Только за последние 11 лет брусчатку сняли с сорока улиц Калининграда — полностью или частично, с замощенных участков. Это значит, что при сохранении таких темпов через три десятилетия историческая брусчатка в городе практически исчезнет. Может быть, ее оставят на двух-трех «контрольных улицах». Почему так происходит? Что надо сделать для того, чтобы остановить процесс уничтожения брусчатки, возможно ли это сейчас в принципе? «Новый Калининград» попытался ответить на эти вопросы.
Выгрызание камня
«Когда в 1990 году я впервые в жизни попал в Калининград, самым сильным было ощущение этого контраста: в историческом ядре города не уцелело ни одной улицы, ни одного дома, но кругом была добротная немецкая брусчатка. В исторических городах остальной России произошло ровно наоборот: старые дома сохранили/восстановили, а брусчатку почти тотально уничтожили», — писал блогер visualhistory. Наверное, можно считать это мнением типичного туриста тех лет.
Сейчас ситуация очевидно изменилась. В Кенигсберге насчитывалось около 950 улиц, но существенная часть мощения пострадала во время войны. Сегодня брусчатка сохранилась примерно на 120 калининградских улицах. В основном это участки дорог, иногда совсем маленькие, поэтому данной цифрой обманываться не стоит. Полностью покрыты брусчаткой лишь три десятка улиц, почти все они небольшие, из более-менее крупных — Тельмана, Верхнеозерная, Чернышевского. Однако на карте города можно выделить несколько брусчатых «островков». Прежде всего это территория за Верхним озером — бывший район Марауненхоф. В меньшей степени — незначительная часть нынешних Центрального (ул. Чернышевского-Коммунальная-Красная) и Московского районов (Октябрьская площадь, а также Беговая-Минусинская). Очень хорошо их видно на карте, составленной молодым калининградским урбанистом Алексеем Макаровым (синий цвет; однако нужно учесть, что сведения неполные и учтены не все брусчатые «кусочки»: карта постоянно дорабатывается, но общую картину представить можно). Красным обозначены улицы, на которых брусчатка с 2010 года была уничтожена. «Зачастую мы слышим, как решают, что где-то брусчатке не место, поскольку это не историческая улица или район. Конечно же, это ошибка, все улицы в Калининграде, где есть брусчатка, исторические. Поэтому да, сохранять ее нужно максимально», — объясняет свой интерес Алексей.
Именно в «десятых» годах, с увеличением бюджета на дорожный капремонт проблема сохранения брусчатых дорог в Калининграде обострилась. Сначала взбунтовались жители Парковой аллеи, которым удалось отстоять часть, выложенную цветным булыжником, затем — жители ул. Космической, обнаружившие, что у них под окнами в каменную мостовую вгрызается экскаватор. А в начале 2012 года в Калининграде сформировалась инициативная группа «Спасем брусчатку» — одно из самых активных в истории города движений. «Примерно десять лет назад, когда оно появилось, казалось, что очень простая со всех точек зрения проблема „как быть с камнем в историческом городе“ может быть решена раз и навсегда, или как мы привыкли говорить — системно. Городское сообщество устало видеть бесконечные дергания властей по этому поводу и печалиться о растущем в масштабе ущербе городу, который эти дергания приносят. Из эмоционального возмущения в ответ на запрос „проявить конструктивность“ дело переросло в мощную активность, имеющую своей целью помочь городу перейти на „следующий уровень“», — рассказывает один из лидеров инициативной группы Андрей Иванов.
Игра в «кто моргнет первым»
Именно участникам движения калининградцы должны быть благодарны за сохранение брусчатки на Тельмана и Верхнеозерной. Также активисты добились того, чтобы вся демонтируемая брусчатка ставилась на учет и хранилась в одном месте, на территории «Калининград-ГорТранса», и у причастных не было соблазна потихоньку «толкать ее налево»: периодически проводились публичные ревизии. В те времена в Калининграде еще существовал институт избираемого на прямых выборах мэра, и горвласти были вынуждены прислушиваться к общественности, способной создавать повестку. «Мы тогда именно так работали: собирали активистов, вместе выезжали на место и искали какие то решения взаимоприемлемые, чтобы как-то вырулить. „Я тут главный, я решаю“ — тогда так для нас было невозможно. Мы мчались на каждый самый небольшой протест реагировать, устраивали общественные обсуждения и дискуссии», — вспоминает бывший вице-премьер регионального правительства, а в те времена — начальник информационно-аналитического управления мэрии Елена Волова. Впрочем, не нужно думать, что в мэрии только и мечтали о том, чтобы угодить активистам: очевидцы тех событий хорошо помнят и движение «антибрусчаточников» (они выступали за ровный асфальт, по которому удобно передвигаться на автомобиле). Но в целом власти тогда умели действовать тоньше, это очевидно.
Довольно быстро интересы движения «Спасем брусчатку» вышли за пределы профильной темы. «Каким мы хотим видеть Калининград? Будет ли в нем место не только брусчатке, но и велосипедам, трамваям, троллейбусам, паркам, историческим районам?» — задавались вопросами участники движения в одноименной группе в «Фейсбуке*». Пожалуй, самой успешной акцией тех лет стала борьба против запланированного строительства десятиэтажки на месте бывшего кафе «Сказка» по пр. Мира (ее собирались «воткнуть» путем серии нехитрых изменений вида разрешенного использования земли) — а в итоге благодаря вмешательству общественности там, на перекрестке с ул. Колоскова, появилось лишь небольшое здание с супермаркетом и рестораном. Вдохновившись, активисты попытались замахнуться на другие острые темы той поры: застройку профессорского кладбища у «холма Бесселя» и реставрацию ротонды королевы Луизы, но уже неудачно.
Аналогичная судьба постигла и главное детище защитников брусчатки — разработанный ими для муниципалитета порядок (регламент) обращения с брусчатым камнем. Он предполагал следующее: брусчатка — безусловная ценность и при ремонте дорог замене не подлежит, а демонтаж допускается в исключительных случаях. Более того, снятый ранее камень, согласно документу, нужно было вернуть на городские улицы при последующем ремонте. Собственно, именно то, о чем мечтает неравнодушная общественность на протяжении многих лет. Мэрия в ответ предложила свой регламент, по которому брусчатка уже безусловной ценностью не являлась, а решение о ее сохранении/демонтаже должно было приниматься на основе нескольких критериев. Среди них — наличие расположенных рядом памятников истории и архитектуры, категория улицы по генплану (является ли дорога магистральной), рекомендации ГИБДД и Всероссийского общества автомобилистов.
Все это было осенью 2012 года, а уже весной 2013 горвласти настаивали на сохранении брусчатки на туристических маршрутах — и только. «Это была такая игра „кто первым моргнет“. Многим, и мне в том числе, было понятно, что на вызов связать себя долгосрочными обязательствами действующие власти (а это всегда конечный перечень людей с именами и фамилиями) ответить не смогут, грубо говоря, было очевидно, что прийти к системному решению здесь не по плечу ни Ярошуку, ни Мельникову, ни Крупину с Зуевым. Просто потому, что как бы и что бы ни декларировалось ими в „телевизор“, в этом виделось и лукавство, и плутовство. Однако для группы было важно дойти до конца, сделать всё возможное и показать сообществу, что будет, если вести переговоры, „выдавать конструктив“ и не бить себя по рукам. Вариант „активисты сдулись, потому что, кроме бла-бла-бла, ни на что не способны“ не рассматривался. Результат налицо: в духе промежуточных договоренностей и публичных деклараций активистами был разработан документ, к которому никто из адресатов даже не отнесся публично. Неважно, какой он был — при желании с черновиком можно было двигаться дальше и довести его до состояния, которое устроило бы всех в сообществе. Но нет. Власть убедительно доказала, что сообществу не стоит вести с ней диалог, она в этом не нуждается на самом деле, то есть она этого диалога не достойна», — комментирует Андрей Иванов.
Новый траурный список
К 2014 году движение «Спасем брусчатку» захлебнулось: кто-то из активистов разочаровался, кто-то уехал из региона, кто-то переключился на другие проекты. Таким образом, основное препятствие на пути уничтожения брусчатки как городской достопримечательности исчезло, но еще несколько лет ее не трогали. Однако кратное увеличение объемов дорожного ремонта перед и после ЧМ-2018 рано или поздно должно было сделать свое дело: если в преддверии чемпионата речь шла об основных городских магистралях, где брусчатки (почти) не осталось, то потом дошла очередь до чуть менее значимых с точки зрения трафика дорог, в том числе вымощенных камнем. Так в новый траурный список попали заметные городские улицы, вроде Багратиона и Киевской (в районе Южного вокзала), позже к ним добавились Колхозная, прямо сейчас с карты брусчатых дорог исчезает ул. Павлика Морозова.
Бесспорно: со смертью «движения сопротивления» руки у горадминистрации оказались развязаны. С камнем одна морока, а у депутатов горсовета профильных фирм нет, лоббировать укладку брусчатки некому. И вот уже звучат заявления «начальника транспортного цеха» Дмитрия Галкаева о том, что брусчатку с улиц со временем уберут совсем. Испугавшись бурной реакции в соцсетях, все это быстро опровергают, но осадок остается. К тому же уверения в том, что «брусчатка останется на исторических улицах» сразу разбиваются о слова губернатора Антона Алиханова по поводу необходимости снять ее на съезде с моста по ул. Суворова в сторону Бранденбургских ворот. До этого он же высказывался в том смысле, чтобы вообще убрать камень с перекрестков, где есть трамвайные пути: дескать, все это мешает автомобильному трафику.
Можно ли что-то предпринять сегодня, если ли общественная сила, способная этому противостоять? У Елены Воловой ответ неутешительный: «Раньше были прямые выборы мэра, и нас сильно заботило то, как относятся к нам люди и насколько одобряют наши действия. Теперь выборов нет — и ситуация иная с необходимостью поиска компромисса. Да и люди стали сильно пассивнее, и политическое поле сейчас достаточно вялое. СМИ тогда были явно смелее и активнее, покоя нам особо не давали. Раньше все это было в наличии, и мы бегали с каждой инициативной группой или партией, отвечали на все запросы и пытались искать компромиссы».
Андрей Иванов дополняет: «Диалог власти и сообщества — это ценность, которую власти надо заслужить, выстроив доверие и демонстрируя адекватность, а не презрение и шапкозакидательство. С тех самых времён ни по городской, ни по региональной тематике такого диалога не существует. Сообщество адекватно приняло сигнал „брусчаточникам“ — „власть сама по себе, город сам по себе“. И это очень важно. С брусчаткой-то всё, как было и раньше, но без „Спасем брусчатку“ можно было питать иллюзии, вести дискуссии, „клевать“ на участие в бесплодных рабочих группах, общественных советах и так далее по списку допустимых ныне форм бессмысленного взаимодействия», — говорит он. И соглашается: «За десять последних лет к этому разрыву в публичной коммуникации добавилась всеобщая инфантильность — в целом, среди всех участников воображаемого общественного процесса. Тогда у власти были взрослые и состоявшиеся люди, которые и по компетенции и по степени зрелости могли бы поступить иначе (при желании). Сегодня же во власти буквально кто попало. Каждый божий день задаёшь себе два вопрос, читая новости: кто эти люди? И за что нам это всё? Теперь и за именами/фамилиями трудно уследить. Сообщество замерло и ждёт, когда же это всё закончится».
Все это, откровенно говоря, не оставляет надежды. Но не «нюхнувшее пороху» более молодое поколение убеждено, что еще не все потеряно. Автор «карты брусчатки» Алексей Макаров считает, что городу не хватает стратегического видения того, что делать с брусчаткой на улицах — отсюда все метания властей, которые то «закапывают», то «раскапывают» камни. «Стратегия должна определять на ближайшие десятилетия, на каких улицах брусчатка точно остается, на каких точно снимется, а на каких появится. При этом последний пункт наиболее интересен. Мы видим, как снимают брусчатку, но не видим, где она появляется. Ее вроде как складируют, но давайте не складировать, давайте применять. За последние годы появилась брусчатка разве что на острове Канта», — поясняет он. В 2011 году подобный перечень, кстати, публиковался — тогда мэрия заявляла, что хочет оставить брусчатку на 57 улицах, но воды с тех пор утекло много, и о документе больше никто не вспоминал.
Дешевле и опаснее
Самый главный цвет на карте Алексея — желтый. Это улицы, где брусчатка не демонтирована (точно или с большой вероятностью), но закатана в асфальт, и улицы, где ее однозначно не хватает. «Погребение» было наименее затратным способом ремонта: у брусчатых дорог — добротное основание, и тратиться на новое не приходилось. Общеизвестно, что способ дорожного строительства, который повсеместно используется и поныне (так называемый «слоеный пирог»), придумали древние римляне. Их дороги были каменными, и некоторые сохранились до сих пор, спустя тысячелетие. Долговечность — главный аргумент в пользу брусчатых дорог. Но у властей свой резон: выкладывать дороги брусчаткой сильно дороже. Например, смета на обустройство «дорожной одежды» по ул. Павлика Морозова, включая подготовку основания, предусматривает выплату рабочим 800 тысяч рублей зарплаты. А при нынешней стоимости укладки брусчатки (800 рублей за квадратный метр) и без учета подготовки основания за 1,6 км улицы нужно было бы заплатить почти 9 млн. Кроме того, укладывать брусчатку дольше и сложнее, таких специалистов немного: многие до сих помнят попытки бывшего мэра Александра Ярошука найти человека, «который разговаривает с камнем», потому что на один квадратный метр брусчатки (правда, мелкокалиберной) у Южного вокзала рабочие тратили целый день — и у них ничего не получалось.
Но в итоге справились. Однако главное все же, пожалуй, в том, что власти идут на поводу у автомобильного «лобби». Большей частью воображаемого, поскольку о каких-либо серьезных социологических замерах в этой части общества ничего не известно — да и в вопросах сохранения исторического наследия оно далеко не однородно. Но протесты времен Георгия Бооса отложились в подкорке тех, кто принимает решения сегодня, и страх надавить на какую-нибудь больную мозоль автовладельцев явно будет жить в больших кабинетах еще долго. Перекос между соблюдением интересов водителей и соблюдением интересов пешеходов очевиден, это хорошо заметно хотя бы по расстоянию между «зебрами» на крупных улицах, которое по ГОСТу должно быть 200-300 метров, но доходит и до 400, и до 500, как на Московском проспекте.
Решения принимаются в пользу автомобилей даже тогда, когда речь идет о безопасности: брусчатые дороги ограничивают скорость естественным образом, мчаться «с ветерком» по ним просто некомфортно — как следствие, меньше погибает пешеходов. «После того, как снимают брусчатку, до многих, кто до этого относился к этому вопросу безразлично или нейтрально, доходит наконец, что брусчатка — это не только история, и это не только красиво, но и безопасно. Нам пытаются доказать, что брусчатка, наоборот, опасна, мол, хуже сцепление и управляемость, дольше тормозной путь. На практике выходит ровно наоборот: как только снимают брусчатку, улица сразу превращается в такой мини-хайвей. Без мер успокоения трафика такие улицы становятся во много раз опаснее для людей, чем с брусчаткой. Это тоже очень важный довод к ее сохранению», — убежден Алексей Макаров.
Например, среди мест концентрации ДТП, в которых гибнут люди, в отчетах региональной ГИБДД ни разу не фигурировали перегруженные транспортом брусчатые улицы Тельмана или Павлика Морозова. По данным сервиса Velogorod.online, собирающего наиболее полную статистику такого рода, в прошлом году на Тельмана не сбили ни одного пешехода, на Павлика Морозова зарегистрирован единственный подобный случай (аналогичная ситуация была в 2019-м); единичны и случаи столкновений машин. Ул. Павлика Морозова сейчас переживает капитальный ремонт, брусчатку там меняют на асфальт, и для того, чтобы впоследствии ограничивать скорость, власти намерены устанавливать дополнительные препятствия (вроде приподнятых переходов) и дорожные заборы — не проще было бы вернуть на нее камень, как это в свое время сделали с ул. Тельмана?
Пока горадминистрация идет по пути наименьшего сопротивления — и карта брусчатых дорог все больше краснеет. Этот урон уже не восполнят ни планы выкладывать камнем заездные карманы с парковками, ни запоздалое решение сохранить его хотя бы на одной ремонтируемой улице — Красной, ни тем более обещание оставить только в исторических зонах. Очевидно, что турист, который приедет в Калининград впервые, сегодня уже не восхитится, как 30 лет назад блогер visualhistory, тем, что «кругом добротная немецкая брусчатка». Впечатляться уже практически нечем.
Текст — Оксана Ошевская, фото — Виталий Невар, Кирилл Клейков / Новый Калининград; в материале использована карта брусчатых дорог, составленная Алексеем Макаровым
* Facebook — Социальная сеть признана в России экстремистской Тверским судом города Москвы. Запрещена и заблокирована в РФ
Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав
Ctrl+Enter
© 2003-2024