской долине.  И поэтому я согласился на покупку плантации, хотя отказывался очень долго.

- Вы ведь помимо этого ещё живописью занимаетесь?

- Чтобы не тратить деньги на психотерапевта, я работаю с холстом,  чисто для себя, чтобы нервы успокоить. Но мой банковский счёт стал пополняться за счёт живописи. Просто есть люди, которые хотят иметь что-то, что останется их детям, наверное. Достаточно импозантная дама, никакая не фанатка,  купила себе картину. Она была на выставке и посчитала, что, когда глядит на эту картину, ей становится хорошо. Кто-то получает некое удовольствие и успокаивает собственные нервы, глядя на эту картину. Толи цветовая гамма срабатывает, но, действительно,  если до людей доходит настроение, образ на картине, не важно, как она написана, важно ощущение. Не нужно объяснять, почему вам нравится та или иная картина. Вы испытываете некое удовольствие, она вам просто нравится и всё. Оценивать с профессиональной точки зрения свои работы я бы не стал.

- То есть искусствоведов вы не допускаете до своих работ?

- Я их боюсь, потому что те искусствоведы, которые оставляли свои записи в книжке впечатлений, писали что-то такое, что я даже повторить не могу: «субъективный колорист». Для меня это не очень понятное определение.  Масса слов, о которых я не имею ни малейшего представления, поэтому я стараюсь избегать профессиональных художников, чтобы не испугаться самого себя.

- А часто выставки проходят?

- Они проходили до тех пор, пока были картины.  Так как я уже года три не пишу, коллекция поредела. И на выставку они уже никак не тянут. Они находятся в разных квартирах, несколько даже в музее. У меня есть ещё не очень хорошая черта (смеётся), я люблю их дарить друзьям, поэтому коллекция поредела основательно.

- В каких ещё сферах вы себя пробовали за свою жизнь, кроме живописи и музыки?

- Я долгое время был гинекологом-любителем. Увлекался женщинами, водкой, виски, текилой. Перекурил все сигары, которые можно было. В какой-то момент всё это прекратилось. Я бросил курить, потом бросил пить, потом я стал по-другому относиться к окружающим меня вещам. Если раньше мне нравилось некое мелькание, смена кадров, смена пейзажей, то сейчас, я могу смотреть на мир по-другому. Четыре часа я смотрел на Ниагарский водопад и получал огромное удовольствие.  Я могу созерцать! Это изменило мою психологию, я стал другим человеком.

- Гастроли не убили тягу к путешествиям?

- Напротив, путешествовать не хочется, а хочется найти то самое место, где ты мог бы смотреть на все четыре стороны света и получать удовольствие. А раньше мелькание белых столбов нравилось. Постоянно куда-то ездили. Режиссёр есть такой корейский, Ким Ки Дук. Я его недавно пересмотрел и понял, что каждый кадр у него - некая картина, вы можете нажать на паузу и долго на него смотреть. Хотя раньше я смотрел любой голливудский фильм и знал, что будет в конце, перематывал, включал следующий. Сейчас наступил период некой концентрации. Я даже не знаю, хорошо это или плохо, но иногда, слушая старый «Крематорий»,  я думаю: «Боже мой! Это сколько нужно было выпить, чтобы такие тексты написать?!» Это, действительно, изменённое сознание. Сейчас сознание чистое, но, с другой стороны, начинаешь замечать другие проблемы из-за того, что мир приобретает реальные черты. И вы начинаете сопротивляться отсутствию в нём здравого смысла и задумываться над теми вещами, которые в более лёгком настроении вас не волнуют. А тут начинаешь обращать внимание на то, почему так тупо устроен мир. Почему, если в институте нам рассказывали выдающиеся преподаватели, что уже давно изобретено твёрдое топливо, мы всё равно заложники нефтяных скважин и труб. Мы не развиваемся, потому что нам нужна эта нефть. Всё это несёт за собой кровь и смерть, а ответственность, конечно, лежит на политиках, потому что власть и деньги это то, что тормозит развитие человечества.

- А вы сами касались политики?

- Никогда!  Мы кстати были здесь в Зеленоградске на концерте, и на втором выступлении выяснили, что тут какие-то политические темы трутся, и что нас используют в каких-то  целях. Конечно, мы отказались. Больше там выступать не будем. Самое главное, если в это попасть, то уже  никогда не отмоешься. На наших концертах никогда не было ничьих флагов. Нормальный музыкант, любой свободный человек, который считает себя таковым, не должен свои мозги запирать в рамки программы той или иной политической партии. В творчестве должна быть абсолютная свобода и анархия.

- Есть ещё проекты, в которых Вы категорически не будете участвовать, какие бы деньги вам не предлагали?

- Мы разные темы готовы рассматривать. Но очень настороженно относимся к благотворительности. Было очень много случаев, когда мы искренне пытались помочь, а потом находился беглый кассир… Есть ещё темы, когда мы помогали бедным онкологически больным детям, а они нам писали письма: «Дядя, а деньги-то где? Где помощь?» А вот эта сволочь, прослойка между людьми, которые пытаются помочь и теми, кто нуждается в этой помощи, сбежал. Это самое страшное, так как часто негодяи прикрываются благотворительностью.

- Этот вопрос попросил задать мой отец. У вас есть песня про некоего персонажа Кондратия. Так куда же подевался Кондратий?

- Это действительно реальная личность, зовут его Алексей, фамилия у него Кондратьев. Недавно он появился с сообщением из Канады. До этого он жил в Америке и процветал, но был задержан в компании с колумбийцами, которые впоследствии оказались представителями колумбийской мафии. Поэтому в Америке ему нельзя больше жить, он  «персона нон-грата». Сейчас он живёт в Канаде, и, как мне рассказывает, выращивает у себя в садике всякую разную траву. Так что он находится в весёлом состоянии.

За организацию концерта и интервью спасибо концертному агентству "Индивид" (тел. 770-866).

Текст - Александра Марченко, фото - Кирилл Клейков