Стадион без ручки: что делать с наследием мундиаля в Калининграде?

К летнему Чемпионату мира по футболу по всей России готовятся несколько лет. Появляются новые аэропорты, стадионы, дороги, куда-то, как в Саранск, наконец, проводят высокоскоростной интернет. Вместе с тем города-хозяеваЧМ-2018 сталкиваются с проблемой «неопределенного будущего»: например, у правительства Калининградской области бизнес-плана использования «футбольных» объектов после чемпионата нет до сих пор. «Новый Калининград» изучил, как можно использовать «наследие мундиаля» с учетом мирового опыта.

«Нашему району не нужны эти соревнования! Нам не нужна вечная стройка возле нашего дома! Нам нужны наши дома!» — житель лондонского боро Ньюэм Мартин Гейтс в 2006 году был настроен решительно, он даже организовал сбор подписей за перенос мировых соревнований из Стрэтфорда — центрального района округа Ньюэм. Он к тому времени уже несколько лет как закончил школу и работал оператором в транспортной компании. Офис компании по иронии судьбы располагался на месте завода, где трудился в молодости его отец — типичный «синий воротничок». Предприятие перенесли за черту города еще в 80-х, но складские помещения и свалка после них оставались здесь еще три десятка лет.

Если говорить честно, то Стрэтфорд еще в начале 2000-х был одним из самых грязных в экологическом плане районов города — здесь с XIX века базировалось «вредное производство», связанное с металлургией, химией, топливом, а в 70-х еще и пластиком. На местной почве не могла расти даже трава, а упавшие в отравленную химикатами воду канала пьяницы не выживали — говорят, где-то здесь поставлен памятник троим таким «жертвам экологии». Жилье в районе почти не покупали не только из-за экологии, но и из-за социальной обстановки — рабочие кварталы были не лучшим местом для поселения благопристойных обывателей, а «синие воротнички» относились к «приехавшим» настороженно и даже агрессивно. Мартину Гейтсу это, правда, не помешало жениться на дочери пакистанца, державшего в боро лавку — по статистике, Ньюэм — самый этнически «богатый» район не только Лондона, но и Англии: белых здесь — около трети, больше азиатов и чернокожих, даже ямайцы есть.

Бывший в 2006 году мэром Лондона Кен Ливингстон заявил, что Стрэтфорд выбран местом для создания с нуля всей олимпийской инфраструктуры, поскольку это единственная возможность найти средства, чтобы провести регенерацию и реновацию района.

Пропитанную ядохимикатами почву снимали слой за слоем, «отстирывали» в специальных машинах и возвращали на место, чистили сеть каналов с ядовитой водой, планировали новую транспортную систему в районе. Бюджет лондонской Олимпиады составил 8 миллиардов фунтов стерлингов (в пересчете — 465 миллиардов рублей — по курсу 2012 года). На переоборудование спортивного парка в «общественный» — с учетом регенерации и строительства в близлежащих районах — потратили на следующий после Олимпиады год еще 12,5 млрд фунтов.

 

Олимпийский парк имени Королевы Елизаветы в Стрэтфорде, Лондон. Фото — Александр Жиров, «Новый Калининград», Виталий Суворов, «Спортс.ру»

Практически во всех городах России, которые принимают Чемпионат мира-2018, строительство стадионов тоже велось на прежде пустынных территориях, освоить которые без приуроченных «к дате» финансовых вливаний было бы невозможно. Калининград в этом смысле «переплюнул» другие города: только здесь локацией для строительства крупнейшего спортивного объекта стал заболоченный остров, где раньше никакого строительства, по сути, и не велось. В итоге территория острова Октябрьского вокруг строящегося стадиона стала «уходить на дно», а власти озаботились исследованием аномального явления лишь после того, как эта информация попала в СМИ, а сам стадион был уже почти построен. Вокруг стадиона сейчас уже формируется сопутствующая инфраструктура: набережная, велодорожки, спортивные площадки, автомобильная парковка. Все это будет использоваться во время Чемпионата — но что будет потом, не очень понятно, в программе развития социальной инфраструктуры Калининграда до 2035 года новый стадион и территория возле него даже не значится.

Стадион «Калининград». Фото — Виталий Невар, «Новый Калининград»

То, что хозяева Чемпионата мира по футболу — регионы России — плохо представляют себе, что им делать с построенными к мундиалю объектами, когда «большой футбол» закончится, вдруг выяснилось в октябре 2017-гона совещании с участием президента. Путин, губернаторы и спортивные чиновники обсуждали концепцию «наследия» Чемпионата.

«Главная цель проведения крупных международных мероприятий, будь то Олимпиада или мировые первенства по видам спорта, — это формирование задела на будущее, — отметил Путин тогда. — Привлечение внимания людей, молодёжи прежде всего, к спорту, к здоровому образу жизни, эффективное, долгосрочное использование построенных объектов и инфраструктуры».

Как президенту доложили на том совещании, после турнира в регионах России останется свыше 600 обновленных объектов, «связанных с качеством жизни граждан». В этот список входят стадионы, тренировочные площадки, объекты транспортной и коммунальной инфраструктуры, медицинские учреждения.

В калининградском «наследном списке», который представили Путину, кроме стадиона «Калининград» есть еще новый терминал аэропорта «Храброво», тренировочные площадки на стадионах «Пионер», «Сельма» и «Локомотив», а также несколько автомобильных дорог в области. Если с транспортными объектами все было более или менее понятно, то последующее — после футбольного мундиаля — использование, например, стадиона, может стать для калининградского бюджета большой проблемой. Своими опасениями поделился на совещании губернатор региона Антон Алиханов.

Апеллируя и к президенту, и к мнению коллег-губернаторов, Алиханов «озвучил желание… всех регионов, относительно того чтобы здесь Федерация нам помогла каким-то образом и просубсидировала в течение нескольких лет, до того, как сможем эффективно начать использовать эти стадионы, расходы на содержание этой инфраструктуры». Говоря о новом стадионе, строительство которого в Кремле считают благом и «заделом на будущее», Алиханов окрестил его «махиной в 35 тысяч мест», справиться с которой «пока достаточно сложно», и едва ли не напрямую попросил федеральных субсидий на содержание стадиона «Калининград». Его поддержали и другие губернаторы — в Самаре, Саранске и Нижнем Новгороде тоже не особо понимают, что делать с «махинами» после Чемпионата.

Мутко без тревог: как прошла проверка готовности Калининграда к ЧМ-2018

Вероятно, это выступление Алиханова как «рупора губернаторского корпуса» зрело внутри кабинетов (или «башен Кремля») достаточно долго, потому что калининградский глава свою позицию лоббировал как минимум с марта 2017-го, когда он заявил, опять-таки осторожно кивая на мнение коллег из других субъектов Федерации, что региональные бюджеты «не потянут» содержание крупных спортивных объектов самостоятельно. Контролировавший тогда всю подготовку к соревнованиям вице-премьер Виталий Мутко за полгода до октябрьского совещания у Путина по-хозяйски инспектировал «чемпионатовские» объекты, раздавал указания и соглашался с необходимостью «методически» помогать регионам, но напоминал, что «инициатива провести чемпионат мира исходит из регионов, городов, что подписаны соглашения, и они прежде всего являются организаторами проведения этого проекта». То есть перекладывал ответственность за этот «чемодан без ручки» на региональный бюджет.

Выступление же на октябрьском совещании выглядело как срежиссированный спектакль, потому что теперь выступавший через 10 минут после Алиханова еще не отстраненный, но уже подозреваемый Мутко ответил, что федеральное правительство готово разработать для регионов «некую модель управления» чемпионатовскими объектами. Путин разрешил ему научить губернаторов зарабатывать. Но конкретики от этого не прибавилось.

Спустя три месяца после кремлевского совещания, в январе 2018-го, выяснилось, что работа над то ли бизнес-планом, то ли методическими рекомендациями регионам все это время велась. Пресс-секретарь калининградского правительства Дмитрий Лысков рассказал, что такая «модель» действительно разрабатывается — но не в федеральном кабмине, а во ФГУП «Спорт-Инжиниринг», которое курирует строительство спортобъектов, но получат эту «инструкцию» в регионе только после завершения Чемпионата. Сами стадионы перейдут в собственность (и на баланс) региональных бюджетов с 1 января 2019 года. О том, как именно федеральный бюджет будет помогать регионам поддерживать на плаву спортивную инфраструктуру, открытой информации нет.

Остров Октябрьский, Калининград. Фото — Виталий Невар, «Новый Калининград»

Чемпионат мира по футболу — не первое крупное спортивное событие в России, в контексте которого возникает вопрос, связанный с наследием. Как минимум два города страны, если не считать Москву как столицу Олимпиады-80, сталкивались с тем, как им быть с масштабными объектами профильного назначения в «непрофильное» время. Это Казань, где прошла летняя Универсиада 2013 года, и Сочи, принимавший зимнюю Олимпиаду 2014-го. Для проведения этих крупнейших соревнований инфраструктура в Сочи и Казани создавалась буквально с нуля. На Универсиаду из различных бюджетных и внебюджетных фондов было потрачено 228 млрд рублей, на Олимпиаду — 1,5 трлн. Для сравнения, бюджет Чемпионата мира по футболу близок к 660 млрд рублей.

Весь Олимпийский парк в Сочи, где находятся восемь основных стадионов и олимпийская деревня, был построен в Имеретинской низменности, освоение которой долгое время было проблематичным. Строительство сочинского Олимпийского парка, как и в Лондоне, вызвало протесты местных жителей, которые вполне обоснованно опасались роста цен на недвижимость и бытовых трудностей, связанных с тем, что весь город — от Сочи до Адлера — превращался в одну большую стройку. Однако, как и в Лондоне, протесты были практически проигнорированы властью.

Сегодня на сочинских стадионах проводятся крупные соревнования. Например, Дворец спорта «Большой», где играли финальный олимпийский матч сборные Канады и Швеции, сейчас отдан хоккейному клубу из КХЛ «Сочи». Правда, при максимальной вместимости дворца в 12 тысяч зрителей «Сочи» собирает на своих играх около 4,5 тысяч болельщиков. 40-тысячная «Арена Фишт» уже приняла матчи Кубка Конфедераций и готовится к Чемпионату мира по футболу, кроме того, в 2017 году здесь прошел финал футбольного Кубка России. При этом собственной футбольной команды в Сочи нет. В ледовом дворце «Айсберг» работает школа фигурного катания. В выкупленном за счет федерального бюджета у «Реновы» олимпийском отеле сейчас базируется образовательный центр для талантливых детей «Сириус» — фонду «Талант и успех», который спонсирует детский центр, безвозмездно переданы и другие площади Олимпийского парка, которые он использует для зарабатывания денег — например, при сдаче в аренду во время форумов и крупных фестивалей.

Принадлежит Олимпийский парк Краснодарскому краю, содержится во многом тоже за счет регионального бюджета. На содержание олимпийских объектов с 2016 по 2021 годы краевой и муниципальный сочинский бюджет вкупе потратят 2,4 млрд рублей.

Горный кластер, куда входят объекты знаменитой Красной поляны «Роза Хутор», «Горки-город» и комплекс «Лаура», крупный бизнес, некогда инвестировавший в них, развивает сегодня как горнолыжный курорт. При этом надо знать, что 30% олимпийских объектов в Сочи были построены за счет частных инвесторов, под которыми, разумеется, понимаются и госкомпании вроде «Газпрома» и «Сбербанка». Олимпийские объекты становятся важным источником поступлений в региональный бюджет — но, разумеется, все еще не окупили себя.

«Казань Арена». Фото — Максим Платонов, «Реальное время», Казань

Мартин Гейтс из Ньюэма — болельщик местного «Вестхэма», но даже то, что его команда играет теперь на бывшем олимпийском стадионе в Стрэтфорде, его не радует. «Слишком много народу», — говорит мой ровесник, 35-летний мужчина, неуловимо похожий то ли на зеленого огра Шрека из культового мультифильма, то ли на легендарного футболиста Уэйна Руни, коренастый, с крупными чертами лица и короткой стрижкой, скрывающей начинающуюся лысину. Мы гуляем с Мартином по Саус-бэнк, еще одному району в центре Лондона, подвергшемуся «реновации». Здесь теперь по берегу Темзы — «арт-квартал» с книжными магазинами, музеями и ресторанчиками. Неподалеку возвышается знаменитое «чертово колесо» «Лондонский глаз», в парке, лежа на изогнутых скамеечках, о чем-то разговаривают хипстерского вида подростки в безразмерных пальто и узких цветных штанах, оголяющих лодыжки, кажется, они даже пьют смузи. Во что-то подобное предлагают превратить в итоге и его любимый Стрэтфорд.

Развитием Олимпийского парка в Стрэтфорде и прилегающего к нему района занимается сегодня корпорация London Legacy Development. Бен Флетчер, ее директор по маркетингу, который показывает нам стадион «Вестхэма», рассказывает, что облагородить Стрэтфорд пытались в течение 30 лет, но только Олимпиада позволила решить вопрос с глубокой очисткой почвы, создать несколько сотен тысяч постоянных рабочих мест и построить в районе 3 тысячи новых домов.

Сегодня по всему некогда отравленному ядохимикатами Стрэтфорду растут деревья, средняя посещаемость матчей «Вестхэм Юнайтед» — 56 тысяч человек за игру, а в свободное от матчей Премьер-лиги время на стадионе выступают Робби Уильямс и AC/DC.

«Пока стадион не зарабатывает, — объясняет Флетчер. — Потому что мы тратим приличные деньги как раз на регулярную трансформацию. Когда тут играют в футбол, трибуны придвигаются ближе к полю. Когда мы проводим легкоатлетические соревнования — наоборот, отъезжают назад. Сейчас дорожки спрятаны под трибунами».

Олимпийская деревня, ставшая основой нового жилого района, теперь отдана под социальное жилье ветеранам и военным. Это тоже не устраивает часть местных жителей, вроде моего знакомца Мартина Гейтса, который до сих пор платит ипотеку за купленную до Олимпиады квартиру — из собственных средств, без помощи государства. В Лондоне ипотечная ставка ежегодно пересматривается и только растет, поэтому с каждым годом Мартин платит по кредиту все больше.

В Великобритании попытались подойти к «олимпийскому наследию» с учетом негативного опыта других стран. В качестве примеров бездумного подхода к планированию «послеолимпийской» работы обычно приводят ситуации в ЮАР и Греции. Через 10 лет после Олимпиады 2004 года в Афинах построенные к главному соревнованию четырехлетия стадионы пришли в упадок, стены покрылись граффити, вода в бассейнах зацвела, а беговые дорожки заросли травой. Начавшийся в стране кризис не позволил поддерживать объекты в должном состоянии, да и местным жителям олимпийские объекты оказались не нужны.

Прошедший в ЮАР 7 лет назад ЧМ по футболу обошелся в 1,6 млрд долларов (около 50 млрд рублей — по курсу 2010 года) и оставил после себя пять новейших спортивных арен. Однако эти стадионы, принимающие местные команды по футболу и регби, собирают на трибунах меньше 10 тысяч болельщиков, хотя рассчитаны на 50–60 тысяч мест каждый. А 45-тысячник «Питер Мокаба» в Полокване — городе с населением в 500 тысяч человек — и вовсе планируют снести, как уже поступили со стадионом «Фултон» в американской Атланте — столице Олимпиады-1996 (на его место построили парковку на 4 тысячи мест). Даже самая благополучная из новых южно-африканских арен, построенных к Чемпионату мира 2010 года, «Арена Кейптаун», где играет фарм-клуб «Аякса», убыточна — хотя и зарабатывает за счет концертов мировых звезд.

Новый калининградский стадион сразу после Чемпионата мира планируют реконструировать, сократив количество зрительских мест на 10 тысяч — до 25 тысяч сидений, чтобы хоть как-то сократить издержки.

Алиханов: стадион ЧМ-2018 в Калининграде сложно будет «раскрутить»

Старый стадион «Балтика» заполняется сегодня во время матчей ФНЛ на 30% — средняя посещаемость 14-тысячного стадиона составляет 4,5 тыс. человек за матч. Если правительство Калининградской области, которое станет его полноценным владельцем (и спонсором) 1 января 2019 года, захочет перепрофилировать новый стадион и сделать из него — на пару с футбольной — еще и концертную площадку, им придется конкурировать не только с уже существующим «Янтарь-Холлом» в Светлогорске (который тоже позиционируется как главная концертная площадка региона), но и с Вильнюсом и Гданьском — даже не за аудиторию, а за тех, кто эту аудиторию привлекает — за звезд, признавал в марте прошлого года врио губернатора Антон Алиханов. Важнее, однако, как используют всю территорию Октябрьского острова после ЧМ-2018. «Интересантов на эту территорию много», говорил вице-премьер Александр Рольбинов в апреле 2017-го, не называя конкретно этих «интересантов».

Стрэтфорд — некогда производственный «пятачок» в Ньюэме, а потом центр мирового спорта — в 2013-м, через год после Олимпиады, открыли в формате городского пространства. В день открытия парк имени Королевы Елизаветы посетили несколько сот тысяч лондонцев, к 2030-му ежегодно в этот парк будут приходить, по планам управляющей компании, около 9,3 млн человек, а уже через несколько лет парк должен принести в бюджет 13 млрд фунтов. Эти цифры, которые я привожу после разговора с представителем управляющей парком компании, мало что говорят Мартину. Он по-прежнему недоволен тем, что произошло с его районом в Ньюэме. «Они пришли ко мне в дом и делают что хотят!» — возмущается Мартин. Его нелюбовь к изменениям, произошедшим в Стрэтфорде, — из области иррационального, но его легко понять — ведь его мнения не спросили, когда решили превратить рабочие кварталы Ньюэма в хипстерский Олимпийский парк. Несмотря на то, что Стрэтфорд за несколько лет изменился до неузнаваемости и стал доступнее — местный хаб, где сегодня останавливаются не только поезда трех веток подземки, но и поезд DLR — Доклендского легкого метро, которое может соперничать по трафику с вокзалом Кингс-Кросс, по-прежнему остается одной из самых криминальных точек Лондона. Эту проблему Олимпиада решить не смогла.

Проговорив с нами полтора часа, Мартин Гейтс прощается, извиняясь: «Мне нужно отвести детей в бассейн». В трех олимпийских бассейнах столь нелюбимого моим собеседником парка Королевы Елизаветы тренируются не только чемпионы, но и обычные лондонцы, вход туда стоит 4 фунта — чуть дороже проезда в общественном транспорте. И этим активно пользуются даже те, кто не принимает изменения в районе.