Найк Борзов: песню для дочери написал в Калининграде

До Калининграда вся группа добралась без опозданий и задержек, даже несмотря на неожиданно выпавший в Москве апрельский снег.

- Вчера в Москве вы давали акустический концерт, а сегодня уже будете играть совсем другую программу? Чем они принципиально различаются?

- На акустическом концерте мы играли всего в две гитарки с минимальными драм-машинками, а песни были в своеобразном разряженном виде. Так они звучат совершенно по-другому и воспринимаются более глубоко, не отвлекает какая-либо навороченная аранжировка. Порядок исполнения песен на таких концертах хаотичный. Я заранее пишу список примерно из 30 композиций, и на какую взгляд падает во время выступления, ту песню и играем. И плюс, люди пишут записки из зала, а я отвечаю на эти записки, играю что-то по просьбам. В электричестве же вся программа выстроена изначально.

- Много гастролируете сейчас?

- Конечно, не каждый день концерты, но всё равно концертов много. И в студии успеваю посидеть.

- Большую часть времени, всё же, как проводите?

- Пятьдесят на пятьдесят где-то. Мне нравятся и концерты, и студийная работа, так же, как нравится менять и места жительства, и обстановку внутри дома. Это очень полезно. Когда я на гастролях, я отвлекаюсь, у меня есть возможность проанализировать, чем я занимался до этого. Потом, вернувшись домой, я сразу могу сесть и осуществить то, о чём думал, находясь в разъездах. Я отвлекаюсь во время поездок. Таким образом, всё работает одно на другое, получается некая обратная связь.

- В 2002 вы кардинально сменили вид деятельности - и в качестве актёра себя попробовали, и в качестве продюсера. Это было связано с каким-то личностным кризисом, определённой усталостью? Вас многие даже сравнивали с персонажем вашей песни «Лошадка».

- Это и была основная причина того, что я вышел из поля зрения общественности. Наверное, мне не хотелось становиться этой лошадью по примеру своих коллег по цеху, не только отечественных, но и «фирмачей» тоже. Я музыкой занялся не для того, чтобы потреблять большое количество запрещённых препаратов и иметь всех подряд девушек в поле моего зрения. Меня привлекла музыка некой энергией и связью с разными потусторонними вещами, поэтому я получаю удовольствие от того, что я делаю по собственному желанию и не хочу заниматься тем, чего от меня ждут, превращаясь в очередную лошадь. Мне не хотелось таким образом уходить в какой-то мейнстрим. У меня свой путь, и я хочу его пройти именно таким образом.

- Вы тогда осознавали, что это всего лишь временное явление, желание передохнуть, или были мысли совсем завершить музыкальную деятельность?

- Такого желания у меня не было никогда. А чем ещё заниматься? Это моё решение можно сравнить с ситуацией, когда несётся табун, и, вдруг, одна лошадь просто отошла в сторонку, встала и смотрит на всё. Я примерно то же самое сделал - просто вышел из этого потока и нашёл для себя новый, который вылился в новую пластинку «Изнутри». Это кардинально новая и свежая работа, на мой взгляд, в отличие от предыдущих альбомов. Но она соединила в себе прошлые годы творчества, там собран я и периода «Головоломки», и даже из периода «Погружения». Возможно, там даже присутствуют и какие-то «занозно-суперменовые» мотивы.

- Первое, что замечаешь при прослушивании «Изнутри» - искреннюю, естественную и светлую лирику, которая больше свойственна юному романтику. Это тексты совсем новые или накопившиеся за весь период творчества с юных лет?

- Некоторые песни, на самом деле, старые, например «Начало дня», но я её переписал полностью. Раньше убийство в песне описывалось намного подробнее, ему был посвящён целый куплет, и остальной текст был немного другой. От старой версии там остались только первые строчки: «Прекрасное начало дня, ты сладко спишь, любовь моя» и «Ты в луже крови так мила». Эта песня начала 90-х. Какие-то песни, например «Ветер», написаны в 95-94 году. Но процентов на семьдесят - это совершенно новый материал.

Стоит заметить, что большую часть из него, я написал как раз здесь, в Калининграде. Два года назад я жил на хуторе у своего приятеля в Калининградской области и написал большую часть песен, которые оказались на этой пластинке.

- Есть в последнем альбоме очень душевная песня «Виктория», она посвящена дочери?

- Да, это как раз одна из тех песен, которую я и написал в Калининградской области.

- Она стала результатом разлуки с дочерью?

- Нет, этот текст не связан с чем-то глубоко депрессивным. Я помню, что ей исполнилось 6 лет. Я с утра встал и подумал, что хочу сделать такой подарок. Ещё вечером у меня родилась эта припевная фраза, и на её основе я начал раскручивать эту песню. Утром я записал её, а вечером по телефону уже исполнил песню Виктории на день рождения.

- Как она относится к вашему творчеству?

- Что-то ей нравится, что-то, она, конечно же, не понимает. Какие-то песни её даже пугают немножко. Ей же кажется, что это я пою от своего лица. Есть песни, которые написаны не мной, как, например, «Некорректная конкретность». Там текст написал мой друг Алексей Заев. В этой песне человек просит, чтобы его убили разными способами. И, когда Виктория была на концерте, она, честно говоря, очень расстроилась и рассказала мне, что эта песня ей совсем не нравится. А так, я уверен, ей нравятся мои «детские» песни, как «Лошадка», «День как день», конечно, «Виктория». Она всё время ходит и поёт: «Вика, Вика, Виктория».

- Альбом на фоне прошлых работ достаточно позитивный. С чем связана такая смена настроения?

- Мне кажется, что этого настроения не хватает в природе и в воздухе. Нет позитивных вибраций. Планета находится на грани какого-то нервного срыва, и учёные подтверждают, что человечество сейчас в паническом состоянии. И альбом «Изнутри» явился неким проводником в мир светлых фантазий, возможно, даже по средствам некоторых болезненных моментов. Я бы не сказал, что альбом чересчур светлый, если послушать все тексты и увидеть конструкцию целиком, то понимаешь, что человек проходит через разного рода деструктивные вещи, чтобы прийти к свету.

Внутреннее движение осуществить чрезвычайно сложно. Если ты решил попить пивка, то мозжечок дал команду и ноги пошли пить пиво. А заставить себя что-то изменить в себе - очень сложно. От «подумать» до «сделать» огромная пропасть. Лишь, кажется, что так легко: подумал и сделал. А, на самом деле, это бесконечный путь. И многих не хватает, чтобы пройти его до конца. Как считают индусы, буддисты, даже жизни может не хватить, и понадобится несколько.

- В клипе на песню «Ветер», в той же «Некорректной конкретности» и в другом Вашем творчестве присутствуют суицидальные настроения. Что такое, с философской точки зрения, в вашем понимании суицид?

- На мой взгляд, это больше слабость, если воспринимать это с точки зрения какого-то бытового отношения… и не только бытового.

- Как удалось сохранить звук и атмосферу старых альбомов в «Изнутри»?

- Это было совсем не сложно, ведь те альбомы тоже я создавал, это мои атмосферы. Накопился ряд песен, которые по-другому мне не хотелось записывать. У меня было желание, чтобы звук был светлый. Мы добивались этого благодаря звучанию каких-то обертонов, вибраций. Даже если разбирать всю аранжировочную «портянку» и слушать всё по отдельности, то там окажется очень много всяких противных инструментов и звуков, каких-то таких элементов юмора, чего-то созидательного.

- На каких инструментах Вы умете играть, кроме гитары?

- Могу сыграть почти на всех инструментах, которые в руки попадаются. Осваиваю настолько, насколько заинтересует инструмент. Если с ним приятно долго возится, тогда я больше им овладеваю.

- Кто-то обучал Вас музыке? Ваш отец - музыкант, он помог?

- Нет, отец меня играть не учил. Он привил мне любовь к гитаре забавным образом, он не давал мне играть на ней. У нас дома была гитара, и он не разрешал мне к ней подходить. И это чувство сопротивления дало мне очень многое. Гитара мне стала интересна больше, чем баян, к которому мне, например, разрешали подходить. Это было ещё до музыкальной школы. У нас дома были разные инструменты. На каких-то можно было играть, на каких-то нельзя. Баян мне не нравился, он был каким-то тяжёлым и неудобным, а вот гитара была такая лёгонька. Я клал её на пол и бренькал, пока отец не видел. Так что это его заслуга, что я выбрал этот инструмент.

- А что у вас за гитары сейчас, чьего производства? Есть какие-то эксклюзивные?

- SG-шку (гитара коллекции Gibson SG - прим. "Нового Калининграда.Ru") приобрёл себе с полгода назад и сегодня буду на ней играть. Также у меня есть пара акустик, сегодня (на концерте 9 апреля - прим. "Нового Калининграда.Ru") это будет Taylor, старая акустика, ей уже, наверное, лет 12. Недавно я нашёл у мамы на шкафу свою старую полуакустическую гитару, совершенно древнюю, сделанную в какой-то демократической стране, которой уже и не существует. Я даже не знаю, какой она фирмы, потому что надпись давно затёрта. Я отдал её делать мастерам, и после этого она оказалась достаточно забавно звучащей. Раньше я даже не знал, как эта гитара звучит, потому что вся электроника в ней была выдрана, а мы просто запихивали внутрь гитары микрофон. На ней, таким образом, мы записали дома первый альбом группы «Инфекция» (панк-проект Найка Борзова - прим. "Нового Калининграда.Ru"). Я решил её реанимировать, она забавляет меня своим характером.

- Но на концертах Вы её не используете?

- Нет, ещё не использовал пока, возможно, она будет на концерте «Инфекции», если когда-нибудь «Инфекция» ещё будет давать концерты.

- А почему вы решили возродить группу «Инфекция» в 2006 году после долгого молчания?

- Это был завершающий период моего отсутствия в мейнстриме, и мне захотелось оставить некий радикальный след в современном искусстве. Это не та «Инфекция», которая была 20 лет назад. Теперь в ней совсем другой состав, из первого состава остался только басист Архип и я. Остальные ребята новые и молодые, но очень круто схватившие суть проекта. Это был, своего рода, театр радикального абсурда. Мы брали какую-то тему, политическую, социальную или настроенческую, и доводили её до треш-абсурда. За этой концепцией внутреннего разрушения мы прятали некие рациональные зёрна, которые люди, находящиеся за гранью добра и зла, воспринимали как реальное откровение.

Я помню финского режиссёра, который на концерте кричал и скакал, как безумный. Он ходил на все наши концерты, а на третьем его прямо прорвало. Нужно немного быть ценителем искусства, чтобы оценить феномен группы «Инфекция» второй половины нулевых годов. И наш альбом «Ужаснись и преклонись» - это манифест, радикальный взгляд на современную ситуацию в обществе. Там затронуты практически все темы, и даже тема будущего.

- Что теперь ждёт «Инфекцию»? Вы теперь совсем её похоронили?

- Как и любой вирус, она имеет моменты сна и моменты вспышек. Сейчас она в латентном состоянии, и мы не запариваемся на тему того, надо её возрождать опять или нет. Был момент, когда на Хеллоуин прошлого года нас позвали сыграть в одном из самых модных мест в Москве, в баре у Симачёва. Это человек, который обшивает нашу спортивную сборную, дизайнер и модельер. На тот момент мы не играли уже год, и тут нам предложили нормальные деньги. До этого мы играли с «Инфекцией» три года, но нам ни разу столько не заплатили. Перед выступлением мы собрали одну репетицию, просто вспомнили песни. В итоге, это было, наверное, самое лучшее концертное выступление «Инфекции».

- Последнее время чувствуется какая-то мода на андерграунд.

- Да, это моментально возвело «Инфекцию» в ряд каких-то супер модных групп в Москве. Для меня «Инфекция», как Led Zeppelin - явление для настоящего праздника. Если мы почувствуем, что концерт будет праздником, в первую очередь - для нас самих, только тогда мы будем играть. Мы никогда не будем ездить по каким-то маленьким клубам и что-то кому-то доказывать. Мы готовы выступать только там, где люди реально врубаются и готовы к полному перформансу, где люди открыты настолько, что чувствуют именно такой драйв и энергию. Все последние концерты «Инфекции» были именно такими. И, судя по тому, что Шнур сейчас возродил «Ленинград», потенциал у треш-искусства только набирает обороты.

Я не отбрасываю мысли, что такой вид творчества скоро будет актуален даже больше, чем современный мейнстрим, чем сладко, хорошо и вкусно записанное. Это явление пока до конца не раскрыто, но, как правило, такие революционные вещи вспыхивают локально, оставляя некий след. И по этой причине я и не говорю, что инфекция закончила своё существование. Если мы уже заболели этим, то уже никогда не излечимся.

- Вы попробовали себя ещё и в качестве режиссёра. У вас был какой-то наставник в этом деле?

- Нет, просто я всегда любил смотреть хорошее интересное кино, так же, как и слушать интересную музыку. И понял, что я тоже могу что-то такое создать. Я решил попробовать свои силы в этой теме. Весь мой режиссёрский опыт очень скуден, всего лишь несколько клипов да какая-то документалистика. Игровым кино я не занимался. Но, возможно, когда-нибудь и сниму что-то полнометражное, но пока мне не хочется так серьёзно этим заниматься.

- У вас есть «Живой Журнал». Вы действительно сами его ведёте или это коллективный блог, аналог официального сайта?

- Бывает, что я выкладываю туда свои мысли по поводу чего-то недавно произошедшего, но, в основном, это место, где я выкладываю то, что у меня сейчас происходит. Или бывают моменты, когда хочется высказаться по поводу чего-то общественно значимого.

- А твиттер вы уже освоили?

- Да, недавно открыли, но что-то там такое непонятное. Честно говоря, он такой маленький по объёму, что меня это обламывает. Я не могу так мало писать, у меня бывают короткие фразы, но я сейчас не думаю о том, что происходит снаружи, сейчас у меня период «изнутри».

- Над чем Вы сейчас работаете? Что готовите слушателю?

- Когда мы заканчивали работу над «Изнутри», весь материал был записан, и я занимался сведением пластинки, мне предложили принять участие в создании саундтрека к спектаклю «Паника. Мужчины на грани нервного срыва». Это для меня тоже, своего рода, эксперимент, я не стал читать произведение, не стал ездить на репетиции, а мы просто общались с режиссёром, и начал работу только с его слов и с его настроения. Я написал ряд инструментальных странных произведений, но спустя год этот спектакль затух. Там произошла не очень хорошая история с правами обладания, что-то у кого-то украли. А я уже разогнался, даже появились треки, которые совершенно не подходили к спектаклю.

Сейчас я занимаюсь созданием некой инструментальной пластинки. Альбом будет называться «Паника», а подназвание будет «Планета на грани нервного срыва». Не мужчины, как в спектакле планировалось, а планета. Как я уже говорил, состояние человечества приближается к паническому, судя по всем этим катаклизмам и катастрофам.

- Так это будет полностью инструментальный альбом?

- За полгода, что я работаю над ним, у меня появились и песни. Это будет не полностью инструментальная пластинка. Там будет представлено около 15 композиций, плюс песни. Как раз что-то из них я играл вчера (8 апреля - прим. "Нового Калининграда.Ru") в Москве. Они своевременные и забавные получились.

23 мая у меня будет день рождения. Я решил отметить его в клубе «16 тонн», сделать маленький фестивальчик, где выступят несколько групп моих друзей, а я покажу вещи из своего нового альбома, из «Паники». Они будут там показаны один раз, а потом уже будут играться только после выхода пластинки, вероятно, зимой этого года.

Текст - Александра Марченко, фото - Алексей Милованов