Фотохудожник Юрий Павлов: «Сразу вижу людей, которых хотел бы снять»

— За год до того я победил на Сургутской биеннале фотографии. Там было мощное международное жюри, много спорили: вначале хотели первый приз дать Володе Дубровскому, впоследствии моему очень хорошему другу, но иностранная часть жюри настаивала на моей кандидатуре. Иными словами, Европа была за меня, а Россия — против (смеется). Мы очень сдружились с членами жюри, в том числе, с Детлафом Штайнбергом. На следующий год я ехал в Берлин — и Детлаф пригласил меня к себе в гости. Он вообще очень много помог мне в освоении форматной фотографии — к сожалению, в России этот формат плохо развит, в связи с чем у меня было много технических проблем. Когда я собрался домой, Штайнберг предложил заехать по пути Арно Фишеру, который жил на хуторе в пятидесяти километрах севернее. Детлаф тридцать лет проработал в России, хорошо знает русский, он переводил при встрече…

Тогда Арно Фишер был дома один, без Сибиллы. Первое, что меня впечатлило, — это его человеческая открытость. Он ничего не рассказывал о себе и не показывал свои фотографии. В разговоре был упомянут его знаменитый проект «Ситуация Берлин», а я на тот момент вообще никаких работ Фишера не видел. Он рассказывал о 80-х годах, когда в Берлин стали во множестве приезжать фотографы из «Магнума»: немецко-французские связи развивались, сверху решили, что фотография — самый доступный и интересный способ общения. Арно Фишер жил недалеко от места, где, как правило, проводились магнумовские выставки, — и практически все «двусторонние» встречи после открытия проходили у него дома. Он перезнакомился в результате со всем «Магнумом», в том числе, с Картье-Брессоном. Лично очень сдружился с Йозефом Куделкой. О последней встрече с ним как раз Арно Фишер нам и рассказал. Куделка работал над альбомом панорамных фотографий каменоломен — для какой-то компании, занимающейся добычей камня. Компания решила сделать из этих снимков художественный проект. Звонок в дверь дождливым вечером, Арно Фишер открывает дверь — там стоит Куделка, весь мокрый, и держит под мышкой этот альбом (роскошный лепорелло с панорамными снимками). Говорит: «Арно, ты мне подарил свою „Ситуацию Берлин“, у меня тоже для тебя подарок». Подписал — и попросил никогда не продавать… Потом я узнал, что многие мои берлинские друзья учились у Арно Фишера, когда он преподавал в Лейпциге.

После визита к Фишеру я сразу поехал в Калининград — и меня всю дорогу не покидало ощущение, будто я познакомился с Анри Матиссом. Есть известная фотография Картье-Брессона, на которой Матисс в окружении клеток с птицами. Арно Фишер своим образом жизни и своим окружением мне напомнил эту фотографию. Около дома — хаотичный художественный бардак, за ним не следят и над газонами не трудятся: вокруг заросли и какие-то удивительные растения, похожие на кактусы. У него была корова, которой он спас жизнь: телочка отбилась от стада, а таких в Германии отстреливают, и ее хотели отстрелить — Фишер забрал к себе домой, устроил ей хлев, и она жила у него как собака… В доме все в дереве — и минимальное убранство. Книги, фотографии, место для сушки, множество прекрасно изданных каталогов фотографий…

Он внешне очень красивый человек. И вообще очень светлое впечатление было от встречи. Когда я узнал, что будет выставка в Калининграде, подумал: а сам-то он, интересно, приедет? Потом уже узнал, что его не стало полтора года назад, он ушел почти сразу вслед за своей женой Сибиллой.

— Как я понял, он сам всем этим «садоводством» занимался. Создавал мир, в котором ему было радостно и комфортно жить.

— В 2006-м, я думаю.

— С этой идеей я носился давно. Все началось с альбома Ричарда Аведона «На американском Западе». Мне показал его Олег Морозов — и, помню, у меня было очень сильное впечатление, даже потрясение. Самое главное в этом проекте то, что фотограф представил страну через портреты людей. Через лица можно очень многое передать. Я тоже решил попробовать создать «коллективный портрет» сегодняшней Калининградской области.

— Сразу вижу людей, которых хотел бы снять, выхватываю из толпы. Но меня интересуют не просто прохожие, а люди, которые трудятся, чем-то увлечены, у которых есть своя личная история, личная страсть жизни.

— С кем-то происходит предварительный короткий контакт, кого-то я выхватываю из толпы на уровне глаз. Мне изначально хотелось, чтобы это была не портретная галерея VIP-персон, а люди, может, малозаметные, но своим каждодневным трудом влияющие на ауру этого города, этого региона, формирующие ее. Мы другие города узнаем через людей. Мне, например, неинтересно как туристу ехать в город, где у меня нет каких-то контактов. Узнавание города через общение с людьми во сто крат ценнее осмотра достопримечательностей.

— Проект был поддержан грантом Союза фотохудожников России, теперь я подал заявку еще и на грант министерства культуры Калининградской области. Проект, действительно, дорогой. И если бы не моя жена Жанна, которая очень поддержала меня на первом этапе, боюсь, все могло остаться только мечтой. Это ручная работа, ничего не сканируется. На каждый кадр уходит половина пленки. Правда, иногда и без дублей получается, но редко. Сложности возникают, когда кого-то снимаешь специально. Если спонтанно — и ты даже не знаешь человека — получается проще и эффективнее, и я стремлюсь, конечно, к этому, хотя понимаю, что на таком уровне весь проект сделать невозможно: есть люди, важные для региона, их надо снимать специально.

— Я тогда в Светлогорске сделал два портрета, один из них — музыкант из России с лирой. Мне интересно показать не только наших, местных людей, но и тех, кто приезжает к нам с Востока и Запада. Интересно исследовать через фотографию, как влияют восточные и западные энергетики на формирование некоего калининградского типа. Есть, например, портрет музыканта Олега Тарасова: он родился в Архангельской области, жил в Литве — был восточным человеком, сейчас западный. Или Дали Руст, которая снимала здесь документальные фильмы и планирует снять игровой, у нее очень хорошие контакты с Олегом Максимовым. Людей притягивает наш регион, они хотят что-то делать здесь, им у нас интересно.

— Всю зиму я печатал работы, а за предстоящее лето хотел бы завершить основные съемки. В помещении снимать очень сложно, снимаю при естественном свете, поэтому зимой никак. В прошлом году снимал до сентября, в нынешнем начал уже в конце февраля: были первые тепленькие дни, случилась поездка, решил воспользоваться моментом. Это долгий процесс: находится место, ставится штатив, отражатель света и так далее. По-хорошему для такой съемки нужен ассистент. Я, конечно, кручусь как могу, но сложно управляться одновременно и с камерой, и со светом. Хорошо, когда камера уже стоит — и остается только договориться с человеком.

— Как говорила Марина Разбежкина, нужно учиться обходиться на съемках минимумом людей...

— Здесь очень важно, что не человек приходит к фотографу: снимите меня красиво, — а фотограф приходит к человеку и просит его сняться. Например, я подошел к Игорю Александровичу Одинцову, он отказал — не любит сниматься. Говорю: пожалуйста, я нижайше вас прошу, очень хочу сделать ваш портрет, приеду в любое удобное для вас время.

— И люди начинают по-другому относиться к фотографу. Ты приходишь в то место, где они живут или работают, а не они к тебе идут, — совсем другой подход, который отражается на результате. Важно, чтобы на портретах люди были естественными, как в жизни.

— Это винтажные отпечатки. Будут ли они тиражироваться, не знаю, но хотелось бы набрать материал на книгу — и это конечная цель. В областном архиве мне предоставили возможность сканировать фотографии: у нас очень сложно качественно сканировать такой формат негатива, поэтому сканирую большие фотографии. Архиву интересен весь заснятый мною материал, без отбора. Надеюсь, меня поддержат — и все выльется в действительно реальный результат.

— Портрет трех студентов, он будет на обложке. К сожалению, не записал их имен. Может, кто-нибудь из них откликнется. Я решил, что всю эту историю стоит начать именно с молодых людей, поскольку они позитивны и нацелены в будущее.