Специального женского не
было, а мужское, извините за натурализм, зверски трет. Совершенно беспощадно.
«Женщин одевали в мужскую форму малых
размеров, сапог маленьких размеров не было, чтобы их перешить, нужно было расположение
начальства. Я, поскольку бывала в городе, эту проблему решила в городе. Что касается белья,
то это невидимые миру слезы. Если носишь брюки, то нужно либо специальное белье для брюк,
либо мужское белье. Специального женского не было, а мужское, извините за натурализм,
зверски трет. Совершенно беспощадно. По-моему, в 1944 году появилась отдельная женская
форма. Обмундирование было такое: бюстгальтеры совершенно фантастического фасона, повязки на
случай месячных, которые для этой цели совершенно не годились, юбки, чулки на подвязках с
карабинчиками. Какие юбки? Людям надо ходить в сапогах, какие чулки?
Перед маршем
выдали нам эту форму новую. Девчонки-ветераны плевать на нее хотели, получили ее и забросили
на дно вещмешков. А девчонки, только что на фронт прибывшие, полностью оделись в новую
форму. Я рапорт начальнику снабжения — на первом же привале все будут с потертостями! Так и
получилось. И потом, кто этих молодых девчонок научит нормально наматывать портянки? Я
помню, меня саму солдат один учил, говорил: „Через год научишься нормально наматывать, а
потом год еще будешь отвыкать от них". Он был абсолютно прав, так и получилось — сначала год
не могла нормально намотать портянки, а потом после войны еще год отходила в сапогах», —
Ирина Дунаевская («„А зори здесь громкие" Женское лицо войны» — Артем Драбкин, Баир
Иринчеев).