Елена Панфилова: «Осознанная гражданственность — это самая главная ценность»

Мир и Россия, как его неотъемлемая часть, находятся на пороге глобальной ценностной революции. Ее последствия рано или поздно приведут к смене политических, экономических и культурных кодов развития цивилизации. На первый план, как считает вице-президент «Трансперенси Интернешнл*» Елена Панфилова, должна выйти ценность осознанной гражданственности. Об этом она рассказала во время лекции на IV постинтеллектуальном форуме имени Франца Кафки и Джорджа Оруэлла. «Новый Калининграда.Ru» выбрал наиболее яркие тезисы из ее выступления и ответов на вопросы участников форума.

На пороге революции. Ценностной

— Я рискну предположить, что мы в данный момент — как человечество, и мы, россияне, как жители этой страны — живем в эмбриональной стадии некой глобальной ценностной революции. И это не про добро и зло. Это про смещение акцентов с того, что мы считали главным, с того, что наши политики считали главным, и с того, что мы хотим видеть главным в нашей жизни. Чтобы проиллюстрировать это, я приведу такой пример. Сегодня много говорил Глеб Павловский про деполитизацию. Он сказал, что она произошла по одной простой причине — «целесообразно было». Также навязывание «realpolitik», лишенной всякой ценности, c только лишь целесообразной составляющей, главенствовало 25 лет практически во всех странах мира. На мой взгляд, отторжение этой новой подрастающей гражданственности, что в России, что в США, что в Европе, оно связано с тем, что решения принимаются исходя из целесообразности, так, как её понимали люди, которые ставили во главу угла «realpolitik», но не ценности.

Если мы посмотрим на служение и ответственность, как ценность, мы скажем, что, возможно, деполитизация — не такой уж очевидный выбор, как нам его пытаются представить сегодня. Может быть, оно и не стоило того, потому что оно вырастило то поколение людей, которые не видят ценности в служении. Они видят ценность в алчности.

За последний год я проехала более 40 стран Африки, Западной и Восточной Европы с проверками отделений «Трансперенси Интернешнл*». Самое главное, что я вынесла из этих поездок — это что мы все безумно похожи. Мы сегодня старательно пытаемся понять, как так получилось, что у нас, что в мире, в Руанде, Уганде, Ботсване и так далее. Может, нам стоит заглянуть туда, куда мы редко заглядываем. Потому что мир «realpolitik» распространился не только на власть. Он распространился на нас, на граждан, на людей, журналистов.

Есть три базовых слова, о которых мы говорим во время образовательных лекций, которые мы читаем в регионах: прозрачность, подотчетность и порядочность. На слове «порядочность» все начинают ухмыляться. Ведь это такая вещь... Где вы видели эту порядочность? Или когда мы начинаем говорить, что в современном мире, безусловно, речь идет об ответственности — что в служении, что в бизнесе. Люди в ответ начинают говорить: ну вы же понимаете, что это все про прибыль. Весь этот ответственный бизнес — это лишь хорошая упаковка при плохой игре.

Отторжение ценностного подхода, оно, наверное, происходит от того самого страха, что не очень сильно пробовали в последних поколениях, последние 20–25 лет не очень сильно пробовали отталкиваться от понимания от того, что называется ценностный подход к построению государственности, гражданственности, экономики, к построению мира вокруг нас.

Борьбой с коррупцией я занимаюсь не как самоцелью, я не маньяк. Я люблю ловить упырей — это хобби. Это так — побочный продукт жизнедеятельности. На самом деле борьба с коррупцией нужна мне лично и, я так понимаю, моим коллегам для достижения трех главных вещей, которые мы хотим для нашей страны, я хочу для нашей страны. Почему я их хочу? Потому что если бы у меня был герб, то на нем было бы написано одно слово — ответственность. У меня есть сыновья, и я считаю, что ответственна, должна передать им страну в их будущее пользование в лучшем состоянии, чем я ее получила сама. Потому что безответственно будет отдать ее в том виде, в каком она сейчас есть.

Посредством борьбы с коррупцией хочется достичь таких простых вещей, как верховенство закона, качество жизни и устойчивое развитие. По большому счету мне больше ничего не надо. Чтобы был суд, чтобы существовала территория права, чтобы я всегда знала о том, что если случится какой-то конфликт: экономический, уголовный, административный — чтобы всегда была точка отсчета, ни вправо, ни влево невозможно было свернуть. Я хочу качества жизни. Речь идет о здравоохранении, об образовании, ЖКХ, о дорогах, о культуре — обо всем том, что составляет ткань нашей жизни. И устойчивого развития, потому что вот это копание и уход в архаические ценности: а давайте сходим назад, вдруг там было неплохо — действительно препятствует развитию и прогрессу.

Что еще заметила в последнее время? Ответственное служение не встречается. Почему чиновники такие-сякие, ведь у них тоже есть ценностный набор. И мы часто говорим, что перенесли демократию, демократические институты и увлеклись построением институтов, забыв об оболочке вот этой ценностной. Например, ту же Конвенцию ООН против коррупции мы взяли и за шкирку притащили в нашу страну. Бросили этот институт туда, где есть. Даже если бы была ратифицирована 20-я статья этой конвенции, ничего бы не изменилось. Обратите внимание, что люди, о которых там идет речь, называются «public officials», публичные должностные лица, которые служат обществу. В России эти нормы распространяются на государственных служащих, которые служат государству. Субъектно-объектная связь нарушена. Мы пристроили институт и инструмент, которые нагружены ценностью публичного или общественного служения, непоследовательно. Нужно было сначала выстроить систему общественного служения с подотчетностью, прозрачностью, порядочностью, а потом пристраивать те антикоррупционные инструменты, наполняя их содержательным, ценностным смыслом.

Осознанная гражданственность

— Сегодня, например, нормой считается быть бестактным у политиков, у чиновников. Такой полупацанский подход к общению с населением, или считать, что есть образованный класс, а есть обыватель. Эта снисходительность, неуважительность по отношению к собственному населению, собственным согражданам приводит меня к последнему и главному тезису о том, что главная ценность, которой, как мне кажется, нам не хватает, ведь я хочу говорить не о том, что было, а о том, что нам нужно. Все, что я перечислила: ценности служения, ответственности, тактичности, уважительного отношения к проживающим вокруг тебя согражданам, пожалуй, самая главная ценность — это осознанная гражданственность.

Что означает быть гражданином страны? Паспорт иметь с гербом, налоги платить, время от времени ходить на выборы. Но это не все. На самом деле осознанная гражданственность — это что собрало вас здесь, что заставило Митю Алешковского бросить очень прибыльную работу фотографа и начать бегать с совершенно безумными благотворительными проектами. Осознанная гражданственность — это когда ты не просто ощущаешь себя не только жителем и не просто обладателем какого-то конкретного паспорта, но и ответственным за некий круг людей, проблем, действий, территорий, экономических, экологических, за бетон и за макароны. Вот тогда у тебя получается осознанная гражданственность. Я осмелюсь предположить, что если мне велели говорить то, что там будет, что те декоративные симулякры, которые у нас называются политикой, тот цирк шапито, которым у нас называются политическими партиями.

Настоящая политика, не только у нас, но и в мире, она придет из новых субъектов гражданственности. Только осознанная гражданственность может принести настоящую политику. Это будет что-то из гражданского сектора. Потому что уже сейчас, например, фонду «Подари жизнь» доверяет куда больше людей, чем любой из существующих партий. Я в жизни никакой партии не отправлю ни копейки, а фонду «Подари жизнь» я перечисляю деньги каждый месяц. Но не потому, что я хочу заместить государство в его функциях по спасению детей, а потому, что я считаю это правильным, что деятельность этого фонда — ценностна, и прозрачна, и подотчетна, и порядочна. Субъекта политической деятельности, который бы удовлетворял эти требованиям, не существует пока. Но он может выйти из общественного движения. Оно может быть экологическим, благотворительным, антикоррупционным, медийным (школа расследовательской журналистики, например). Уверена в том, что те субъекты политической деятельности, которые будут формировать повестку дня и к которым мы должны двигаться, так, чтобы журналистам было о чем писать во время выборов; так, чтобы кандидаты не чувствовали себя идиотами. Ведь сейчас неприятно себя ощущать участниками этакого «маппет-шоу», когда ты идешь на вот эти выборы — все это произрастет из этой осознанной гражданственности. Эта самая главная ценность, и она не имеет никакого отношения к постмодерну.

Все репрессии против общественных организаций, в том числе и закон «Об иностранных агентах», принимаются людьми во власти потому, что они прекрасно замечают естественный потенциал, который в конце концов отодвинет их от власти, он находится в низовом гражданском обществе. Не в тех, что сверху организовывают и назначают, которые работают по вертикальному принципу, а на низовом уровне. Если мы сейчас с вами решим очистить Балтийскую косу, мы будем гражданским обществом, нам не нужно с вами идти в министерство юстиции, мы не будем регистрироваться, а только сделаем свое дело и разбежимся. Ужасно пугает такое самоорганизованное общество, потому что оно верит в то, что делает. Форумы, общественные организации, а эти ассоциации собственников жилья, которые не дают покоя начальству и начинают пилить на части всю эту систему воровства в системе ЖКХ.

Во власти очень многое объясняется тем, что они сами видят и сами понимают про кризис доверия. Есть избитая фраза, об этом говорит и Владимир Римский из фонда «Индем», о том, что во главе угла всего того, что произошло за последние 15 лет с нашей страной, лежит фундаментальный кризис доверия. На самом деле я увидела, что он еще более фундаментальный, его подтверждением, как розочка на торте, стало назначение нового губернатора Калининградской области. Товарищу президенту некому больше доверять, кроме тех, кого он знает плечом к плечу, то есть круг доверия и у него настолько мал. Сколько у него осталось охранников… В обществе же это все переживается по другому.

Агенты спасения

Закон об иностранных агентах — это, конечно, был удар под дых, конечно, это съело нечеловеческое количество нервных клеток у огромного числа людей. Я лично заплатила из своих 600 тысяч рублей штрафа. Гранты на штраф никто не дает. Большое количество организаций были вынуждены сократить свою деятельность или даже закрыться. Но здесь и еще одна фундаментальная вещь. Авторы закона, передаю привет Веронике Крашенинниковой, свято исходили из убеждения, что все это ради денег и статуса. Если нас лишить и того, и другого, то мы перестанем заниматься общественной деятельностью. Но выяснилось обратное, что многие организации — от «Общественного вердикта», до «Трансперенси Интернешнл*», от экологов до женских организаций — делают то что делают без денег, не получая месяцами зарплату, а потому что мы в это верим. Со своей организацией мы договорились, что если у нас заберут регистрацию, а они могут, мы под проверкой сейчас, тогда пойдем на то, что зарегистрируем «Антикоррупционный казачий хор». Культурные организации не подпадают под действие закона об иностранных агентах.

Символом позитивных перемен в стране, на мой взгляд, может стать черепаха, потому что она, конечно же, доползет, если ее не переедет бронетранспортер. Действительно, может переехать, самыми разными способами. Это не повод для черепахи не ползти. Подобное утверждение — это не оптимизм, а целеполагание. Потому что если не волочь, не ползти, то тогда вполне все бессмысленно. Если мы все сядем на завалинке и, как этот хор антикоррупционный, запоем, то от этого никому легче не станет.

Такой ценности, как права человека, совокупной, не существует. Права человека состоят из огромного количества ценностей. Человек, например, имеет право на ту самую ответственную власть, о которой я говорила. Человек имеет право на ту же самую прозрачность и подотчетность. Это закреплено во всевозможных конвенциональных и неконвенциональных документах в рамках национальных и международных норм. Если страна, люди, граждане и власть воспринимают ценности вообще в совокупности, как предварительное условие своей деятельности, то тогда права человека защищены от дефолта и соблюдаются.

Борьба с борцами против коррупции

— Проблема же заключается в том, что гражданское общество лишено права на легитимное применение правового насилия. Мы можем только расследовать, собрать самую лучшую доказательную базу и донести ее в зубах до дверей прокуратуры. Дальше мы играем в орел и решку. Вот в Калининграде через раз возьмут, поэтому здесь есть какие-то дела, а в Генеральной прокуратуре не возьмут, а в другом регионе возьмут, а в третьем не возьмут. Те же, против кого мы «копаем», они тоже умные, и они отправляют свои деньги в юрисдикции, с которыми у России нет соглашений о взаимной правовой помощи.

С международной точки зрения, с практической, для борьбы с большой клептократией существует только один, реально действующий инструмент, особенно в странах авторитарного толка, в странах, лишенных верховенства закона, — отталкиваться от поиска и изъятия коррупционных активов за рубежом. Потому что это уже стало общим местом: гадят здесь, прячут там. Никто не использует, не хранит свои коррупционные активы там, где он их приобретает. Поэтому принцип — «trail the money», следуй за деньгами — это действительно будущее глобальной антикоррупции.

Знаете, сколько в нашей стране ведомств, которые считают, что они главные по борьбе с коррупцией? Одиннадцать. Каждое из них борется, когда же они все встречаются в одном месте, они удивляются и задаются вопросом: «Кто все эти люди?».

Не все помнят, что до декабря 2008 года в стране не было правового определения коррупции. Слова «коррупция» ни в одном правовом документе не существовало. Поэтому сначала нам необходимо было добиться решения этой проблемы. Ведь сейчас что делают все антикоррупционные организации? Пишут запросы. Закон «О порядке предоставления информации гражданам», первый, был принят в Калининградской области в 2001 году, его написали сотрудники нашей организации. Он лег в основу федерального закона, который был принят в январе 2009 года.

Кто бы мог подумать, что наша база «Декларатор», которую мы делали так, «just for fun» и для себя, чтобы удобнее было собирать декларации в одном месте всех чиновников российских, может оказаться единственной в стране, что даже на государственном уровне не существует аналогов. Сейчас даже правоохранительные органы пользуются «Декларатором», они нам об этом говорят.

В Перу, Бразилии, в принципе, в странах Латинской Америки антикоррупционные расследования приводят к отставкам президентов, наверное, потому что там силен тот самый «Баливарианский дух» гражданской жизни, гражданского общества, той самой гражданственности, которых нам станет недоставать в ближайшем будущем. В этих странах по любому поводу — фонарь перегорел, а власть не отреагировала — они выходят на улицу со сковородками, стучат и требуют. Там ощущение гражданственности выражается в том, что люди требуют от власти исполнения своих обязанностей.

Я тот человек, который на протяжении последних пятнадцати лет представляет индексы восприятия коррупции. Поэтому никому не стыдно в этой стране больше, чем мне, по поводу коррупции. Это я говорю, что Россия находится между Кенией и Камеруном, при этом я совершеннейший патриот своей страны. Но я, мои коллеги всегда обращаем внимание на то, что написано вверху рассылаемых пресс-релизов: «индекс восприятия коррупции». Это не индекс коррупционности, частоты или объема коррупции. Почему на этот рейтинг обращают так много внимания, почему он вызывает такую популярность, сказать не могу, это уже не наша заслуга. В итоге как воспринимают, на том месте и находимся и ничего с этим поделать не можем. При его составлении мы берем данные из 15 независимых источников: Всемирного экономического форума, из издания «The Economist», из российских источников, европейских, аккумулируем, считаем, и что навоспринимали, то и получается. Могу сказать, что между 2014 и 2015 годом Россия приподнялась на 10 мест. Так по этому поводу в нескольких московских кабинетах даже шампанское открывали. Сам индекс изменился всего на 0,1. В силу того, что он у других поменялся, упал, мы и приподнялись.

Фото — Алексей Милованов, «Новый Калининград.Ru»

* Автономная некоммерческая организация "Центр антикоррупционных исследований и инициатив "Трансперенси Интернешнл-Р" — Организация внесена Минюстом в реестр реестра НКО, выполняющих функции иностранного агента.

Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав Ctrl+Enter

Текст: Станислав Пахотин