Овсянов: Пусть лучше памятники передадут в частную собственность

- На мой взгляд – взгляд человека, который живет в области давно и знает все памятники, - когда памятник передают в частную собственность, для собственника должны быть введены различные обременения. Вот возьмите, например, замки Бранденбург или Бальга – у них нет собственника. В области около двух десятков таких «бесхозных» памятников. И если государство не справляется с содержанием памятников, то они уходят в «никуда». Моя точка зрения, пусть лучше передадут такие здания кому-то в собственность. Но при этом должны быть обязательные условия. Должно быть разграничено, что можно делать в памятнике, а что нельзя. Собственнику должно быть понятно, что памятник есть памятник. И что собственник должен его только улучшать, но никаких пристроек, надстроек, достроек, перепланировок он делать не должен. Должно быть четко прописано, что нельзя лепнину трогать, нельзя сбивать ничего, нельзя красить, нельзя штукатурить. 

Во-первых, это памятник культуры. На нем два барельефа, там стилевые особенности, неоготика. Это наползающие на арку краббы (крюкообразные декоративные элементы, часто присутствующие в готической архитектуре – прим. «Нового Калининграда.Ru»), крестоцвет, «карнизики», аркады, даже какой-то орнамент на стенах есть. Все это должно быть сохранено. Внутри ворот тоже должны быть сохранены крестовые своды, сама кладка, своды дверей, они должны сохранить свой первозданный вид. На выходе на кордегардии (помещение для караула, охраняющего крепостные ворота - прим. «Нового Калининграда.Ru») должны быть сохранены амбразуры. На столбах кордегардии есть шкивы, когда-то через них перекидывался трос и поднимался один пролет моста. Нельзя их заделывать. А то у нас так часто бывает: амбразуры заделали, шкив убрали и так далее. Деятельности кафе это не помешает. Должны быть сохранены старинные фортификационные архитектурные элементы. А то хозяин может увидеть, что есть какая-то ниша, и заделать ее по незнанию. А это все имеет научное значение и историческое значение. Кроме того, есть еще один мост, который выходит на улицу Александра Невского. Он тоже принадлежит Росгартенским воротам. Мост уникальный, уникальны и предмостные укрепления. Правда, их давно уже исказили, но там было сооружение блокгауза, которое тоже имело архитектурные элементы: зубцы, амбразуры. С помощью этих элементов противника встречали на давних подступах обороны. В недавнее время – уже в 2000-х годах – это довольно неумело отстроили, но это уже ошибки прошлых лет. 

- Да, это действительно так. Вот возьмите казарму «Кронпринц» - это уникальный фортификационный комплекс, но там находятся десятки ООО и ОАО, и других различных учреждений. При этом четкие границы между учреждениями не распределены. В итоге один сделал окна в своем вкусе, другой сделал «навесик» на входе, третий переменил двери, переплеты окон. Каждый собственник на свой вкус переделал внешний вид. Участок, в целом, - урод. Должен быть один хозяин, который будет решать, что делать с памятником. Но, при этом, ни рекламы, ни растительности, ни особенных переплетов окон быть не должно. Должен быть один хозяин и в Росгартенских воротах. Этот хозяин будет знать: да, это мой памятник, да, это я за него отвечаю. Не может быть внутри памятника "ничейной" зоны. Это я тут провел электричество, пробил шлямбуром и нарушил кладку. А то получается, что один сделал то, другой сделал это, а, в целом, дом - урод. Дом и памятник должен отвечать трем принципам: "Польза-прочность-красота". Эти принципы заложил еще Витрувий (Марк Витрувий Поллион - римский архитектор, инженер, теоретик архитектуры - прим. «Нового Калининграда.Ru») в первом веке до новой эры. Там же, где мы строим, польза есть? Прочность? Не сказал бы, у нас долго дома не живут. Но красоты нет, и мы нарушаем извечную триаду "польза-прочность-красота". 

- Это общепринятый принцип. Я вот проехал многие фортификационные сооружения страны, там, как правило, в памятниках есть и кафе. Есть небольшие музейчики, есть залы для собраний, для пожилых людей. В памятнике, конечно, не должен быть жилой дом - условий для жилья там нет. Но это не противоречит правилам, даже приветствуется, чтобы в сооружении была какая-то деятельность. Например, научные центры, какие-то организации связанные с историей, клубы краеведов, реконструкции, какие-то ресторанчики, выставки. Это оживляет здание и это его хранит. Вот, например, в Швеции офицер уходит в отставку. И вся его семья поселяется на острове, где находится фортификационное сооружение. Там у них хозяйство и там же форт стоит: обслуживают его, экскурсии проводят. Тут же - группы туристов… небольшой магазинчик с продуктами, небольшой музейчик. Это норма и я ее приветствую. В памятнике должна быть какая-то жизнь, иначе этот памятник уходит в «никуда». Возьмите Ипатьевский монастырь в Костроме - это огромный комплекс, где и священнослужители, и Краеведческий музей, и небольшой рыночек. И памятник живет. 

- Видите, здесь соприкасаются два направления: история и религия. С одной стороны, это памятник, им любуются, его надо сохранять. И в то же время религия - это воспитание людей, и воспитание не негативных явлений. Думаю, что религиозные организации не испортят памятник. Они могут где-то внутри поставить скамьи, кафедру, иконы повесить, но в целом памятник от этого не страдает. И если они вкладывают деньги в его реставрацию, реконструкцию, благоустройство, то ради бога! Посмотрите на многие «бесхозные» кирхи. В Кумачово, например. Многие кирхи превратились в руины, а ведь они уникальные. Там прекрасные архитектурные элементы, фрагменты элементов, своды – лучковые, центровые, стрельчатые, разные «карнизики». Я бы с удовольствием передал эти кирхи Церкви. Из нашей области «ушли» десятки таких кирх. Даже были и неплохо сохраненные - где-то крыша пробита, где-то угол отбит, но они ушли в небытие. Поэтому лично я не вижу негатива в передаче «бесхозных» кирх в руки Православной церкви. Но опять же, эта передача должна быть обусловлена требованиями и предписаниями по содержанию. 

- Я вам могу привести один пример. Это замок Бальга. Несколько лет назад я провел экскурсию зарубежному специалисту Норману Скотту и рассказал ему про этот кусочек земли. Во-первых, это памятник истории, во-вторых, это прекрасные ландшафты, откосы к заливу. В-третьих, в этом месте растут деревья-интродуценты (несвойственные данной местности - прим. «Нового Калининграда.Ru»), правда, сейчас их уже почти не осталось. Кроме того, там в залив сходят оползни – а это тоже памятник туризма. Там же растут кривые деревья, а у немцев это был музей сирени. Сейчас там растет около 8-9 сортов сирени, а раньше было 15-20 сортов. Когда я все это ему показал, он сказал мне, что купил бы Бальгу, не торгуясь. Что проложил бы из Балтийска к Бальге фарватер. Я говорю ему, что фарватер был, его надо восстановить. Он сказал, что воссоздал бы кирху, расчистил всю деревню Бальга и обнажил бы фундаменты домов. Сказал, что зонировал бы Бальгу: это была бы спортивная, культурная и туристическая зона. Воссоздал бы питомник сирени, восстановил бы то место, где была Гора любви, и молодые люди с девушками там бы гуляли. Это было бы место, где были фольклорные ансамбли. Можно было бы это все сделать и самим, но ведь у нас же ничего этого нет. В некотором смысле можно отнести это к каждому памятнику. Ведь у нас же есть хорошие примеры: замок Шаакен стали восстанавливать недавно, или вот Пятый форт ожил. 

- Общество должно повернуться лицом к памятникам. Был проект до 2010 года на Бальге. На Балтийской косе должен был быть аквариум наоборот. Это когда люди заходят в старый форт, а рыбы гуляют в море. Там гавань есть и в ней должна была быть парусная база. На базе должен быть построен фрагмент русской крепости… Но этого ничего нет. Очень много у нас проектов, много совещаний, много рекламы, но мало дела. Мы слишком много говорим. Замки Лохштедт, Бранденбург, Бальгу еще можно восстановить и поправить. Можно спасти и другие памятники, нужно только меньше говорить и больше заниматься делом. А между тем, Польша нас загородила от Европы своими объектами туризма. Сквозь этот кордон - Эльблонг, Мальборк, Балтийская коса, Святая Липка, Гданьск - это все кордон памятников, через которые не пробираются туристы к нам. Я как-то подслушал разговор немцев, в Эльблонге в кемпинге, где мы вместе жили. Один говорит: «Я еду в Калининград», а второй ему отвечает: «А зачем? Там же смотреть нечего. Там разрушенные кирхи и ничего в них нет». Мне стало очень обидно: я живу в Калининграде, а о нем так отзываются.