В издательстве «Пятый Рим» вышел сборник документов и воспоминаний о нацистском концентрационном лагере «Майданек». Сборник выпущен Российским военно-историческим обществом, и это уже второе подобное издание: в прошлом году вышла подобная книга про лагерь смерти «Собибор», подготовленная совместно с центром «Холокост». Сборник «Майданек» был создан коллективом российских историков под руководством Константина Пахалюка. Константин родился и вырос в Калининграде, сейчас является научным сотрудником РВИО и преподаёт в МГИМО, активно занимается исторической наукой. «Новый Калининград» поговорил с автором о книге, которая, по его словам, стала первым сборником документов и воспоминаний о «Майданеке» на русском языке.
Умершие в субботу «жили» до понедельника
Концентрационный лагерь уничтожения «Люблин» был создан нацистами в 1941 году, недалеко от польского Люблина. Своё неофициальное название «Майданек» лагерь получил от расположенного рядом местечка «Татарский майдан». Константин Пахалюк рассказывает, что «Майданек» был лагерем уничтожения для советских военнопленных, а также европейских евреев, цыган, поляков, политических противников нацистского режима. В 1942 году в «Майданеке» создали женский, а в 1943 здесь попытались создать детский концентрационный лагерь. С 1943 года в «Майданек» свозили наиболее истощённых узников из других лагерей. Условия жизни узников были такие, что через несколько дней пребывания в «Майданеке» заключённые всеми правдами и неправдами пытались попасть в другие лагеря. Например, в Освенцим. По данным польского государственного музея «Майданек», за время войны в концентрационном лагере СС «Люблин» было уничтожено 80 000 человек.
Советский военный врач Сурен Барутчев, чьи воспоминания опубликованы в сборнике, попал в плен осенью 1943 года под Оршей. Вскоре после этого он оказался в «Майданеке». После войны, по личной просьбе Константина Симонова, Сурен Барутчев на основе уничтоженного в лагере дневника написал свои воспоминания о жизни в «Майданеке». В советской печати эти воспоминания опубликованы не были.
Заключённых поднимали в шесть часов утра. В 6.45 узники «завтракали» — получали пятьсот граммов «кофе» — эрзац-напитка из пережжённой брюквы. После этого их гнали на работы. После работ — вечерняя поверка. Перекличка продолжалась несколько часов. Узники стояли на плацу и ждали, когда их посчитают. Если количество подсчитанных заключённых на плацу не совпадало с количеством в конторских книгах, поверка начиналась заново. «На эту проверку, — пишет Сурен Барутчев, — выносились трупы умерших в этот день. Они, по канцелярским сведениям, до завтрашнего утра считались живыми и должны были участвовать в проверке наряду с ними. Если кто-нибудь умирал в субботу, он „жил“ до понедельника...».
Во время вечерней переклички эсэсовцы и «капо» (добровольные помощники из числа заключённых) наказывали провинившихся заключённых. Основанием для наказания могло послужить всё что угодно. Например, недостаточно бодрый и весёлый вид заключённого, отправляющегося на работы. Или «неправильно» снятая при встрече с немецким офицером лагерная шапка. Заключённый должен был снять шапку за десять — девять метров до встреченного офицера. Далее шапку надо было держать в опущенной книзу руке, голову и верхнюю часть туловища надо было обязательно наклонить вперёд. Если, по мнению охранников, шапку снимало неправильно сразу несколько человек, то тренироваться «правильно» снимать головной убор заставляли сразу пять — шесть тысяч узников. Тренировки, сопровождаемые побоями, продолжались до глубокой ночи. И это было не самое страшное наказание.
Свидетели, опрошенные уже после того, как Красная армия захватила «Майданек», рассказывают, как охранники наказывали «нарушителей порядка». Одному военнопленному во время работ удалось набрать килограмма три незрелых помидоров. С этим его и поймали. Охранники заставили его есть, а когда несчастный не смог больше есть, его забили палками на смерть. Или краткая цитата из показаний узника: «...Заключённый Кшечковский Чеслав погиб от ударов и танцев эсэсовца на его животе...». Или: «22 февраля 1942 г. из барака № 6 убежали двое заключённых. За это 98 человек (узников) вывели на площадь и держали на морозе до 6 утра. В этот раз погибло 36 человек...».
«...Существование заключённых „Майданека“ напоминало танец канатоходца, — пишет в своих воспоминаниях Сурен Барутчев, — Никто не был уверен в своём завтрашнем дне...». В основном в «Майданеке» содержали заключённых — мужчин. Но здесь были свои внутренние «поля», своеобразные лагеря в лагере, где содержали женщин и детей от трёх лет. Некоторые женщины попадали в лагерь вместе со своими грудными детьми. Со всеми ними обращались так же жестоко, как и с мужчинами.
В книге также приводятся документы, рассказывающие о том, как питались заключённые. Два раза в день узник получал «кофе» из жжённой брюквы, суп из травы, 200 — 300 граммов хлеба с каштанами и опилками, 20 граммов эрзац-жира. На неделе один раз выдавалось 70 граммов мяса.
Свидетели, допрошенные после освобождения лагеря Красной армией, рассказали, что заключённые ели падаль, пойманных кошек и собак, искали еду в мусорных баках. Хуже всего было советским военнопленным. Как утверждают свидетели, «...им почти совершенно не давали еды, а тех, которые падал от голода и истощения, расстреливали на месте...».
«Эсэсовцы»
Низшее звено лагерного персонала, отвечавшее перед эсэсовцами за соблюдение лагерного «порядка», набиралось из самих заключённых. Для этого в нацистских лагерях формировалась вспомогательная лагерная полиция, так называемые «капо». «Капо» стали нацистским активом, привилегированными заключёнными. У «капо» была масса привилегий: еда лучше, одежда, возможность пользоваться лагерным борделем. Старосты бараков, начальники отдельных рабочих команд или объектов, «капо», как правило, были большими эсэсовцами, чем сами эсэсовцы. В случае если, по мнению лагерной администрации, «капо» плохо справлялся со своими обязанностями или на вверенном ему участке случалось ЧП, то его наказывали с не меньшей жестокостью, чем подотчётных ему заключённых. Вот «капо» и старались, тем более что жизнь заключённого была в их полной власти.
Зиновий Лукашвич, польский судья, принимал участие в работе Государственной комиссии по расследованию преступлений нацистов в Польше. В том числе и в «Майданеке». В своём исследовании он писал: «...Эти заключённые в присутствии эсэсовцев совершали худшие злодеяния. Также ночью ими совершались убийства, на которые закрывали глаза и которые скрывались властями лагеря...».
Служившие с особым рвением «капо» часто уходили на повышение — их отправляли в учебный концентрационный лагерь СС «Травники». Лагерь располагался в Польше, недалеко от одноимённой деревни. Там, в частности, коллаборационистов обучали конвоированию, стрельбе, вербовке информаторов и новых «капо». Прошедших курс обучения в «Травниках» ждал «выпускной экзамен»: выпускник должен был привести и лично расстрелять еврея-заключённого. «Система была устроена так, — рассказывает Константин Пахалюк, — что заключённые часто оказывались перед страшным выбором: или быть жестоко убитым, или быть живым, но жестоко убивать других...».
Текст — Александр Иванов, фото — Юлия Власова
Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав
Ctrl+Enter
© 2003-2024