«Критическая высота»: чем Дом Советов так привлекает экстремалов? (фото, видео)

Илья Петров (далее — И.П.): Дом Советов выбрали потому, что у него энергетика такая необычная — стоит посреди города, заброшенный. Да у нас в области, на самом деле, очень мало объектов, с которых можно прыгать. В основном, это линии электропередач, они, как правило, бывают высокими, метров 80–100.

— Да, но вам, наверное, потребовалось разрешение? Дом Советов же охраняется.

Ратмир Нагимьянов (далее — Р.Н.): Мы прыгали больше спонтанно, где-то в 4–5 утра, охрана спала в это время, и мы спокойно прошли. Разрешения не нужны никакие, прыжки их не требуют. Можно спокойно прыгать с любого дома, за это нет никакой административной и, тем более, уголовной ответственности.

— Это везде так или только в России?

Р.Н.: В Европе посерьезнее с этим. Там прыжки с небоскребов или каких-то технических объектов возможны, хотя это зависит от страны, но законодательство уже другое, и там за это могут и привлечь к чему-нибудь. То есть прыгать с Эйфелевой башни, например, считается незаконным.

— Но с каких-то зданий вам удавалось все же прыгнуть? Какие были самыми интересными?

Р.Н.: Ну, например, с «Москва-Сити» в Москве. Еще я очень много прыгал с гор в Европе — в Альпах, во фьордах, во Франции в каньоне Вердон. Был в Китае. Но самой интересной, кстати, была заброшенная телевышка у нас в Екатеринбурге, высотой 220 метров. И Дом Советов тоже такой «душераздирающий», можно сказать.

— Что вы имеете в виду?

Р.Н.: Когда ты прыгаешь с самолета — ты просто прыгаешь в небо. И нет разницы, где ты — в Москве, Екатеринбурге, в Европе или Арабских Эмиратах. А в бейсджампинге имеет значение даже не столько высота, сколько само здание, какой оно формы. Дом Советов старый, в нем чувствуется история, чувствуется, что там рядом стоял немецкий замок. То есть важна, скорее, атмосфера.

— Но Дом Советов разве не слишком низкий для прыжков?

И.П.: 65 метров, если прыгать с крыши здания. Но в этот раз из-за направления ветра та сторона не подходила, и я прыгал из окна. Это ниже, метров 60. Вообще прыгают и с меньшей высоты, но это уже совсем сумасшествие. Для безопасного прыжка 65 метров — это минимум.

— То есть никаких тебе секунд свободного падения?

И.П.: Нет. Сам я бы там не успел парашют раскрыть. Поэтому становится ассистент сзади, держит в руках «стрингу» — это такая веревочка, которая идет к куполу. Я отпрыгиваю, он срывает шпильки и вытаскивает купол, а потом все отпускает. И я дальше падаю, а купол начинает распаковываться. Это чтобы парашют быстрее открылся. А мне нужно было открыться как можно выше, чтобы я успел среагировать за какие-то 6–7 секунд полета, куда мне сесть безопасно, чтобы не приземлиться на какое-то дерево, нигде не повиснуть, в какой-нибудь забор не воткнуться.

— А какая-то страховка? Запасной парашют?

Р.Н.: Если сравнивать с теми парашютами, которые используют при прыжках с самолета, эта система даже более надежна, именно потому, что нет запасного парашюта. Он, конечно, с одной стороны, дает тебе второй шанс, но с другой — усложняет саму систему, и из-за этого могут быть какие-то отказы. А здесь все примитивно просто, поэтому невыхода парашюта, нераскрытия, в принципе, не может быть. И парашюты здесь другие, более безопасные.

— Травмы случаются часто?

Р.Н.: Таких смертельных случаев, что вот ты прыгнул, и сразу все, «фатал» — это, может, одна сотая процента, ноль сотых процента, что такое случится. Я занимаюсь этим уже 8 лет и у меня за все это время была одна травма только, и то все уже в порядке.

— Как вы вообще увлеклись бейсджампингом?

И.П.: Я профессионально увлекаюсь не только бейсджампингом. Всем, что связано со свободным падением, я с 2007 года начал заниматься. Парапланеризмом занимался года два, роупджампингом. А вот с парашютом не так часто прыгаю, когда случай представится. Это у Ратмира прыжков, наверное, 500.

Р.Н.: Я прыгал сначала с парашютом с самолета, проходил обучение в ДОСААФ по классической программе, сделал 200 прыжков, потом занялся бейсджампингом. Прыгал сначала с магистральных объектов, с антенн, с домов, потом начал лезть на скалы. Эти прыжки сложнее, чем с парашютом, и ты больше получаешь ощущений от самого прыжка.

— Удовольствие, наверное, не из дешевых?

Р.Н.: Ну, если сравнивать с бегом или футболом ,то дорого. Парашют стоит тысяч 100–120. Чтобы обучиться этому, тоже нужно достаточно много времени потратить и денег. Чтобы выполнить 200 прыжков с самолета, нужно около 200 тысяч, даже больше.

И.П.: Российские куполы будут дешевле стоить, 60–100 тысяч. Но сами знаете российское качество.

— А в международных соревнованиях вы участвуете?

Р.Н.: Я участвую, да. Но пока не выигрывал. Вот в прошлом году в Швейцарии были соревнования, там было 45 участников, и только трое из России. Там я 22 место занял, но я этим результатом остался доволен, потому что там собрались сильнейшие спортсмены мира.

— А что идет в зачет на таких соревнованиях — техника, скорость?

Р.Н.: Они разные бывают. Вот, например, я участвовал в одних в Турции — там на точность приземления. Ты прыгаешь со здания и приземляешься в круг. И чем ближе ты к центру приземлился, тем лучше. А есть на скорость, как раз такие были в Швейцарии. Там прыгаешь со скалы и нужно как можно быстрее долететь до определенной точки. Стоят лазерные приборы, которые учитывают скорость, время полета. Это два основных вида соревнований.

— Какие-то акробатические элементы выполняете?

Р.Н.: Да, конечно! Я сальто прыгаю, у меня был рекорд — 6 сальто с высоты 300 метров. Это в Костромской области, там есть такая антенна. А так много прыгал на акробатику рядом со скалами, в метре от скалы могу пролететь.

— На бейсджампинге можно как-то заработать?

Р.Н.: Нет, конечно! Это просто хобби. Я обучаю прыжкам как инструктор. Обучаю, снимаю видеоролики, на некоторых зарабатываю деньги. Но это уже, так сказать, одно помогает другому.

— Как ваши семьи относятся к такому опасному увлечению?

И.П.: Ну, мама верит, что все будет хорошо.

Р.Н.: Я женат уже 3 месяца. Моя жена тоже прошла обучение, прыгала с самолета. А вот бейсджампингом не занималась. Ей, конечно, страшно за меня, она переживает, но всячески меня поддерживает. Как, впрочем, и родители.

— А самим бывает страшно прыгать?

Р.Н.: Если прыжок технически сложный, ты пробуешь что-то новое, то да, бывает. А если знакомый, то нет. Ну, это как в жизни. Только совсем безбашенные, которым жизнь не дорога, те, конечно, могут не бояться. Но потом, когда ты уже все умеешь, получаешь только удовольствие.

И.П.: У страха глаза велики. Но когда ты уже начинаешь разбираться подробно, как устроен парашют, и если у тебя техника отточена, если ты падаешь правильно, то риск минимален. Это только со стороны все выглядит немного шокирующим.

— Ну, и напоследок, как говорится, о творческих планах. Есть ли точка, с которой вы мечтаете прыгнуть?

Р.Н.: Самое увлекательное — это какие-то экзотические страны. Новая Зеландия, Бразилия, Мадагаскар. Прыжок — это же не только сам прыжок, это в первую очередь место, страна. А конкретные объекты меня не так сильно привлекают.

И.П.: Я собираюсь поехать куда-нибудь в Китай, Швейцарию или в Словакию. Хотя я вообще-то с Дома Советов прыгнуть хотел, так что мечта моя осуществилась, можно сказать.

Текст — Алла СУМАРОКОВА, видео предоставлено Ратмиром Нагимьяновым, фото со страниц Ратмира Нагимьянова и Ильи Петрова «ВКонтакте»

Опасная прогулка / Dangerous walk from Baseguru on Vimeo.