Так хочется увидеть лица авторов Федерального закона № 94, задуманного как лекарство от коррупции! Потому что их задумка не просто не удалась – «конкурсный закон» побил рекорды по своей абсурдности, от него пострадали все отрасли экономики. Ибо принцип «выбирай самое дешевое» порочен изначально: еще классики завещали не гоняться за дешевизной, потому что качественный продукт не может стоить дешево. Жаль, что вернуть назад сей интеллектуальный продукт затруднительно. Но вот наверху очнулись и решились на поправки.
Такой закон не нужен
Появление 94-го Федерального закона РФ от 21 июля 2005 года «О размещении заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных и муниципальных нужд» вызвало ропот в среде профессионалов еще пять лет назад, когда все воочию узрели итоги первых конкурсов и аукционов. Окончательно стало ясно, что закон попахивает, когда российский премьер дал недвусмысленное указание строить олимпийские объекты без применения ФЗ 94. Значит, ТАМ понимали, что закон работает «не туда», и не захотели рисковать олимпийским золотом и его денежным выражением, поскольку догадывались о конечном результате. В августе 2010-го премьер публично усомнился в эффективности ФЗ 94, и тут всех прорвало на дискуссии вслух и даже публичные высказывания, а в октябре грянули «дела». Грянуло, правда, сначала в Первопрестольной. Уже в октябре тучка, собравшая гроздья гнева над халтурными объектами, разродилась наконец парламентскими слушаниями в Госдуме. Обнародованные факты вымогательства при проведении аукционов и конкурсов на госзаказ калининградских профессионалов не удивили – у себя насмотрелись такого же, однако чувство справедливости было в какой-то мере удовлетворено.
Аукцион плодил аферы
Подробности легализированных афер на аукционах в столице и у нас удивительно совпадали – 400 классических способов относительно честного отъема или увода денег дополнили еще три-четыре пункта, варьировавшихся разве что в мелких деталях. Например, такой рецепт: регистрируешь фирму на подставных лиц и подаешь заявки на участие в аукционах или конкурсах. Затем под угрозой радикального понижения цен предлагаешь прочим директорам фирм, участвовавших в действе, уплатить процентов 30-35 от сумм будущей сделки – в обмен на свой отказ от участия в аукционе.
Другой популярный рецепт подразумевал опять-таки регистрацию фирмы, состоявшей самое большее из бухгалтера, директора и авторучки, зато без банковского обеспечения. В день аукциона вы проводили переговоры с представителями реальных фирм-участниц и предлагали им заплатить отступное – эдак 3-5 процентов стоимости вопроса, сущую «мелочь» – от 1 до 3 миллионов рублей. Иначе грозили играть на демпинг в особо крупных размерах, чтоб «ни себе, ни людям», потому что у вас в заначке административный и теневой ресурс.
Третий рецепт очень хорошо знаком калининградцам сразу по нескольким нашумевшим объектам: регистрируешь фирму, даешь заявку в конкурсное бюро на участие в аукционе, играешь на максимальный демпинг, который не могут позволить себе добропорядочные фирмы, получаешь финансирование… и отстраняешься.
Долгая дорога по граблям
Школа на Карамзина действительно стала притчей во языцех, но список провалов и без нее впечатляет. Хотя по школе результат был ожидаемым: в конкурсе выиграла организация, сбросившая 33 процента от первоначального контракта. Эта же организация убедила заказчиков, что она сама будет проектировать, но оказалось, что проектировщиков у них нет. Или взять, к примеру, строительство не менее многострадальных очистных сооружений. По словам Павла Саркисова, бывшего главы комитета по строительству и архитектуре Калининграда, они строятся плохо. Павел Георгиевич с первого же квартала нового года собирался лично контролировать работы на месте, иначе без действенного понукания и указаний этот объект не будет сдан и к 2012-му. «Я смотрю на эту проблему как реалист, – комментировал Павел Саркисов, – объект городу нужен, и его можно и нужно сдать в эксплуатацию. Если бы не действие 94-го федерального закона о конкурсной деятельности, такой проблемы могло бы и не быть». Совсем другой пример - мостостроение: там, устраивая аукционы и конкурсы, прекрасно понимают, каким драматическим эффектом может быть чреват результат при традиционном подходе, а потому допускают к участию в играх только фирмы со стажем, репутацией, спецтехникой и высококвалифицированным персоналом. В общестроительных подрядах об этом пока можно только мечтать и ждать перемен, в том числе и момента, когда заработают 150 поправок к ФЗ 94 (это еще не предел – настройка законодательных механизмов продолжается).
Сколько стоит плохой закон
Умолчим о гонорарах и профите авторов закона. Ошеломляет реакция гаранта Конституции на откровенный грабеж госказны. В СМИ был опубликован фрагмент беседы начальника контрольного управления администрации президента Константина Чуйченко с президентом Медведевым, состоявшейся в ноябре прошлого года. Чиновник ожидал, что президент будет потрясен размером уворованной на госзаказах цифры – как-никак триллион рубликов. И был обескуражен, когда Дмитрий Медведев быстро подсчитал в уме, на скольких контрактах и под какой процент отката был получен упомянутый триллион. Итого – 10 миллионов контрактов за год на сумму в 5 триллионов рублей с долей отката в 20 процентов. При Фрадкове принято было брать 10. Триллионом поиграли: результат пересчитали эксперты, близкие к контрольному управлению, специалисты продвинутых кафедр – увы, цифра сходилась. Однако некоторый перелом, впрочем, наметился чуть ранее этого разговора – после августовского совещания под председательством Владимира Путина по вопросам жилищной политики. Профильные ведомства согласились с необходимостью введения порога снижения цены при проведении аукционов. Но на практике это еще не опробовали. Конечно же, масштабы в 39-м регионе мельче, скромнее. Но если посчитать, во сколько обошлись законсервированная ныне «симфония ветра и волн» в Светлогорске, или Приморское кольцо, или в спешном порядке переделываемая школа в Калининграде, или очистные сооружения… да что уж там ворошить – пусть цифры не совсем астрономические, однако на душу населения выходит, что не меньше, чем в Москве.
Правая рука не ведает?
Несмотря на радующее взор количество СРО в строительной отрасли, по признанию многих руководителей этих некоммерческих партнерств ожидаемого контроля за фирмами, участвующими в торгах, они не осуществляют. Потому что заказчик по сути контролирует сам себя. Директор НП «Содружество строителей» Сергей Жаков сетует: «Сегодня в торгах принимают участие фирмы, которые далеки от саморегулирования, не имеют свидетельств о допуске, не являются членами СРО. И коррупционная составляющая присутствует: как раньше договаривались, так и сейчас». На электронные торги он, как и его коллеги в Калининграде, смотрит без оптимизма. А вот Михаил Евраев, начальник управления ФАС России по контролю размещения государственного заказа, наоборот, полагает, что аукцион – «это наиболее открытая, конкурентная и прозрачная форма… На электронный аукцион приходят только те компании, которые имеют соответствующий допуск СРО и представляют финансовое обеспечение, которые ранее построили объект по цене не меньше 20 процентов от стоимости, на которую они претендуют». А новые поправки, по его мнению, отбросят прогрессивную форму назад, к коррупции, когда размер отката может достигать и 50 процентов. Впрочем, он один из идеологов обсуждаемого закона.
А судьи кто?
Особое место в грустной повести о практике ФЗ 94 принадлежит интеллектуальному продукту, который в строительной отрасли производится архитекторами, изыскателями, конструкторами. По мнению архитектора Олега Васютина, жюри конкурсов прежде всего должно быть компетентным. И оценивать проекты с позиции качества – профессионального, архитектурного, градостроительного, системного, на уровне концепции – насколько соответствует этому их решение. Как правило, такое жюри должно состоять из признанных авторитетов, ключевых фигур в своей сфере, в том числе международного класса. А 94-й закон ключевыми фигурами определяет чиновников – они и рассматривают качество проектов. С точки зрения быстроты, цены и «а мне нравится». Дешевый же «закуп» проектов, как мы уже успели убедиться, действительно чреват. Аукционы в Калининграде начали проводиться с 1994 года, когда был объявлен конкурс на реконструкцию и застройку огромного участка, центром которого была площадь Победы. Соревновались мэтры из Чехии, Канады, Большой России. Но «жюрили» чиновники и святые отцы (по причине тогда еще будущего строительства храма Христа Спасителя), и гора родила мышь: ни чиновники, ни отцы архитектурных «академиев» не кончали.
Далее история божественного выбора в Калининграде окончательно сдулась: еще более смешным конкурсом стал тот, на котором «всплыли» проекты «Клевер-Хауса» и «Европа-Центра». По сути это был даже не конкурс, а раздача слонов, которых получили господа Находкин и Козлов, «главные архитектурные эксперты».
Позже нечто подобное стряслось с «конкурсом» на застройку площади Василевского, в котором участвовали всего два конкурсанта – Александр Башин, бывший тогда главным архитектором города, и Олег Копылов.
– По идее, сначала путем конкурса определяется ансамблевая композиция, а уж потом – участки под застройку, – говорит Олег Васютин. – У нас наоборот. Так что ансамбля на площади Василевского не предвидится. Уже сейчас там конфликтуют между собой проекты разнородных зданий, за Музеем янтаря успела вырасти громада, которая тушит силуэт Росгартенских ворот и великолепный пейзаж с башней Дона. Пейзаж распродали – оптом и в розницу.
Поможет ли предлагаемое лечение?
Аншлаг на парламентских слушаниях по правовому регулированию размещения государственных и муниципальных заказов на строительство зданий и сооружений подтвердил, что радикальное лечение ФЗ 94 откладывать нельзя. Да, признали законодатели, вышла промашка: торги выигрывали фирмы-однодневки, не обремененные собственностью и персоналом. Да, они устраивали демпинг, предлагая очень дешевые услуги и нереальные сроки. Да, они потом исчезали, получив аванс. Но от этого есть таблетка – например, обязательная предквалификация участников конкурсов с проверкой их на наличие опыта, мощностей, кадрового состава. Одно но – кто будет все это контролировать? Если СРО – возможно, что-то получится. А если это окажется снова «левая рука», которая не может повлиять на действия «правой»? Вторая таблетка – электронные торги, для которых определено (опять же на конкурсной основе) 18 площадок, в том числе Калининград. На них с 1 июля прошлого года прошло более 70 тысяч «мероприятий». Но стоит ли испытывать оптимизм, станет ясно при получении конечного продукта – объектов. Поможет ли такое лекарство?
Экспертный совет
– Как вы оцениваете 94-й закон?
Павел Саркисов, экс-глава департамента архитектуры и строительства мэрии:
– Если бы не действие 94-го федерального закона о конкурсной деятельности, большинства проблем могло бы и не быть. Назрела ситуация, чтобы ФЗ 94 был изменен – недаром олимпийские объекты в Сочи приказано строить в обход этого закона. По сути он работает против государства, против интересов народа – примеров слишком много, взять хотя бы школу на улице Карамзина, очистные сооружения… много всего. Экономим на торгах, а не считаем того, что происходит далее – потери страшные и во времени, и в деньгах, и в социальном эффекте. Корректировки этого закона ожидает все строительное сообщество, ведь существует же особое условие для конкурсов в мостостроении, к участию в которых не допускаются несостоятельные фирмы, не имеющие соответствующих специалистов и базы.
– Как вы оцениваете 94-й закон?
Александр Ильин, генеральный директор ООО «КалининградСтройХолдинг»:
– Для строителей это вреднейший закон. Его разработчики либо понятия не имеют о строительстве, либо умышленно действуют во вред. Не заложен в него инструмент, который учитывал бы возможности участников – наличия у них базы, механизмов, кадров. Поэтому такое раздолье для проходимцев, которые приходят на аукционы и выигрывают. На школе по ул. Карамзина в результате не оплаченных субподрядных работ, которые «неимущий победитель конкурса» продавал нормальным фирмам, разорено десятка полтора предприятий: генподрядчик подписал им процентовки, а денег нет.
Не знаю, как там в других сферах экономики, но для строительства нужно внести поправки или разработать особые условия для строителей.
– Как вы оцениваете 94-й закон?
Вячеслав Козынченко, руководитель компании «Альголь»:
– Федеральный закон № 94, в рамках которого регулируется проведение тендеров и аукционов на право заключения государственных и муниципальных контрактов, несмотря на оговорки во 2-й и 28-й статьях про «лучшие условия» и «некоторые другие критерии помимо цены», в конце концов четко определяет, что «… победителем признается лицо, предложившее наиболее низкую цену контракта». В строительстве вообще и в сфере энергосбережения в частности это просто неприемлемо. Нельзя слишком низко оценивать интеллектуальный труд – потом выйдет себе дороже, в чем мы имели несчастье убедиться.
– Как вы оцениваете 94-й закон?
Дмитрий Лебедихин, архитектор ООО «Универсал и К»:
– С тендерами и аукционами многое непонятно. К примеру, исчезли архитектурные конкурсы на важные для города места. Результат – появление «Европа-Центра», «Плазы», «Кловер-хауса». Что до аукционов, то участие в них крайне затруднено. К примеру, как-то на один из аукционов, объявленный в Пионерском, мы, как и положено, передали весь требуемый набор документов. В запечатанной папке. И вдруг нам сообщают, что мы не допущены, потому что ряд нужных документов утерян. Комментарии, думаю, излишни. Кроме того, участие в аукционе подразумевает денежный залог, часто превышающий результат контракта, который потом долго и сложно возвращается. Минус и в том, что определяются настолько сжатые сроки, в которые выполнить качественный проект нереально.
– Как вы оцениваете 94-й закон?
Владимир Тимофеев, гендиректор ООО «Стиль-проект»:
– Изначально закон ФЗ № 94 отвечал надеждам и благородным помыслам законодателя. К сожалению, Россия – страна, в которой даже самое благое намерение исказят до безобразия. В результате поправок закон приобрел четкую коррупционную составляющую. Это видно и на примере конкурсной документации по проектированию надземного пешеходного перехода в районе спорткомплекса «Юность» стоимостью 9,5 млн руб. Красная цена работы – 1,5 млн руб. Но основным критерием данного конкурса был срок выполнения работ, значимость которого определена в 45 %. Мне кажется, что в целях бюджетной эффективности главными критериями должны быть цена и нормативный срок, а не проведение смешного конкурса по уже давно выполненному проекту с завышением цены на 8 млн руб.
– Как вы оцениваете 94-й закон?
Владимир Клюйко, замначальника ОКСа при правительстве Калининградской области:
– Разве можно получить качественный результат, когда на аукционе играют в демпинг на 30-40 процентов, что ниже стоимости стройматериала объекта? По сути это заведомо заваленный объект, увеличение сроков строительства, и следствие этого – неизбежный пересмотр документации, потому что за упущенное время успевают измениться требования. Пример – пожарные нормы, пересмотр которых по тому же музыкальному театру в Светлогорске обойдется в в десятки тысяч рублей. По условиям контракта изменений в проекте быть не должно, так как потом – новая экспертиза, корректировка, изменение цены… Наиболее яркая иллюстрации этому – школа на Карамзина. Мое мнение: в том виде, в котором принят 94-й закон, – это преступление против строителей.
Елена Чиркова
Фото Ольги Даниловой
На правах рекламы
© 2003-2024