Захар Прилепин: «Да здравствуют безумные поступки»

Захар Прилепин: Вчера была прекрасная вечеринка, были бизнесмены, которых в приступе бодрого настроения и веселья я обзывал и провоцировал. Называл членов «Единой России» ворами и упырями. А они сидели, улыбались и даже как-то не особенно обиделись. Даже потом мы выпили все вместе вина. Я понял, что калининградцы — люди отзывчивые, толерантные, способные к диалогу, даже если наши взгляды на жизнь не совпадают кардинальным образом — а они не совпадают. 

Еще я сегодня был в библиотеке имени Чехова, и если вчера была встреча мужская - в основном сидели представители мужеского пола, то в библиотеке сидели представители женского пола. Я понял, что в Калининграде, как в дореволюционных учебных учреждениях, девочки ходят в одно место, а мальчики — на другие мероприятия. Все раздельно у вас.

А так — город прекрасный, все очень симпатично и радостно.

ЗП: Ну, я у них денег не просил, мне их деньги не нужны. Я думаю, что Давид Смелянский в свое время наверняка был провозвестником либеральных реформ в России, сторонником перестройки. Он получил то, что хотел: человек человеку волк, капитализм в действии. И они не обязаны никому деньги давать и спонсорскую помощь никому не обязаны перечислять. Деньги любят те места, где их много и где им тепло. Поэтому их куда более успешно переводят за границу, в оффшоры, в другие места. 

Уважаемый Давид хочет алогичных, иррациональных вещей. Он хочет, чтобы кто-то дал ему свои деньги. С какой радости — совершенно непонятно. Либо давайте менять существующий порядок вещей, либо давайте принимать порядок, существующий сегодня. Давид наверняка против революционных видоизменений, но хочет, чтобы ему давали деньги. А я считаю, что так не бывает и никогда не будет. 

Многие, конечно, говорят, что уходят в благотворительность, осуществляют какие-то проекты. Я иногда слышу что-то об этом, но я не считаю, что эти вещи массовые. В тех регионах, где я обитаю, я знаю некоторое количество очень богатых людей, долларовых миллионеров. Я знаю, что они никогда не дают никому ни рубля. Им это просто в голову не приходит, ни за что и никогда в жизни. Они могут на свою предвыборную кампанию вбахать такие деньги, что можно было бы построить лечебницу для инвалидов — это вообще без проблем. Черный пиар, белый пиар стоят безумных денег. Но будем реалистами.

ЗП: Да, «Королевские ворота» нашли такого прекрасного спонсора, надеюсь, что ни в коей мере не подставляю его своими речами. Такие люди иногда встречаются.

ЗП: У культуры положение двоякое. Есть безусловный позитив в том, что на культуру власть как таковая не обращает никакого внимания. То есть, для власти культура не является субъектом бытия. Культура и культура. Что-то там с ней происходит — ну и ладно. Я не думаю, что премьер и президент являются театральными людьми, что за последние 10 лет они посещали хоть одну художественную выставку — хотя Путин был у Глазунова. Что они читают книжки, что они слушают какую-то музыку всерьез. Это все не сфера траты их сил. 

У нас есть президент-спортсмен, другой президент — поклонник гаджетов. Но не волнует их культура, они дают культуре каким-то образом заниматься самой собой и не волноваться по поводу того, что кто-то ей наступит на горло. Есть, конечно, какие-то смешные скандалы в сфере цензуры, когда перед приездом Медведева куда-то в сибирский город, там сняли пьесу «Ждем тебя, веселый гном» — но это, мне кажется, скорее факт абсурда, чем реальной цензуры. 

Это с одной стороны. С другой — то, что они не обращают внимания на культуру, безусловно отделяет нацию, народ от культурной жизни. Безусловно, 85, а то и 95 процентов российских граждан не имеют ни малейшего представления о том, что происходит в сфере литературы. Они уверены, что есть писатель, скажем, Минаев — и на этом более-менее все заканчивается. Они не знают ничего о современных художниках, очень плохо осведомлены о хорошей, грамотной современной музыке. Слава богу, Пелагея к вам приезжает — но у нас есть ряд замечательных девчонок, которые поют русские песни — и не просто народные хоры. Есть Лена Фролова, есть множество замечательных имен, которые ни черта не увидишь по телевизору.

Существует очевидный тренд на тотальное упрощение, опошление культуры как таковой. То, что мы видим под видом культуры на экранах наших телевизоров не имеет, как правило, никакого отношения к культуре. Это тоже установка власти.

Я повторю — равнодушие власти к культуре имеет две стороны. С одной — без их пристальных взглядов можно чем-то заниматься, с другой стороны контакты между культурой и народонаселением, конечно же, минимален. Люди искренне удивляются, что в России есть череда прекрасных поэтов, которые пишут чудесные стихи. Но у нас нету поэзии как таковой, ее нет в магазинах, ее нет на телевидении, она не продается. Она существует в каком-то гетто. Поэты для поэтов сами читают стихи. Мы перестали быть литературной нацией — это совершенно очевидно. Перестали быть читающей нацией. Все это касается очень малого количества населения. Где-то один миллион человек так или иначе участвуют в культурной жизни. Но это ведь мало.

Многие мои старшие товарищи по левому движению считают, что это установка на деградацию нации, но я думаю, что нет никакой установки. Просто нет власти до этого дела, им просто все равно. Вот так.

ЗП: О! Надо ему позвонить, поздравить.

ЗП: Мне вообще само определение непарламентской или внесистемной оппозиции кажется несколько анекдотичным. Понимаете, оппозиция вообще не может быть системной. Когда они говорят о «Другой России», о национал-большевиках как об оппозиции внесистемной, подразумевается, что есть системная оппозиция. Что является, конечно, чистой правдой. То есть, они своими словами говорят о том, что партии КПРФ, ЛДПР и «Справедливая Россия» являются филиалами партии «Единая Россия» — системной оппозицией, которая занимает выданные ей блоки. И по сути оппозицией и не является. 

Что до внесистемной оппозиции, внепарламентской — да, она, если посмотреть скептическим взглядом со стороны, находится в каком-то маргинальном положении, ходит то на Триумфальную, то на Манежную площадь, потом их забирают в милицию, на самом деле ничего не происходит. Но если посмотреть на то, что происходит сегодня в Египте, Тунисе и еще в ряде стран — становится совершенно понятным, что если бы в этих странах существовала политическая организация, готовая взять на себя полноту власти в тот момент, когда страна заинтересована в возникновении этой организации, то там было бы уже другое правительство. Когда на улицы выйдет уже не 10 тысяч человек, как у вас в Калининграде, а 100 тысяч человек — это может быть чревато для Российской Федерации серьезными последствиями. Может быть — а может и не быть. И одна из задач людей инакомыслящих — это создание политической, культурной и прочей элиты, которая имеет свое представление о том, каким образом нужно управлять этим государством. Организация «Другая Россия» она, в том числе, этим и занимается. Все в порядке.

ЗП: Мы с Лимоновым про это говорили, я говорил, что это совершенно иррациональное решение, потому что его никогда никто в жизни не зарегистрирует. Если бы в каком-то фантастическом полусне, в кумаре и в дурмане он добился бы регистрации, то ему устроили бы такую избирательную кампанию, что его бы никогда в жизни никто бы не увидел и не узнал. А если бы увидел и узнал, то на него бы вылили столько грязи и помоев, что вовек он бы не отмылся. 

Но российская политика так устроена, что она не оставляет ничего другого представителям оппозиции, кроме этих странных, иррациональных решений. Да, Лимонов взял и совершил такой поступок. Я это приветствую. И приветствую все, чем занимается другой мой товарищ Алексей Навальный, с которым мы в свое время создавали организацию «Народ». Он создал сайт, он занимается разоблачениями безумной коррупции в самых разных сферах российской экономики. С одной стороны, это вроде бы ни на что толком не влияет — они как воровали, так и воруют. Но это иррациональное поведение Навального меняет что-то, что зачастую даже невозможно анализировать.

Периодически спрашивают — какой смысл в этих ваших действиях? А какой смысл был в письме Герцена, в поступке декабристов, народовольцев? Там тоже вроде ничего не происходило. Выходили куда-то, творили что-то — а потом — раз, и целая планета приобрела иные очертания. Вся геополитическая история мира пошла другим путем. Поэтому — да здравствуют странные, иррациональные, безумные поступки. Они в конечном итоге иногда меняют мир. А иногда нет. 

ЗП: Безусловно, есть установка сверху, и мы прекрасно могли видеть все эти тезисы на всех этих селигерских лагерях, где все враги России были расписаны, описано кто и когда получал какие деньги. Я сам организатор нескольких «Маршей несогласных» — и хоть бы мне кто-нибудь рубль дал, чтобы я всем этим занимался. Хоть бы одно американское ЦРУ вышло, позвонило бы хоть раз, привет передали. 

Все это достаточно смешно и анекдотично. Этим людям нужно каким-то образом объяснить, как же этот прекрасный существующий порядок вещей, при котором Федорову так хорошо — как же это может кому-то так не нравиться? Наверняка, это какое-то подлое жулье. Я думаю даже, что они искренне в этом убеждены. 

Есть у меня товарищи, которых я знаю по 20 лет, которые со мной вместе работали в органах МВД. Когда они разгоняют меня на «Маршах несогласных», они мне на чистом глазу говорят: вас всех купили американцы, которые хотят разрушить Россию. Это, безусловно, установка власти. Достаточно простая, достаточно тупая, но на каких-то людей это действует, потому что это сразу всё объясняет, всё ставит на свои места.

ЗП: А вы реально верите, что такие, как Федоров — вменяемые люди? Что они понимают, что есть разница между Селигером и аудиторией «Финам. FM»? Они уверены в своей правоте. Мы все время наделяем российское чиновничество паразитарными смыслами. Мы думаем, что их мотивация чуть сложнее, что они чуть умнее, чуть глубже. Но лично зная многих из них, общаясь с ними, выпивая водку, я понимаю — мотивация их куда более проста. Механика их поступков — это «е2-е4», куда проще, чем мы можем предположить. Откуда у них две позиции?

«Единая Россия» отказывается от участия в диспутах. Если бы они немножко поговорили вслух со своими оппонентами, то все было бы сразу понятно. Но они, к своему собственному счастью, помалкивают. А когда начинают говорить — получается то, что вы слышали.

ЗП: Кавказ мы де-факто опять сдали. Он является совершенно независимым государством, которой Россия платит деньги. То есть, они добились даже большего, чем они могли добиться, если бы у них была суверенность. Они бы сидели на хлебе и воде — а теперь они имеют суверенность и доят Россию как корову. Браво чеченскому народу и господину Кадырову, которые совершили блестящий финт и обнулили не только чеченские достижения Путина, что меня вовсе не печалит, но и потери своего собственного населения и российских вооруженных сил, и тех людей, которые там, к несчастью, жили до первой и второй войны — русских людей.

Поэтому печально я на все это смотрю. Кавказ является, безусловно, зоной опасности в России, которая при стечении тех или иных обстоятельств взорвется заново и жутким образом. То, что происходит в Чечне, в Дагестане, в Ингушетии — это такой кромешный ад в смысле коррупции и беззакония, безвоздушного пространства гражданского, что и представить даже невозможно. В России в этом смысле просто цветник, а там — ой, ужас просто. 

ЗП: Честно говоря, для себя я отношение к выборам никак не сформулировал. Я считаю, что выборы — это последняя кормушка журналистов, и это — возможно, одна из последних благих сторон совершенно дискредитировавшей себя системы. Ситуация за месяц-два до выборов характеризуется вкладыванием денег политиками в дороги, в инфраструктуру — они что-то начинают делать. И это — единственный смысл выборов. Все, что происходит потом — это какой-то... Ну, мы все понимаем, что тут говорить, все это абсурдно, вся выборная игра абсурдна. 

Последнее, что меня веселило — это как раз «черные» предвыборные войны и сражения. Меня это радовало, потому что это тотальным образом дискредитировало власть в целом и политическую ситуацию. Я во всем этом всегда, честно скажу, участвовал с огромным удовольствием. Принимать «черные» заказы и мочить одного за счет другого — это просто счастье. Пусть все знают, что часть из этих людей — ублюдки. Потому что тогда у всех создается ощущение, что они все ублюдки.

Вы меня нисколько не удивили тем, что сказали, поскольку у нас (в Нижегородской области — прим. «Нового Калининграда. Ru») тоже выборы, та же самая ситуация. Меня в моем родном городе не показывали на телевидении уже года три, интервью у меня никто не берет, в отличие от Москвы. И еще в ряде регионов выборы, и там будет то же самое. 

Как-то они своим медленным умом доперли до того, что лучше вообще никакой агитации, а просто развесить плакатики и тихонько делать свое черное дело. Выборы...

ЗП: Да вы что?!

ЗП: Первая часть вашего утверждения имеет отношение к действительности, а про вторую я ничего не знаю, не готов спорить на эту тему, и согласиться не могу. У меня есть личная серьезная надежда на то, что если видоизменение политической ситуации в России и возможно, то через конфликт между двумя этими персонами. Долгое время все всерьез на это надеялись, но этого совершенно не произошло. Никаких признаков конфликта между Путиным и Медведевым до недавнего времени не было совершенно, была тишь да благодать.

То, что происходит сегодня, буквально в последний месяц начало происходить, опять возвращает нас к давней идее о том, что конфликт между ними возможен. Создается постоянное ощущение, что и тот, и другой собираются идти на очередной президентский срок. Безусловно, ситуации с покупкой Ковальчуком акций «Первого канала» и разносом Медведевым господина Якунина, человека из ближайшего окружения Путина, все их поездки, все выступления, позиционирование Медведевым себя в качестве силовика, явное стягивание одеяла с Путина, позволяет наделять их поступки, повторюсь, паразитарным смыслом. Позволяет всерьез надеяться, что и тот, и другой не договорились и собираются занять одно и то же кресло. 

Эта возможность раздрая и противоборства нескольких башен Кремля между друг другом является для меня крайне любопытной. По крайней мере, какая-то жизнь в нашей политической ситуации. Я ничего не знаю про бизнесменов, но знакомые представители политических кругов говорят, что минус Медведева в том, что до сих пор чиновничий аппарат не переориентировался с Путина на действующего президента. До сих пор портреты Путина не сняты, до сих пор многие решения Дмитрия Анатольевича тормозятся на стадии приказов. Дальше все стопорится, и некоторая его раздражительность, проявляющаяся все чаще, как раз об этом и говорит. Он никак не может понять, почему все эти рычаги не работают. 

Не знаю, как там бизнес-элиты — я думаю, что в России они достаточно осторожны, и пример Ходорковского всех прекрасно поставил на место. Никто не будет рисковать своими деньгами ради того, чтобы продвинуть Медведева вновь на трон, а Путина убрать. Полнота власти Путина до сих пор огромна, он может перекусить голову почти любому представителю бизнеса. 

И самая главная вещь, которая меня до сих пор волнует, мы говорим об этом часто с Дмитрием Быковым — он говорит, что ему ужасно не хочется, чтобы Путин вернулся, но к Медведеву он относится более-менее лояльно. Я, положа руку на сердце, не вижу никакой разницы между первым и вторым. Я не верю, что Дмитрий Анатольевич такой уж замечательный либерал и человек, способный модернизировать Россию, а Путин такое уж страшное чудовище, полковник, КГБ-шник и Пиночет. Разница между ними никакая — оба являются спокойными, нормальными социал-дарвинистами, либералами, по сути управляют одним и тем же государством при помощи одних и тех же технологий и методик. Никакой разницы нет между тем и другим. Что один, что другой придет — мне все равно.

ЗП: Это, скорее, ситуация частного выбора. И вообще ситуация фантастическая. Я думаю, что такие вещи происходят только в момент всенародной истерии по поводу борьбы с вредителями. Когда люди поймут, что это легально, что власть реально заинтересована во вскрытии коррупционных схем, как это происходило во время «борьбы с вредителями» в начале 30-х годов прошлого века, если бы эта риторика власти о том, что коррупционеров надо сажать, обернулась не только снятием Лужкова, а реальными уголовными делами по 10-15-20 коррупционерам, то люди потихоньку начали бы шевелиться. Руководствуясь разными мотивами — в том числе и карьерными.

Зависть, злоба, истинное раздражение, честность — все, что угодно могло проявиться. Как это произошло в ситуации с судьей Данилкиным, в ситуации со станицей Кущевской, где одна из прижатых следователей объявила через Youtube о том, что ее подставляли.

Если бы власть была реально заинтересована в этом, процесс бы пошел. А так, сами по себе — ну что, люди сумасшедшие, что ли? Самоубийцы? Да им головы отрежут, да и все. Ведь даже то, на что обращены все софиты и камеры — та же Кущевская, даже там все затирается. Я не удивлюсь, если через полгода выяснится, что тем людям, которые там рыпнулись, отрубили по четыре пальца — и все будет нормально, никто особенно не удивится.

ЗП: Ну, я знаю, почему он так говорит.

ЗП: Естественно! В Нижегородской области он является очень серьезной политической персоной, он имеет ауру такого правдоруба, он реально имеет «прихваты» в самых разных силовых сферах. Он прекрасно понимает, что в ситуации, когда Валерий Павлинович Шанцев (действующий губернатор Нижегородской области — прим. «Нового Калининграда. Ru») самоустранится, то Хинштейн мгновенно станет губернатором, буквально в одну секунду. Думаю, что его заявление связано с этим.

ЗП: Поймите одну простую вещь. Назначение губернаторов и их выборы в равной степени не мешают распилу денег, так или иначе все губернаторы этим занимаются, ничто им не мешает, хоть будучи поставленными, хоть будучи выбранными. Но отрицание самой системы выборов на основании подобных рисков абсурдно. На кой черт мы тогда выбирали пресловутый демократический путь развития? Какой в этом смысл?

Понятно, как это происходило, чем это объяснялось. Но выборность губернаторов давала возможность хотя бы какой-то мобильности элит — смешную, мизерную, но хоть какую-то. Хотя бы каких-то передвижек, противоречащих повсеместной установке одного властного клана. Хотя бы какая-то была политическая жизнь. А теперь нет и этого — все подмораживается.

ЗП: Она стопроцентно инспирирована сверху. А то, что говорит Эрнст — так 80 процентов населения всегда предпочтет жить растительной жизнью. Ну и что из этого? Рейтинги всех политических программ всегда были высоки. Та же «К барьеру», та же программа Шустера (телепрограмма «Свобода слова» журналиста Савика Шустера на канале НТВ — прим. «Нового Калининграда. Ru») — они были весьма окупаемы, весьма смотрибельны. И заинтересовывали серьезную часть общества, лучшую часть общества, интеллигенцию, критически мыслящих людей. 

Если Эрнст списывает эту часть общества со счетов, хотя она по сути является двигателем существования, осмысления, развития России, — то это смешно. Эрнст сам неглупый человек, и он прекрасно это понимает.

ЗП: Скорее, обе сразу. Более того, касательно «Комсомольской правды» и всех других крупнейших, многомиллионных изданий — в них случился совершенно удивительный, как сейчас говорят, тренд. «Московский комсомолец», «Аргументы и факты», «Комсомолка» — я открываю их сейчас, правда редко, и поражаюсь до глубины души. Там пишут настолько радикальные, жуткие статьи-разоблачения, которые 6-8 лет назад можно было прочитать только в «Новой газете» или газете «Завтра». То есть даже такие массовые издания, якобы занимающиеся оболваниванием населения, в попытке соперничества с интернетом, с возможностью прочитать там живую, быструю, агрессивную информацию, все больше повышают планку своей разоблачительности. 

Так что тут двойной взаимооборот — с одной стороны они думают, что структурируют общество и пытаются навязать ему свою точку зрения, а с другой пытаются его догнать и обогнать. Это ведь задача любого СМИ — быть на полшага впереди своей аудитории. Аудитория заинтересована в таком контенте.

ЗП: Я ведь пишу не о «чем-то». Я пишу о человеческих реакциях, как и все — во все времена.

ЗП: Я не думаю, что они меняются. Одной из моих личных задач было выяснить, как себя чувствовал человек на войне на Кавказе. У Бестужева-Марлинского, Лермонтова, а потом у Толстого, спустя 30 лет, потом — еще спустя 30 лет, и сейчас. Сравнить поведение человека в кризисной ситуации, русского человека и горца — и я не думаю, что какие-то кардинальные изменения произошли.

Я занимаюсь тем, что человек ощущает своими рецепторами, а собственно социум, вещи, происходящие в стране, меня не очень интересуют. Кроме того, у современной российской действительности есть одно странное свойство. Она очень слабо употребима в контексте художественного сочинения. В 20-е годы Шолохов или Мариенгоф, Артем Веселый или Алексей Толстой могли писать текст и использовать фамилию Троцкого или понятие НЭПа. Если я сегодня вставлю в текст фамилию Грызлов, то это сразу превращает его то ли в фельетон, то ли в какую-то помойку. Ему там делать совершенно нечего. Или пишу я роман — а там у меня Жириновский появляется. Позорище просто! У нас настолько внеисторические персоны, что их даже брать двумя пальцами невозможно брезгливо.

В «Саньке» у меня не названо ни одного политического имени — не потому, что я их боюсь назвать. Но потому, что это смешно; через 30 лет никто уже не поймет, кто такой Грызлов или Миронов. Это не исторические персоны. Троцкий — это история, а то, что происходит сейчас — какая-то маленькая помойка на периферии.

ЗП: Лимонов, безусловно, является исторической персоной. Причем по максимально высокому запросу. Это один из людей, к текстам которого и к размышлениям, а через них - и к жизни - будут обращаться, пока существует интерес к политике, геополитике, литературе и так далее. В первую голову он.

Куда деваться, конечно же — Путина и Медведева будут вспоминать просто в силу того, что они возглавляли страну. Но не думаю, что больше, чем Елизавету или Петра III. 

Лимонов воспринимает своим единственным противником и оппонентом Владислава Юрьевича Суркова. Я думаю, что это если не величина, то хотя бы серьезный человек, размышляющий человек, видящий себя этаким политиком макиавеллиевского типа, царедворцем, шевелящим всеми процессами из тени. Многие им очаровываются, в том числе и Проханов. Не уверен, что его будут вспоминать, но Сурков — серьезный игрок, в отличие от Грызлова. 

ЗП: Государство не может жить без смыслов. Оно не может существовать растительным образом.

ЗП: Он привносит смыслы или антисмыслы — еще не совсем понятно. Но хоть какая-то жизнь происходит. Жизнь с Грызловым — полная тоска, а тут движение хотя бы.

ЗП: Я уже давал ответ. Виноваты мы сами, и нужно давать себе в этом отчет. Когда отдаешь себе отчет в том, что вина лежит на нас самих, что все произошедшее сотворено нашими руками, нашим выбором или невыбором, тогда, в определенный момент, человек способен принять верное решение. До тех пор, пока мы уверены, что виноват кто-то другой, ничего происходить не будет. Принятие на себя личной ответственности за ситуацию, не-нигилистское отношение к жизни, к истории, к России является задачей любого гражданина нашей страны.

Вчера на встрече с бизнесменами они удивляли меня своим отношением к жизни — якобы ничего нельзя изменить, давайте ничего не будем делать... Так можно просто умереть, лечь на кладбище и достичь нирваны.