Родилась я 18 ноября 1922 года в Орле. Жили мы неплохо, хотя у мамы нас было 7 человек. Как-то раньше всегда большие семьи были. Мама у меня артистка была, пела в церкви. А я в нее пошла — училась, занималась в разных кружках. В Орле я закончила восемь классов. После окончания школы, так как в городе не хватало преподавателей, я пошла учиться на преподавателя физкультуры в техникум на трехгодичные курсы. Нас трое девчонок было. После окончания курсов нас и отправили работать в школу.
Я очень хорошо справлялась. Меня выдвинули старшим инструктором города Орла, было такое общество «Буревестник». В мои обязанности входило контролировать все учебные заведения. И только-только я начала принимать эти дела, как началась война.
Тот день до сих пор в памяти. Это было воскресенье, такой день хороший. В воскресенье я была в парке, там играла музыка, а рядом на танцплощадке танцевали горожане. Все веселились, отдыхали, гуляли. Когда уже узнали такую новость, сперва спокойно восприняли. Мы же думали, что наша армия непобедима, всегда об этом говорили. Мы всегда дружные были, не разделялись никогда.
Но вот война началась. Нас, преподавателей физкультуры, направили на курсы по лечебной гимнастике. Там я обучалась три месяца. А уже на тот момент очень много убитых было, прям штабелями уложены. Нас послали их разрезать и изучать мышцы. Вот так берем убитого и по очереди разрезаем. Помню, как моя очередь подошла, я только начала резать, потекла кровь, и вдруг мне поплохело. Очнулась только на улице. И второй раз так произошло. После этого я сказала, что больше не буду резать, и стала изучать мышцы на макетах. А когда привозили раненных, мы пытались разработать им руки и ноги.
А потом началось распределение. Одних направили под Москву, а меня — под Воронеж. Когда собрались ехать, нам сообщили, что немец уже город занял, поезда уже не идут. В общем, посадили нас на «товарняк», в телячий вагон, и мы поехали. Машинист нам сразу сказал: «Но вы знайте, девчат, говорят, что уже дорогу перехватили. Могут немцы нас побить. Так что смотрите, я буду мчаться, как могу, а вы не обращайте ни на что внимания». Мчались мы так, что боялись, что с рельс сойдем. Приехали, а Воронеж цел, он был только сбоку занят.
Там у нас сразу организовалось перераспределение. Направили меня в Воронежскую область, станция Новохопёрск. Там только все образовывалось, когда я прибыла. Всего пять человек-то было. А к нам уже плыли раненые. Так вот меня и еще одну девочку отправили спасать моряков. Представьте, катера подходят, речка глубокая. Вот так подплывешь к лодке, возьмешь солдатика, зацепишься вместе с ним за круг и плывешь.
Помню, один прям тяжелый был по состоянию. Его при взрыве об воду ударило, так у него все-все отбито было внутри. Он за меня зацепился, одной рукой грести пытается и говорит: «Ой, сестричка, только не бросай меня. Только не бросай». А у самого во рту зажата ленточка от бескозырки, чтобы она никуда не ушла. А тут бомбит, черт возьми! Осколки летят, по воде бомбы шарашат. У него, конечно, сил совсем не было. Тащила, тащила...Господи, дотащила в лесок. Хоть не видно, как над тобой самолеты летают и бомбы разрываются.
Потом пришел один, помог мне. Мы его на машину загрузили и в госпиталь отправили. Это было мое первое боевое крещение. То, что я дома видела во время обучения, — раненых, резала убитых — это совсем не то. Такого раньше не приходилось встречать. Это очень страшно.