Светлана Соколова: «Муравьеды — это настоящая бомба сезона в зоопарке!»

В интервью «Новому Калининграду.Ru» директор Калининградского зоопарка Светлана Соколова рассказала о том, кто из животных удивит посетителей в новом сезоне, почему медведям нужно срочно переезжать из своего знаменитого вольера, сколько стоит реконструкция всех проблемных объектов и где взять эти деньги, а также — поведала о раздувающихся жирафах и прочих последствиях «жалости» посетителей к обитателям зоопарка.

Муравьи для муравьедов

— Светлана Юрьевна, 1 мая в зоопарке открывается новый сезон. Что в этом сезоне будет нового? Чем больше всего гордитесь?

— Самое значимое, что произойдёт в этом году, правда, не 1 мая, а чуть позже — приезд муравьедов. Сейчас мы уже можем говорить об этом уверенно, ведь мы получили рекомендации координатора, и дело осталось за малым — организовать транспортировку животных в Калининград.

— Откуда они к нам приедут?

— Один — из Праги, вторая из датского природного парка Йесперхус. Это молодая пара, обоим муравьедам чуть больше года, соответственно. для нас это очень волнительно и ответственно. Мы вообще не очень рассчитывали, что нам дадут согласие на получение муравьедов, ведь мы пока не являемся полноправным членом EAZA (Европейская ассоциация зоопарков и аквариумов — прим. «Нового Калининграда.Ru»), и это зачастую становится серьёзным препятствием. Во-вторых, у нас не было необходимого опыта, да и вообще в России сейчас ни один зоопарк не содержит таких животных. 

Когда-то их содержали в Московском и Ленинградском зоопарках, но это было очень давно — ещё в советские времена. Так что мы думали, что нам, если повезёт, дадут одиночное животное или пенсионера. Когда же мы получили рекомендацию на молодую пару с заделом на размножение, мы поняли: это и признание наших успехов, но и огромная ответственность.

— Дом для муравьедов уже готов?

— Вполне. Этот дом был построен лет 10 назад, он расположен в центре зоопарка, рядом с фазанарием. Мы долго не могли придумать, подо что его использовать, по площади он небольшой, рядом с парковой зоной. Помог случай: на одной из конференций EAZA я познакомилась с голландским архитектором Эриком ван Влиетом. Он профессиональный зоодизайнер, который работал в зоопарках, имеет очень большой опыт, но в отличие от многих его коллег с ним не очень затратно работать. 

Ван Влиет приехал в Калининград, мы показали ему наиболее проблемные объекты и попросили профессионального совета. Он порекомендовал нам приспособить это здание именно для содержания муравьедов, но это было не всё: он оказался хорошим приятелем координатора EAZA по муравьедам из Дортмундского зоопарка. Личные знакомства и связи работают везде, они помогли и нам. Мы показали все чертежи и фотографии — координатора всё устроило.

В июне наши сотрудники на неделю едут на стажировку в Дортмундский зоопарк, чтобы научиться ухаживать за муравьедами. И где-то в июле-августе, надеюсь, эти очень экзотические животные уже приедут к нам.

— Муравьёв для них тоже привезут? Или местными обойдёмся?

— К своему стыду, я тоже думала — как же их кормят? Учитывая, что, к примеру, северных оленей в европейских зоопарках кормят настоящим ягелем, то я бы не удивилась, если бы для муравьедов нужно было заготавливать муравьёв. Но нет, всё оказалось гораздо прозаичнее. Кормовой рацион муравьедов сейчас состоит из смеси говяжьего фарша и собачьего корма. Наверняка есть масса добавок и витаминов, да и от насекомых в качестве лакомства они тоже не откажутся, и нам предстоит со всем этим теперь разбираться. И, конечно, для нас, да и для наших посетителей муравьеды — это настоящая бомба сезона.

Если говорить о других новостях, то к 1 мая, надеюсь, мы успеем смонтировать детский аттракцион — полосу препятствий. Это типичное развлечение для многих европейских зоопарков — веревочные переправы, качающиеся брёвна. Мои коллеги из отдела маркетинга нашли спонсоров, так что зоопарку это не стоило ни копейки. Сумма была собрана достаточно приличная, около 300 тыс рублей, необходимо ещё около 100 тыс рублей. Но мы решили запустить краудфандинг — люди смогут пожертвовать средства, и мы будем дополнять аттракцион новыми элементами. Площадка будет бесплатной, и мы её уже монтируем.

Те, кто посещал зоопарк весной, уже видели часть площадки «Саванна» — бодрых козлов и весёлых страусов, гуляющих вместе. Скоро к ним добавятся жирафы, и это интересно для посетителей — много животных в одном вольере. Но это и поведенческое обогащение для самих животных, ведь в дикой природе Африки они не живут в изоляции, они коммуницируют между собой. Это делает их жизнь разнообразнее, а для работников зоопарка самая большая проблема — это скука питомцев. Животные получают корма, получают ветеринарное обслуживание, продолжительность жизни животных в зоопарке на 30-50 процентов выше, чем в природе. Но им скучно. 

В России совместное содержание животных — это достаточно новое веяние, а в европейских зоопарках понятие обогащения среды применяется уже 15-20 лет. Прячут корма, чтобы звери их искали, подвешивают мясо для хищников, как мы делаем с тиграми, а у наших орангутанов есть термитник, из которого они палочками вытягивают мёд. Всё это делается, чтобы животные накачивали мышцы, проявляли интеллектуальные способности, в общем — не скучали.

— На минувшей неделе было две новости про зоопарк — одна совсем хорошая, вторая не очень. Начнём с хорошей: вы оказались в числе 19 организаций, выигравших Потанинские гранты. Претендентов было 426, то есть отбор был очень жёстким. Какой проект вы планируете реализовать на средства этого гранта, и когда калининградцы смогут его увидеть?

— Когда — самый простой вопрос, ведь работа с Потанинскими грантами жёстко регламентирована. На реализацию любого гранта этого фонда отводится ровно год, так что через год мы должны представить публике результат работы. Что же касается того, как проект будет выглядеть, то однозначного ответа сейчас не сможет дать никто. В заявке мы описали концептуальную идею: описать развитие жизни внутри яйца. То, что происходит под скорлупой, то, что мало кто видит.

Дети сейчас не часто смотрят научно-популярные фильмы, и показать это в увлекательной, полуразвлекательной форме — интересно и полезно. Я видела несколько подобных проектов в европейских зоопарках, один из лучших — в Бельгии, в Антверпене. Мы решили сделать нечто похожее: экспозиция будет состоять из двух частей. Первая — инкубатор, где будут выводиться живые цыплята. К нему будут присоединены мультимедийные элементы, фильмы или мультфильмы, показывающие развитие жизни в яйце. Вообще, яйцо — это же не только часть жизненного цикла птиц, мы будем рассказывать о яйцах пресмыкающихся, динозавров и так далее. А остальное вы увидите по мере реализации проекта.

Есть одно «но»: экспозиция должна быть мобильной. Изначально она предполагалась к размещению в птичнике, но он требует реконструкции, и в будущем мы планируем разместить её уже на новом объекте — надеюсь, что в нынешнем году начнётся реконструкция львятника под дом тропической птицы. И через три года у нас будет совершенно новый объект, где эта экспозиция в итоге и разместится.

Жёсткие стандарты европейских зоопарков

— Вторая новость — как раз про реконструкцию, которая нужна. Эксперты EAZA подтвердили то, о чём уже говорили давно: один из самых ярких символов зоопарка, медвежатник, непригоден для содержания зверей. Но сначала я хочу уточнить, а что вообще такое EAZA, что даёт полноправное членство в этой ассоциации, к которому Калининградский зоопарк стремится — и что нужно, чтобы этот статус получить?

— EAZA — Европейская ассоциация зоопарков и аквариумов. Профессиональное сообщество, как бывает у врачей, адвокатов, учителей и других специалистов. Что даёт членство? Ну, самое понятное — это обмен животными. Уже с 80-х годов прошлого века европейские зоопарки категорически не поддерживают торговлю животными в каком-либо виде. Речь идёт, конечно, о редких и краснокнижных животных; в 80-х годах директора европейских зоопарков собрались и решили, что финансовый вопрос не должен быть помехой для сохранения редких видов в неволе. Кроме того, торговля редкими животными — это зачастую совершенно чёрный рынок, отлов животных в дикой природе ведёт к их исчезновению. Современные зоопарки не могут участвовать в таких процессах.

Кроме того, необходим тщательный контроль за генетическими линиями, чтобы избегать инбридинга — близкородственного скрещивания. Оно ведёт к вырождению всей популяции, ослаблению генетического кода. Были заведены племенные книги, и все европейские зоопарки участвуют в этой всемирной программе учёта животных — включая и наш зоопарк. Кстати, платим за это очень приличные деньги. Зато мы можем проследить всю родословную тех же самых муравьедов, которых мы ждём этим летом. Когда координатор даёт рекомендацию на получение пары животных, он всегда проверяет, насколько далеки друг от друга их генетические линии.

Так что членство в EAZA даёт зоопарку огромные перспективы. По программе сохранения редких видов EEP мы, даже не являясь полноправным членом EAZA, уже получили всех трёх орангутанов — бесплатно, мы получили мандрилов — бесплатно, мы получили амурского леопарда — бесплатно. 

Мы оплачиваем лишь транспортировку животных. Но не все координаторы так лояльны, и многие отказываются давать рекомендации, пока мы не получим полноправного членства — не уверены, что мы полностью достойны.

— А Россия в этом процессе какое место занимает? Особенно если учесть, что лишь два зоопарка — в Москве и в Казани — являются полноправными членами EAZA?

— Вот вы сами и ответили на свой вопрос. Раньше, правда, в России было четыре полноправных члена, ещё этот статус был у Ленинградского и Новосибирского зоопарков. Но после приезда комиссии EAZA они были понижены в статусе. Каждый визит комиссии ассоциации предполагает очень строгую проверку. В нашем зоопарке сейчас был проведён лишь аудит, предварительная комиссия перед постоянной, необходимой для повышения нашего статуса. Причём это была не наша идея, наш куратор в ассоциации сказал, что мы прошли достойный путь и нас пора повышать в статусе.

Российские зоопарки не так активны в этом процессе — в первую очередь потому, что правила ассоциации очень строгие. Три года назад мы получили гиббона из Николаевского зоопарка, а по правилам EAZA оба зоопарка должны информировать координатора — и отдающий, и принимающий. Мы же этого не сделали — решили, что информации из Николаева достаточно. И у нас были огромные проблемы, мы получили предупреждение, а три таких предупреждения ведут к исключению. В Европе очень жёсткие стандарты, и их нарушение крайне чревато.

— Как же тогда российские зоопарки получают редких животных? У них есть доступ к какому-то внутрироссийскому «рынку» обмена животными?

— Покупают, продают, обмениваются. Я не говорю, что эти процессы нелегальные, ведь в России около 60 зоопарков, соответственно, у них есть возможность обмена и торговли животными. А если речь идёт о видах, не считающихся редкими или исчезающими, то в их отношении подобных ограничений нет. Отправить, к примеру, верблюда мы можем куда угодно без получения каких-либо разрешений. Но вот жёсткого контроля за генетическими линиями в России не ведётся.

EAZA, например, выступает резко против содержания в зоопарках тигров белой окраски. Это отклонение — результат скрещивания близкородственных животных. То, что происходит с их здоровьем, просто ужасно. EAZA твёрдо настаивает, что делать такое, только чтобы заработать деньги на посетителях зоопарков, нельзя. 

В январе мы были в одном итальянском зоопарке, там содержится такое животное. Они в своё время потратили большие деньги, чтобы купить белого тигра, но теперь это источник головной боли.

Дом для семерых медведей

— Возвращаясь к визиту экспертов и к медвежатнику, который, как оказалось, совсем плох. Наверное, он был хорош, когда его только построили предыдущие обитатели этого города. В чём сейчас его главная проблема?

— О проблемах с медвежатником было известно довольно давно. Ещё в двухтысячных годах первые комиссии EAZA, посещавшие наш зоопарк, указывали на эти проблемы. Это, утверждали они, один из самых ужасных объектов зоопарка — несмотря на то, что публика его обожает. Мишки на расстоянии вытянутой руки, иллюзия полной свободы животных… Но это ложное впечатление, чисто человеческое восприятие, а сами животные ощущают всё совсем иначе. Площади там крайне малы, объединить вольеры невозможно — стенки, которые разделяют их, одновременно являются несущими конструкциями. Если их убрать, вся конструкция может схлопнуться как карточный домик.

То, что содержать там животных нельзя, было очевидно ещё 20 лет назад. Объект был построен в 1936 году, тогда это было ноу-хау, впервые медведей достали из тесных клеток и посадили в такой комплекс со скалами. Но он морально устарел 50-60 лет назад. 

Кстати, роковую роль в этом сыграл один британский журналист. В 2000 году корреспондент газеты Sunday Times посетил Калининград и опубликовал большую статью о городе, значительная часть которой была посвящена зоопарку. Ключевым моментом стала фотография старой медведицы Тони, сидевшей в вольере; ей, по человеческим меркам, было уже лет сто. Был сильный резонанс, приходили гневные письма, авторы которых требовали перестать издеваться над животными. И англичане собрали деньги на строительство вольера для «пенсионерки» Тони. С камнями, деревьями, полный комфорт. Её туда перевели, и там она почти сразу благополучно скончалась. Теперь там живут полярные волки. Мораль проста: ни в коем случае нельзя переносить на диких животных человеческие чувства. Вольер был плох, но это было знакомое ей место жительства.

Мы знаем, что медвежатник плох, и знаем это давно. В плане, который разработан ещё в 2013 году, выделена территория для строительства нового комплекса для медведей — там, где сейчас содержатся олени. Медведям там будет очень хорошо, но это лишь идея, нет даже эскизного проекта. А жить в нынешних условиях, уверены эксперты, медведи не могут. 

При этом специалисты EAZA, приезжавшие раньше, занимали другую позицию: да, вольер плох, и все это понимают, селить туда новых медведей нельзя, но старым нужно дать возможность дожить их век. Я была уверена, что мы пойдём именно по такому пути — но на сей раз эксперты были беспощадны и потребовали улучшить условия жизни медведей прямо сейчас. Они предложили переместить их на старый волчатник, который хоть и не выглядит столь эффектно, как медвежатник, но по площади гораздо больше. Там есть возможность насыпать естественные субстраты, в которых медведи могут выкапывать еду — на старом месте этого они делать не могут, а очень любят.

— А сколько сегодня в зоопарке медведей?

— Вот именно, мало кто себе это представляет. Сейчас у нас их семь! Разных возрастов, из них трое — весьма преклонных лет. В связи с этим мы получаем некоторую отсрочку по времени лет на 7 для строительства нового вольера. Но если мы не построим за это время новый вольер, медведей в Калининградском зоопарке не будет.

— Что будет со старым медвежатником? Ведь в самом деле, это настоящий и самый узнаваемый символ Калининградского зоопарка. Может быть, его можно использовать для чего-то другого?

— Конечно, это знаковый исторический объект. В России всего три исторических зоопарка — Московский, Ленинградский и наш. В первых двух почти не сохранилось исторических объектов, поэтому мы находимся в уникальном положении. На котором и строим нашу концепцию развития. Большинство наших животных можно увидеть и в других зоопарках, но наша уникальность в соединении прошлого и будущего через наше настоящее.

Поэтому мы, конечно, хотим сохранить старый медвежатник. Сейчас мы думаем над тем, какие животные могут там жить. Понятно, что это не могут быть крупные животные, им будет там некомфортно; это не могут быть и мелкие животные, они будут теряться на фоне массивной конструкции. Скорее всего, это будут средние животные — наши коллеги из других зоопарков предлагали разместить там японских макак или носух. Эти животные обитают в ограниченных территориях, им там будет комфортно.

Всё это пока что — лишь тема для обсуждения. Мы не сможем никого туда заселить, пока не отремонтируем медвежатник. В прошлом году решился вопрос с аварийной подпорной стенкой, но в таком же состоянии и стенка со стороны посетителей, а её ремонт стоит около 8 млн рублей. Да и сам объект в аварийном состоянии. Деньги на его ремонт нужны колоссальные, и пока он будет просто законсервирован.

Мечты разбились о реальность

— Кстати, о деньгах. В 2013-2014 годах у вас были весьма амбициозные планы по привлечению финансирования со стороны федерального Минкульта. И эти планы вроде бы даже поддерживал тогдашний губернатор Николай Цуканов.

— Но они вдребезги разбились о реальность. Последние 4 года я очень активно общалась с федеральным Минкультом — насколько было возможно. Мы муниципальное учреждение, и федеральному министерству не до нас. И я использовала все способы, вплоть до того, что отлавливала Мединского со своими проектами, когда он приезжал на открытие памятников — ездила за ним по всей области, подкарауливала и пыталась донести до него наши идеи и проблемы. Он от меня отмахивался, мол, при чём тут Минкульт и зоопарки? Мне это было удивительно; так сложилось, что в России зоопарки относятся к Министерству культуры.

Кстати, вместе с коллегами из Московского зоопарка, зоопарка Нижнего Новгорода и ещё нескольких по собственной инициативе разработали проект федерального закона о зоопарках. Потому что единственный профильный нормативный акт был принят в 1973 году. Отсутствие закона приводит к появлению всех этих передвижных зверинцев, дельфинариев и прочего. Мы хотели сделать зоопарки лицензируемым видом деятельности — усложнив тем самым свою собственную жизнь. Но только таким образом можно отсечь всех этих частных любителей чистого заработка на животных. Но этот проект закона пока что даже не принимают на рассмотрение в Минкульте. Говорят, что в России нет ни одного федерального зоопарка. Что, как мне кажется, полный бред — почему-то музеи, муниципальные и региональные, вполне могут работать по федеральному закону «О музеях».

Мы, конечно, не прекращаем работать, не оставляем попытки. Но всё это очень ярко демонстрирует отношение к нам федерального Минкульта.

— Может быть, наши новые представители в Госдуме, люди весьма близкие муниципалитету и его проблемам — Алексей Силанов, возглавлявший в мэрии управление образования, и Александр Пятикоп, бывший депутат горсовета — помогут провести такой законопроект?

— Вполне возможно, по крайней мере, я планировала обратиться к Алексею Николаевичу Силанову с такой просьбой. А Пятикоп, кстати, недавно в очередной раз предложил передать нас — в этот раз БФУ имени И.Канта (раньше были предложения о передаче в федеральную или региональную собственность); мне потом оттуда звонили и очень удивлялись. Это было бы смешно, если бы не было так грустно: мы себя иногда ощущаем какой-то обузой городу, которую жалко бросить и тяжело нести. Ведь мы стоим бюджету Калининграда 70 млн рублей в год. Я думаю, мы самая дорогостоящая организация культуры в городе, если не во всей области.

Но сейчас этих денег не хватает даже на текущее содержание зоопарка. То, что нам требуется, мы покрываем за счёт собственных доходов, от продажи входных билетов. В среднем около 50-60 млн в год мы зарабатываем, вместе с субсидией города мы получаем сумму, достаточную для покрытия текущих нужд. И мы живём неплохо, в особенности в части кормов — животные получают лучшие продукты, у нас всё нормально с коммуналкой, зарплаты более-менее средние. И мы даже выкраиваем чуть-чуть на противоаварийные ремонтные работы. 

Но вот что касается глобальных вещей — к сожалению, здесь без федеральной целевой программы не обойтись. Калининград никогда не будет в состоянии оплатить все необходимые реконструкции.

Цуканов в 2013 году, кстати, так и предполагал — он поручил нам написать программу развития зоопарка и хотел включить её в ФЦП развития Калининградской области. Но её очень сильно откорректировали, и все деньги пошли на Чемпионат мира по футболу, и не только деньги на зоопарк, но и на все другие объекты. Сейчас есть слабая надежда, что пройдёт 2018 год, власти региона обратят внимание на другие объекты. Зоопарк, наверное, не имеет морального права быть главным приоритетом в развитии Калининградской области — есть проблемы и поважнее, хотя бы строительство онкоцентра. Но наш зоопарк сегодня является одним из самых ярких центров притяжения туристов, у нас самая высокая посещаемость среди культурных объектов города — около 400 тыс человек в год. Таких показателей не даёт больше никто, кроме Музея Мирового океана, но у них несколько площадок, включая экспозицию в Театре эстрады в Светлогорске. У них около полумиллиона посетителей в год.

Все мои попытки войти в федеральные программы на уровне России — такие, как ФЦП «Культура» и иные — вдребезги разбивались. Последний визит в Минкульт РФ закончился тем, что нам сказали прямым текстом: пока не будет поручения Путина или Медведева, вы даже в список претендентов не попадёте. Мне это абсолютно непонятно, как может вопрос муниципального зоопарка решаться на таком уровне?

— Ну как же, всем известен парадокс волшебного пальца Путина: куда он им ткнёт, там сразу всё начинает ремонтироваться, цвести и пахнуть. А если не ткнёт, то ничего не будет.

— Ну, значит, мне нужно поставить себе как сверхзадачу привлечение первого лица в наш зоопарк.

— Уверяю вас, на следующий же день здесь всё изменится, вы просто не узнаете зоопарк. Но кроме президента у нас есть и другие чиновники: предыдущий губернатор, как мы с вами вспомнили, проявлял внимание к зоопарку.

— Да, мы отремонтировали три моста, сделали дорожки, выполнили проекты пяти новых объектов. На самом деле поддержка была.

— А Антон Алиханов к вам уже заходил?

— Насколько я знаю, он здесь бывает регулярно, приходит с детьми. С официальным визитом ещё не был, но состояние территории знает хорошо. И он готов нам помогать с реконструкцией львятника под дом тропической птицы — насколько мне известно. Вопрос ещё в стадии подписания, но речь идёт о сумме в 120 млн рублей на три года  (на условиях софинансирования из городского бюджета в пропорциях 50 на 50), это очень хорошие деньги. Это будет один из самых современных подобных объектов в стране.

— Большие деньги, большие проекты… В недавней истории зоопарка уже был один объект с огромной стоимостью, который строили прямо-таки бесконечно долго. Я, конечно, про обезьянник, завершения работ в котором не дождалась ни одна из прежде живших в зоопарке обезьян.

— Именно поэтому я противник одномоментной масштабной реконструкции всего. В ценах 2013 года реконструкция всех нуждающихся в ней объектов зоопарка оценивалась примерно в 3 млрд рублей. Многие говорили, что это гигантские деньги, но я всегда приводила в пример наших коллег из Музея Мирового океана — они строят одно здание «Планета Океан» за те же 3 млрд рублей. А у нас территория площадью 16 гектаров.

Можно, конечно, сэкономить, просто подлатать там, где совсем уж всё разрушается. Но я уверена, что мы должны смотреть в будущее, мы должны конкурировать с соседними странами, думать о более серьёзных проектах. Кстати, об обезьяннике: люди, которые приходят туда, остаются в полном восторге. Когда он открылся, мы сразу почувствовали приток новых посетителей. 

Такие объекты должны быть, тем более — с нашей калининградской погодой. Но все павильоны весьма дорогостоящие в эксплуатации, мало их построить — их нужно содержать. Так что в будущем мы будем выбирать баланс между тропическими животными и чуть менее требовательными к климату. И лично моя профессиональная мечта — организовать зону Сибири и Дальнего Востока в этом «аппендиксе» зоопарка, между улицами Шоты Руставели, Брамса и Носова. Это великолепное место для открытых вольеров, ущелий, деревьев… Это будет фишка, на которую приедут смотреть иностранцы.

В целом же около 70 зданий и сооружений Калининградского зоопарка требуют либо капремонта, либо реконструкции. Посмотрите, сколько объектов стоит закрытыми для посещения — детский городок, волчатник, куда надо переводить медведей, старый пингвинник...

Фейхоа и авокадо для зверей

— В моём детстве в украшенных яркой мозаикой вольерах у самого входа, рядом с детским городком содержали всяких непритязательных зверей — енотов, зайцев, кроликов. Люди их довольно радостно кормили, и, возможно, тем самым удавалось спасти других животных — которых кормить нельзя. Как, к примеру, тот страус, который погиб в нынешнем году в результате действий посетителей.

— Вы прям считали нашу идею. Мы хотим перевести туда именно таких животных, которые сейчас содержатся в самой глубине зоопарка, ведём переговоры с одной компанией, чтобы найти средства — около 1 млн рублей. Тем более что это ведь действительно яркий след былой эпохи.

— Но люди уж очень любят кормить и дразнить тех, кого нельзя ни кормить, ни дразнить. Не так давно даже мэр Калининграда признался, что в детстве дразнил бегемотов. Кстати, если бы бегемоты были попроворнее, история могла бы пойти совсем иначе. Насколько серьезна сейчас проблема чересчур добросердечных посетителей?

— Очень серьёзна. Конечно, ситуацию не сравнить с тем, что было несколько лет назад — но в головах наших людей слишком укоренились стереотипы девяностых годов.

— Бедные голодные зверушки?

— Именно. Прошло уже двадцать лет, всё изменилось. Когда мне приносят счета на кормление животных — я себе таких продуктов не покупаю. Папайи, фейхоа, авокадо, цветочная пыльца, креветки, кальмары… Я спрашиваю, может, можно бананами и яблоками обойтись? Нет, говорят сотрудники, рацион животных должен быть разнообразным. Два года мы сражались с поставщиками мяса, говядина и конина должна быть только лучшего качества, без прожилок жира — контроль очень сильный, а с нами многие хотят работать, ведь мы крупный клиент. Кстати, кормокухня приматов работает у нас в свободном доступе, люди могут увидеть свежайший творог, рыбу, йогурты.

Животные не голодают, они получают очень хорошее питание. И всё, что приносят люди, идёт сверху. Когда я вижу, как люди кормят наших питомцев, я всегда стараюсь объяснить, почему этого делать нельзя. И люди говорят: ну что же, ведь жирафу ничего не будет от листика капусты. 

Но вы знаете, какой эффект оказывает капуста? У неё сильный газообразующий эффект. А теперь представьте: 5 тысяч человек приходят к нам ежедневно. Даже если каждый десятый даст жирафу лист капусты, что будет? Летом жирафы раздуваются, как бочки, хоть клизму ставь. То же и с медведями — ограниченное пространство, килограммы летящей в них еды… Фрукты очень богаты сахарами, даже ломтик яблока может принести вред.

Представьте, что у вас есть маленький ребёнок, к вам пришло 20 человек гостей, и каждый даст ребёнку конфету. Он возьмёт их? Конечно, он же не понимает, что это вредно. И не потому, что он голодный. Но будет ли это полезно? Естественно, нет.

Часто спрашивают, почему мы не продаём корма, как делают в некоторых европейских зоопарках. Да, в Германии есть такие примеры, в Гамбурге. Но там на коробках с кормами — морковкой, яблоками, сухими смесями — написано, кого ими можно кормить. И немцы настолько дисциплинированная нация, что будут следовать этим предписаниям до последней буквы. У нас народ немного иной, поверьте. Хочу не козу покормить, а страусов. Один раз страус подавился кочерыжкой от капусты. А другую, совсем свежую трагическую историю вы сами упомянули.

Есть ещё вопрос безопасности. Наши посетители хотят всех кормить с руки. Три года назад зебра откусила палец у одного из таких кормильцев. Наши животные не ручные, это попросту опасно. В общем, минусов гораздо больше, чем плюсов. Но у нас ведь тоже есть такие возможности — есть автомат для продажи корма для птиц на большом пруду, есть автомат в детском контактном зоопарке. Но масштабно делать такое у нас нельзя.

— Для тех, кто хочет помочь зоопарку и животным в чуть более безопасной форме, есть цивилизованные инструменты. На сайте зоопарка можно сделать целевые пожертвования на различные проекты. Насколько успешен этот краудфандинг?

— Эта система, конечно, более сложная. Ведь когда люди говорят, что когда они кормят животных, хотят им помочь, они серьёзно лукавят. В первую очередь они хотят получить аттракцион для себя. Целевые проекты — это реальная помощь, и самым успешным подобным проектом стал «Зелёный лабиринт». Мы подсмотрели эту идею в одном из польских зоопарков: лабиринт из туй. Его создание стоило около полумиллиона рублей, и на фоне текущих крыш такие деньги найти непросто. Мы решили объявить сбор средств — люди могли либо купить тую, либо оплатить её посадку. Мы думали, что будем собирать деньги полгода или год, а собрали почти за две недели.

— В чём был секрет успеха?

— Всё просто: люди хотели посадить дерево. Наверное, один из тех пунктиков по жизни, который есть у каждого. Проект оказался очень трогательным, приходили молодожёны, приходили бабушки, сажавшие туи в честь внуков, а внуки в честь бабушек, приходили члены общества друзей Канта… Деньги перечисляли из Петропавловска-Камчатского, из Санкт-Петербурга, из Москвы. История оказалась очень трогательной. В апреле в рамках Марша парков мы сделали единую посадку, здесь стояла очередь за лопатами и перчатками. А теперь люди приходят и смотрят, как растут деревья, которые они посадили. Помимо того, что это был отличный краудфандинг, это был ещё и очень хороший социальный проект.

Что касается всего остального — реализуем потихонечку. Мы подсмотрели в одном из зоопарков такую штуку, как wish-list, «лист желаний». Купить, к примеру, пинцет, или фильтр, или коврик для ослика зоопарк может — но мы хотим запустить эту программу лояльности даже не для себя в первую очередь, а для людей. Для тех, кто хочет реально помочь зоопарку, и не абстрактно, кинув монетки в ящик для пожертвований, а ощутить, что ты купил реальную вещь.

Год назад мы собирали деньги на ремонт бассейна для слона. Всё получилось отлично, и бассейн отремонтировали, и дверь отремонтировали, и денег хватило, чтобы снести перегородки. 

Сейчас глобальная цель — сбор денег для строительства вольера для сурикатов, которые прибыли в Калининградский зоопарк совсем недавно. Сейчас мы строим зимний павильон, затем будем строить летний. Все любят сурикатов, они потешные и забавные. Присоединяйтесь!

Текст, фото — Алексей Милованов, «Новый Калининград.Ru».