Джентльмены ходят бакштагами: Олег Алфёров о походе на старинном кече в Скандинавию

11 россиян и 2 поляка приняли участие в совместном российско-польском рейсе на парусном двухмачтовом судне «Bryza H», построенном в Польше в 1952 году и реконструированном в 2000 году. Организатор двухнедельного путешествия под парусами Олег Алфёров рассказал корреспонденту «Акватории Нового Калининграда.Ru» о том, какие традиции царили на борту, в том числе и пиратские, кого боцман взял в спасательный плот, как из парусного аврала сделать аттракцион, про случайного пассажира, про людей, преданных ветру, и красоту шведских шхер.

— Отправились мы в рейс из польского города Свиноустье, хотя порт приписки судна «Bryza H» — Гданьск. Парусник возвращался из Германии, где участвовал в морском фестивале, и на несколько дней зашел в Свиноустье, где тоже проходил морской праздник. Вот и получилось так, что мы через Стокгольм перегнали этот олдтаймер, как его любит называть владелец, в родной порт.

Вообще идею парусных походов я претворяю в жизнь с 2009 года: ежегодно ухожу с поляками на разных яхтах, заодно привлекая в рейс новых людей из России — знакомых и не очень. А началось все это в то время, когда я учился в Калининградской яхтенной школе, и для сдачи экзаменов на сертификат IYT «Bareboat Skipper», который позволяет управлять парусным судном, мне необходимо было набрать определенное количество миль. В том первом походе мы пошли в Швецию на аварийной лодке «Knez», у которой периодически что-то ломалось, постоянно отовсюду текло, и вдобавок попали в шторм. В итоге в ночном штормовом море у нас вышли из строя двигатель, генератор и все три аккумулятора. Мы остались без навигационных огней, радиосвязи и возможности маневрировать под мотором. В итоге мы плыли как в далекие времена: только лодка и парус. В ту ночь я разбил себе голову и повредил руку. После того как все закончилось и яхта с большим трудом дотянула до Клайпеды, 7 членов экипажа сказали, что в море не пойдут никогда, а меня и еще двоих поляков эти неурядицы не смутили. С тех пор мы подружились и каждый год все втроем ходим под парусом в море. У нас даже поговорка своя появилась: «Кто был на „Кнеже“ — тот знает, что такое преисподняя, и дальше должно быть только лучше!».

Я все время ходил на одномачтовых судах, но в этом году захотелось чего-то нового. При содействии и под предводительством знакомого польского капитана Михаля Кобылиньскего мы отправились в Скандинавию на старинном дубовом гафельном кече «Bryza H» — бывшем спасательном судне, построенном в Польше в 1952 году, и полностью реконструированном в 2000 году его нынешним владельцем Вольдемаром Хесслером из Гданьска. Это двухмачтовый корабль длиной 24 метра, который может нести до 7 парусов.

Авантюрист-капитан, забавный боцман и состоявшаяся команда

— Постоянного экипажа у меня нет, но среди знакомых и друзей есть много людей, готовых на две недели бросить цивилизацию и уйти в море. Находясь две недели на лодке без сотовой связи, интернета и новостей, человек полностью отключает мозг от насущных проблем. В жизни появляются совершенно другие ценности: безопасность, ответственность, работа в команде, вахта, еда, сон. И, конечно же, созерцание окружающего мира, состоящего в основном из воды и неба. Появляется время и желание подумать о важном и переосмыслить некоторые вещи, на которые в обычной жизни у нас не хватает времени. Попадая на борт любого судна, а в особенности старинного, ты как будто попадаешь в другой мир. Я хорошо знаю устройство современной яхты, но на этом судне все было в диковинку: очень много снастей и никаких лебедок для работы с парусами — все в ручную, как 100–200 лет назад.

В этом рейсе приняли участие 11 россиян, из которых только четверо ходили ранее в море. Были и 2 поляка: капитан Михаль и боцман Адам. Семь членов команды ни разу не были в парусных походах, и их решение сразу пойти в двухнедельный рейс в море было серьезным шагом, вызывающим уважение.

Экипаж получился необычным: родственники, друзья, мои «ученики» с тренингов, просто знакомые и даже незнакомые люди, которых я впервые увидел вживую за один день до рейса. Возраст участников: от 20 до 52 лет. В этот раз экипаж был чисто мужской. Но это не потому, что у меня какие-то предрассудки по поводу девушек. В трех морских походах на борту у нас девушки были. Просто я беру в море людей, руководствуясь простым принципом: «Кто первый записался, тот и пошел». Основная часть команды набралась очень быстро — еще весной. Позже 4 девушки также твердо изъявили желание пойти в рейс, но все места были уже заняты. А если говорить о женщинах на борту, то давно уже нет этого предрассудка про несчастья. В Дании и Швеции я видел в море яхты с полностью женскими экипажами. Для себя я давно отметил, что часто девушки более легки на подъем, чем мужчины, отлично управляют судном, и в их присутствии жизнь на борту преображается — меньше походной брутальности и больше порядка.

При подборе команды я не делаю ограничений по половому признаку или по возрасту, однако нужно понимать, что в море, на переходах между портами, комфорт на судне минимальный. Кроме того, вне зависимости от пола и возраста, каждый участник рейса выполняет все возложенные на него обязанности: стоит вахты, работает с парусами, помогает при швартовке, стоит за штурвалом, управляя судном, работает с картами, готовит на камбузе еду для команды. На борту все на равных условиях. Если скажут идти на нок бушприта ночью и при сильной качке менять кливер — идешь и меняешь. Тут ничего не поделаешь.

Специальной подготовки для участия в рейсе тоже не требовалось. Единственное, что я сделал — это перевел описание судна «Bryza H» с польского языка, стараясь использовать больше польских морских терминов, так как это был родной язык капитана. В одном из походов, мы как-то швартовались в польском Хеле, и нас сильно прижимало к причалу навальным ветром. Капитан судна был поляком. В спокойной обстановке он хорошо говорил по-русски, но в критической ситуации, когда нас несло прямо в пирс, он не смог быстро отдать команду на русском языке, а экипаж не понимал по-польски. В тот раз мы чудом не разбили лодку, и после этого я стараюсь, если на судне польский капитан, чтобы команда знала основные польские слова, используемые для швартовки, потому что швартовка — это самая ответственная вещь, особенно если судно большое. Также все участники рейса еще до его начала получили информацию по морским узлам и правилам предупреждения столкновения на море, которые нужно было выучить. Позже на судне, уже во время рейса, мы изучали все это на практике.

Сейчас, когда рейс уже завершен, я уверенно могу сказать, что команда у нас получилась очень хорошая: не было аутсайдеров и не было конфликтов. Нас объединяли взаимовыручка, хороший настрой и общая страсть к приключениям. А еще было много шуток и позитива!

Нам очень повезло с капитаном — Михалем Кобылиньским. Я с ним ходил в рейс ранее, и могу сказать: помимо того, что в море ему можно довериться на все 100% и в туман, и в шторм, он еще замечательно играет на гитаре, исполняя морские песни на польском, русском, английском и французском языках. Михаль может быть бесшабашным, и вся команда вспоминает его купание в шведском проливе Кальмарзунд на полном ходу, при скорости 6 узлов. Капитан в обвязке спустился к форштевню и там полоскался, показывая элементы акробатики, а потом выбросил с кормы канат с кранцем на конце, нырнул в море и, ухватившись за канат, скользил по воде вслед за своим парусником.

Но не только капитан купался в открытом море. Однажды, в полный штиль и вне видимости берегов, мы остановили наше судно и, шутки ради, по пиратской традиции провели по доске и отправили за борт одного моряка. Несколько других отчаянных парней спрыгнули за борт сами, а самые отважные забрались на ванты грота и ныряли оттуда.

Кстати, если говорить о традициях, то их на судне было несколько. Первая пошла от капитана. На морских переходах от порта в порт он ввел «сухой закон» — полный запрет на употребление алкоголя. Но придя в каждый порт, мы поднимали стопки, и капитан произносил: «За цудовне оцаление!», что в переводе с польского «За чудесное спасение!», и все выпивали разом за это. Запрет капитана, однако, был очень искусно обойден. По инициативе Андрея Шаркова и при одобрении кэпа на судне был введен адмиральский час — каждый день ровно в 12:00 вся команда получала маленькую стопочку виски, Андрей произносил: «Да отвратит судьба свой лик суровый от тех, кто водит в море корабли!». Все хором выкрикивали: «Да отвратит!» — и залпом выпивали. Так у нас были введены традиции давнего парусного флота, когда моряку ежедневно полагалась маленькая чарка для укрепления здоровья в дальнем походе. Ну и еще одной традицией стало отбивание склянок (по морской традиции на кораблях время отмечали особыми ударами в судовой колокол — рынду). На борту находилась большая ценность — старинная рында 1730 года! Не реплика, а самый взаправдашний морской колокол, которым на парусниках отмечалось время. Мы в эту рынду били, но очень непросто было с первых попыток дать правильный и четкий сигнал.

Очень неординарной личностью оказался наш боцман Адам. Во время рейса с ним произошло настоящее перевоплощение: из маленького ворчащего и дурно пахнущего карлика, недовольного всем, а особенно необходимостью куда-тозачем-то плыть, он превратился в забавного и веселого человека, который не только чинит паруса и снасти, следит за двигателем и мастерит много полезных вещей из подручных материалов, но еще ездит в порту на моноцикле (транспортное средство с одним колесом — прим. «Нового Калининграда.Ru»), спит с двумя плюшевыми лягушками, прекрасно играет на гитаре, травит анекдоты и так зажигает в портовом баре, что вся команда им гордится. А когда мы отрабатывали действия по тревоге «покинуть судно», то боцман появился у спасательного плота в полном облачении, с запасом еды, как это ему предписано по аварийному расписанию, но также принес с собой двух плюшевых лягушек. Эта любовь боцмана так и осталась для нас тайной, но определенно они были ему дороги. В баре «Капитан Морган» в Хеле — месте встречи морских людей — наш боцман всех покорил, спев сальные морские частушки, а потом «ушел глубоко в себя», уснув под парами спирта в 4 утра на веранде ресторана на маленьком диванчике. За час до отхода судна он снова был на палубе, готовый трудиться.

Запомнился один яркий момент на переходе из Висби в Гданьск. Прямо посередине Балтийского моря у нас произошло пополнение команды. Маленький пернатый хищник, неизвестно как оказавшийся в море за 70 миль от ближайшего берега и потерявший уже силы лететь, пытался сесть на борт, уклоняясь от атак коварных чаек. Погода была свежая: дул сильный ветер и разогнало высокую волну. Наше тяжелое судно качало как игрушку. После многочисленных неудачных попыток сесть на мачту и рангоутное дерево пернатый друг долетел наконец до бака и нырнул в канатную бухту. Весть о новом пассажире облетела команду. Каждая новая вахта оберегала покой птахи, не пуская любопытных на бак. Когда следующим утром на горизонте показалась тонкая полоска польского мыса Розеве, мы проверили убежище птицы, но ее там не оказалось. Всем хотелось ее спасения, и мы надеемся, что наш гость благополучно добрался до суши.

«Ненастоящие» шторма и как из парусного аврала сделать аттракцион

— Первое, что мне запомнилось в этом походе — это ночной выход из польского порта Колобжег. Второй день рейса. В акватории порта было тихо, но в море ветер разогнал большие волны. При свете луны наша 60-тонная «Bryza H» вышла из-за портовых молов и тут же столкнулась с высокими встречными волнами. Судно взмывало в звездное небо, а затем следовало «падение» с волны. В это время в носовой каюте находились два человека. Амплитуда качки каюты составляла более 3 метров. При первых ударах волн один человек выскочил из каюты на палубу с ошеломленным видом, как чёрт из табакерки. Второй член экипажа летал внутри каюты, пытаясь хоть как-то раскрепиться в ней. Все остальные ребята стояли на палубе притихшие, видимо, ожидая, что так будет все время. Но, отойдя от берега, мы поставили паруса, легли на курс, качка стала умеренной, а команда успокоилась.

А вообще с погодой нам очень повезло. За две недели ни одного дождливого дня, что нехарактерно для нашей Балтики. Временами был, правда, был довольно свежий ветер в 5 баллов по шкале Бофорта (8,0 — 10,7 м/сек), который разгонял волны высотой до 2 метров и, вероятно, для некоторых новичков показался «настоящим штормом». Чаще же мы имели слабые ветра или штиль. Ветер играл с нами шутку: он дул оттуда, куда нам нужно было плыть. Сначала западный ветер не дал нам идти из Колобжега на Борнхольм, но мы сумели дотянуть-таки до шведского Кальмара. Затем встречные северные ветра не хотели пускать нас в Стокгольм. Путешествуя под парусами, мы отдыхаем, и у нас нет задачи перевезти товар из порта в порт или перегнать лодку из пункта А в пункт В. Обычно в рейсах мы идем туда, куда позволяет ветер. Но в этот раз все было по-другому. Мы хотели в Стокгольм. К тому же меня самого связывают с этим городом ностальгические воспоминания. А так как наша лодка из-за особенностей своей конструкции не была способна ходить остро к ветру, иногда приходилось немного переигрывать маршрут. Тут порой возникала некоторая зависть по отношению к современным яхтам, которые могут идти остро к ветру (почти против ветра — прим. «Нового Калининграда.Ru»). Но мы успокаивали себя поговоркой, которая многие годы живет на палубе кеча «Bryza H»: «Джентльмены ходят бакштагами!» — что означает, что мы сильны при попутных ветрах.

Так как встречный ветер не позволил нам идти до Стокгольма под парусами, мы пошли шхерами между многочисленными скалами и гранитными островами шведского архипелага. Такой красоты нет нигде: узкие проливы, пустынные островки, поросшие соснами, голые скалы, торчащие из воды, полное отсутствие мусора, нет людей, и лишь иногда попадаются одиночные лодки и домики. Все это первозданное спокойствие нарушает лишь хорошая сотовая связь на протяжении всего маршрута. Мне на всю жизнь запомнится ночная навигация в этих местах, где приходилось двигаться исключительно по огням буев и маяков. Такой опыт я получил впервые, и скажу, что это гораздо сложнее, чем навигация в открытом море. Во-первых, в море можно вызвать корабль, идущий пересекающимся курсом, и поговорить с ним в случае непонятной ситуации, а со скалой не пообщаешься, и она в случае чего не свернет с твоего курса. Но надо отдать должное шведам: везде стоят буи, все размечено. Также, в отличие от моря, в шхерах постоянно нужно держаться фарватера, проход между скал для судна с осадкой 3,10 метра — это настоящий вызов: показания эхолота «скакали» от 50-метровой до 50-сантиметровой глубины под килем. Во время моей ночной вахты, немного сойдя с фарватера, мы два раза чудом разминулись с неосвещенным буем и скалой — их ночные силуэты проплыли в нескольких метрах от борта.

Мы довольно часто шли под парусами. Как я уже говорил, их на судне семь. В начале рейса в парусных авралах были задействованы 10 человек, а со временем уже 4 члена экипажа без труда ставили все паруса. Самой увлекательной и небезопасной оказалась процедура замены кливера — первого треугольного паруса, идущего от самого конца бушприта к ноку грот-мачты. Сидишь лицом к судну на самом кончике четырехметровой деревянной балки прямо над волнами, держишься за форштаг и, балансируя свисающими над водой ногами, собираешь с помощником, который лежит в сетке под бушпритом, опускаемый парус. Затем отцепляешь карабины и фал, втягиваешь новый парус и делаешь все то же самое, но в обратной последовательности. Кливер мы меняли много раз и в разных условиях, в том числе и при сильной качке, а также ночью. Я сам выходил за форштевень несколько раз, но «звездой бушприта» был у нас Максим Плечков, которому настолько понравился процесс, что он с первого и до последнего дня вызывался на это нелегкое дело.

Подъем грота также отличается от обычной парусной яхты, где с этим справится один член команды. Здесь же первое, что бросилось в глаза — это отсутствие лебедок. Два фала заведены на стальные элементы крепления — нагели, и на каждом из фалов работают по два человека. Обе пары должны все делать синхронно и прилагать большие усилия. При набивке грота иногда приходится висеть на фале всем весом своего тела или звать на помощь третьего человека. При этом еще один человек должен контролировать грота-шкот, а другой матрос помогает с оттяжкой гафеля. Таким образом, для постановки грота требуется 6 человек. Когда впервые слышишь все эти странные морские словечки — кажется, что с тобой говорят на птичьем языке. И поначалу так и было. Но не прошло и двух дней, как команда уже знала, какая снасть на судне для чего служит.

Люди парусов

— Поход дал нам не только морской опыт, испытание просторами моря и впечатления от красоты посещаемых портовых городов, но еще и много интересных встреч. В Гданьске мы встретили баркентину «Погория», на которой волонтеры в рамках польско-российской «Школы под парусами» отправились в рейс под управлением легенды парусного судоходства Кшиштофа Барановски.

Мы познакомились со слепой польской девушкой Моникой, которая ходит на этом паруснике. Не имея возможности видеть, она познает мир, касаясь окружающих предметов. Наш капитан был с ней знаком и пригласил Монику на борт нашего судна. Девушка ходила по палубе, касаясь всего вокруг, тем самым изучая кеч. Мы молча наблюдали за ней и удивлялись ее мужеству и увлеченности. Когда Моника, придерживаемая за ноги, перегнулась через борт у основания бушприта, чтобы ощупать женскую носовую фигуру, что украшает форштевень «Bryza H», она на мгновение замерла, потом улыбнулась и произнесла: «Ого, а ваша дама совсем раздетая, и нос у нее горбинкой! Опустите меня пониже за борт, чтобы я могла изучить всю скульптуру». Еще одно удивительное знакомство: встреча с владельцем «Bryza H» Вольдемаром Хесслером, вся жизнь которого настолько необычна и полна приключений, что хватит на увлекательную книгу или фильм. В Хеле мы случайно познакомились с польской девушкой-капитаном Мартой Шилайтис-Обегло, которая в свои 23 года в одиночку обогнула на яхте землю, совершив кругосветное плавание, а сейчас в свои 25 лет имеет за плечами более 50 тысяч морских миль и всевозможные регалии капитана парусного судна открытого моря, которые обычно носят мужчины и далеко не в таком молодом возрасте.

Для меня этот поход стал проектом года. Этот рейс готовился с февраля по август, и я полностью получил то, чего хотел: новый опыт и впечатления, новые знакомства, хорошую команду. Пожалуй, самыми трудными были ночные вахты с полуночи до 4 часов утра. В это время преступно хотелось спать, и борьба со сном была мучительной. За две недели мы прошли 867 морских миль (около 1600 км) по водам Балтики. Шхерами прошли к Стокгольму, очаровались старинным городом Висбю на острове Готланд, а в каждом польском порту мы искренне завидовали полякам. У них парус в почете, и очень многое делается, чтобы парусный спорт и образ жизни развивался, а в Калининграде в сфере парусного спорта и водного туризма пока что «выжженная земля». И, несмотря на то, что в последнее время наметилась положительная тенденция, нам еще ой как далеко до соседней Польши, не говоря уже о Швеции или Финляндии. Но это тема отдельного разговора.

Я хочу поблагодарить всех ребят, что решили пойти в этот рейс, и упомянуть каждого, потому что мы все вместе сделали этот рейс возможным. Андрей Шарков — командор Русского крейсерского клуба, опытный яхтсмен, за плечами которого десятки тысяч миль под парусом. Сергей Ананьин также имеет большой опыт в яхтинге, а еще он приобщил к парусу 300 человек. Геннадий Чернышев — человек, принявший решение идти в рейс за один день, а на судне прекрасно укладывавший паруса и отлично державший курс. Игорь Алфёров, мой брат, прекрасно готовил на камбузе и отлично чувствовал штурвал. Максим Плечков — неунывающий, позитивный и очень полюбивший менять кливер на бушприте. Ярослав Беспрозванных — двадцатилетний парень, прилетевший на рейс из Красноярска, отлично управлял судном. Алексей Мартынов и Константин Биценко — бизнес-партнеры — отлично работали на гарда-фале при подъеме грота, и не только там. Евгений Лохматов, который, несмотря на проявления морской болезни, спокойно и стойко прошел весь рейс. Константин Большеглазов всех приятно удивил своими кулинарными способностями.

Скоро я начну готовить следующий поход, который планируется на июль 2014 года. Уже есть некоторые задумки, и даже есть люди, готовые пойти в море под парусом. Будут новая команда и новые приключения, а пока что 11 россиян будут вспоминать событие лета: море и старый парусник, который позволил посмотреть на Скандинавию совершенно другими глазами, а заодно и немножечко проверить себя.

Текст — Екатерина ПИГУЛЕВСКАЯ, фотографии предоставлены собеседником