Олег Лоевский: «Калининграда нет на театральной карте России»

Он проводит в самолете по 40 часов в месяц, раз в год объезжает всю Россию и ежегодно смотрит 250–300 спектаклей. Он не корчит из себя властителя дум — и рассказывает только о том, что наблюдает сам. Он не рассуждает о театре теоретически, но исследует его практически — и глобально. Он в курсе театральных событий любого масштаба российской и, кажется, зарубежной провинции, не говоря уже о крупных площадках. Олег Лоевский — театральный критик, отец-основатель нескольких театральных фестивалей, лауреат международной театральной премии им. К. С. Станиславского, член экспертного совета Национальной театральной премии «Золотая Маска», — прилетел в Калининград на завершающий этап цикла творческих лабораторий в рамках проекта «Открытая сцена Калининград».

— К сожалению, не могу, но знаю точно, что Калининграда нет на театральной карте России. И вот эту ситуацию мы будем исправлять. Сейчас провели лабораторию в рамках проекта «Открытая сцена Калининград», который реализует министерство культуры Калининградской области, а в январе будущего года приедем с лабораторией в Областной драмтеатр. «Открытая сцена» мне кажется перспективной: площадка, которую планируется открыть для этого проекта, может со временем стать проектным театром. В России есть хороший пример проектного театра — Государственный театр наций, его возглавляет народный артист России Евгений Миронов. Это не репертуарный театр, там нет постоянной труппы, приглашается режиссер на конкретный спектакль, он, в свою очередь, собирает актеров. В нынешнем сезоне, например, в Театре наций будет ставить Робер Лепаж (канадский режиссёр театра и кино, актёр, драматург и сценарист, основатель и художественный руководитель квебекского театра Ex Machina, один из крупнейших театральных деятелей современности. — прим.ред.).

— Эти две формы жизни в русском театре вполне могут сосуществовать. Репертуарный театр от России никуда не денется. Другое дело — надо помогать ему найти какие-то новые направления развития, вывести из стагнации. Чем мы и занимаемся, в том числе, посредством лабораторий.

— Взбадривание полезно и актерам, и зрителям. Большие лаборатории можно устраивать раз в год. А читки пьес, эскизы могут рождаться в любое время. Какая-то часть артистов не занята в новом спектакле — можно собраться и сделать эскиз, показать на публику, поехать с ним куда-нибудь. Театр должен менять себя, сам идти к зрителю, придумывать новые проекты, делать читки, эскизы, работать день и ночь, увлекать молодых и быть бодрым. А он у нас старческий, вялый и скучный.

— Главное, что есть в театральной России, — это огромное количество блистательных артистов. А вот с режиссёрами проблема: редко появляются имена, которые могут «взорвать» театр или вообще найти свой почерк. К сожалению, сегодня и актёрская индивидуальность выхолащивается. У артиста особая психология, артист получает энергию только за счёт зрительного зала и не всегда сам подозревает, что в нём заложено. Моё большое открытие: нет плохих артистов. Есть неухоженные, нераскрытые, недолюбленные, те, кому не помогли в своё время, есть ленивые, очень ленивые, не умеющие концентрироваться, организовывать себя, — но потенциально они могут всё.

— Я видел ее в Петербурге на Всероссийском фестивале-лаборатории молодой режиссуры «ON.ТЕАТР.ru». Это очень тонкий момент, но чаще всего эскиз бывает интереснее спектакля. В этом спектакле есть некий баланс: Георгию удалось, скажем так, удержаться на какой-то ноте эскиза — открытости, азарте, легкости существования. Но все равно он удержался на самом краю, и при закрепощении материала, его профессионализации работа потеряла, на мой взгляд, — не много, но потеряла. Это естественно, но мне эскиз нравился больше.

— Есть фестиваль театров малых городов России в Лысьве, туда мы приглашаем иногда спектакли, которые родились из лабораторных эскизов. Этот фестиваль проводит Государственный театр наций, где я имею честь служить. «ON.ТЕАТР.ru» в Петербурге проводит Молодежный центр театрального искусства «Миг», его директором является Милена Авимская. Я эксперт этого фестиваля. В нынешнем году Милена пригласила режиссеров, которые в ON.ТЕАТРе начинали, поэтому туда и попал спектакль Георгия Цнобиладзе. Он прошел нормально, без большой критики — но и без большой победы. Все равно, на мой взгляд, в Тильзит-театре была очень полезная работа, она сдружила молодых режиссеров с театром. Еще бы туда добавить немножко молодых актеров — тогда совсем было бы хорошо.

— Вилюс мне очень нравится, он человек активный, неравнодушный, жаждущий деятельности. Мы с ним работали в двух лабораториях, он очень интересно мыслит. Мне кажется, что его союз с Тильзит-театром на сегодня достаточно продуктивен. Надо давать возможность молодым ребятам пробовать себя, учиться не бояться ни провалов, ни побед, потому что и то, и другое для них — большой соблазн. Надо иметь терпение, но, к сожалению, для современного человека терпение — это практически невозможная вещь: все очень нетерпимы, очень раздражены, все хотят чего-то большего…

— По логике, сейчас в театрах должны прийти к власти режиссёры, которым по 40 лет, — и они должны были выпуститься с 1991-го по 2002 год. Все, кто выпустился в эти годы, как правило, в театр не пошли, поэтому и образовалась дыра. Есть либо старшее поколение, либо совсем молодые ребята, нет сорокалетних — еще не старых, но уже набравших возраста, опыта, зрелости. В последние полтора года 5–6 режиссеров из нашей лаборатории — и благодаря лаборатории — стали главными режиссерами театров. Тенденция мне очень нравится, но в развитии этой истории есть серьезная опасность: смогут ли они найти свой путь и вывести театр на новый уровень — или растворятся среди местного населения, и никто не будет знать, старый он или молодой, пришел в театр вчера или десять лет назад.

— Правильнее было бы назвать это собрание не коллекцией, а библиотекой. В ней 12 тысяч пьес российских и зарубежных драматургов.

— Востребована, но не много. Вот свежий пример: «Любовь людей» Дмитрия Богославского поставили в московском театре имени Маяковского, а на днях состоится премьера спектакля по этой пьесе в Улан-Удэ, в Русском драматическом театре имени Н. А. Бестужева — и это тоже итог нашей лаборатории. Сегодня в России есть очень хорошая и глубокая драматургия: Василий Сигарев, которому Том Стоппард вручил приз как одному из лучших драматургов Европы, Аня Батурина, Максим Курочкин, Ярослава Пулинович — ее киносценарий недавно получил гран-при в Париже как лучший европейский сценарий, будет сниматься фильм, а ее пьесы переведены на многие языки. Но в России этих имен идет немного — театр не хочет встречаться с реальностью, театр хочет ставить бесконечный «Номер 13» и Рэя Куни. Современная драматургия — это новый язык — и сценический, и разговорный. Она выступает с современными проблемами, но, к сожалению, это не очень интересует зрителя — реальность ему не нужна, он хочет в страну грез. Кроме того, в России театр по большей части интерпретаторский, очень мало авторского театра, когда режиссёр придумывает всё сам или работает над пьесой с драматургом.

— Театр не является сегодня культурным приоритетом, но он никогда не умрёт, особенно у нас в стране. Мы занимаемся бессмысленным, безнадёжным, но очень важным делом. Театр остался последним видом искусства, где энергия живого человека передается другому живому человеку без посредников — только актер и зритель. Театр не воспитывает, он может и обязан только одно — производить впечатление. И нести ответственность за это впечатление, которое, может быть, когда-то сыграет важную роль в формировании человека, гражданина, личности по отношению к миру, к людям.