После объявления в стране частичной мобилизации в Калининградской области возросло количество регистрируемых браков. Призванные имеют право жениться в день подачи заявления. «Новый Калининград» побывал во Дворце бракосочетаний и пообщался с теми, кого события в России подтолкнули к срочной росписи.
У гардероба одевается молодая пара. В руках — новенькое свидетельство о заключении брака.
— Вы по мобилизации? — К счастью, нет, — отвечает невеста. В принципе, большинство из тех, у кого свадьба запланирована давно, легко распознать: нарядные молодожёны, гости с цветами, оплаченный фотограф. У мобилизованных времени на подготовку немного — приходят вдвоём в джинсах и свитерах, некоторые — уже по форме.
Артёму (здесь и далее имена героев изменены — прим. «Нового Калининграда») вручили повестку сегодня утром на работе. Вскоре он уже был в ЗАГСе. «В повестке написано, что явиться надо немедленно с вещами в призывной пункт. Поэтому быстренько решили расписаться — мы живём вместе десять лет. И раз такая ситуация, важно, чтобы я могла юридически как-то найти его, обратиться в органы», — рассказывает невеста Ирина.
Когда Артём позвонил и сообщил о повестке, она готовилась уходить на работу, но отменила планы. Вместо этого собрала вещи в военкомат: нижнее белье, тёплую одежду, средства гигиены, лекарства — у Артёма, по её словам, астма и варикоз. Повестку пара не ждала, больше волновались о своих сыновьях от других браков. «Я попадал в третью волну, возраст ближе к 50, — говорит Артём. — Плюс несколько хронических заболеваний, но понятно, что в военном билете это не учтено. Служил 28 лет назад, сейчас, конечно, со справками-документами пойду в военкомат. Не знаю, как они будут смотреть на всё это, какая там будет медкомиссия».
Артём работает в крупной калининградской организации. Списки мобилизованных, говорит он, с 21 сентября объявляют регулярно. «Сейчас понимания, кем заменять сотрудников, нет. Поэтому надеемся на распоряжение нашего военкома, что могут забрать не больше 30 процентов сотрудников предприятия. Как будут вычислять эти 30 процентов, никто не знает. Работодателю дали повестку — он её передал», — рассказывает Артём.
Мыслей избежать военкомата у мужчины не было: «Нет-нет, никогда, не такой я человек, чтобы бегать. У меня семья, дети, внуки. Я хочу, чтобы меня, моих детей и внуков не тыркали пальцем, что я убежал куда-то. Такого никогда не будет. Мои деды воевали, но мы ведь живем в таком веке, что вроде как [политики] должны договариваться».
На диване у зала регистрации ждёт своей очереди ещё одна пара. Она — с красными заплаканными глазами. Он — молча смотрит в одну точку. Говорить молодой человек отказывается: «Не до общения сейчас, мысли не о том». Звонит телефон, он отходит в сторону. Невеста находит силы рассказать, что повестку принесли домой родителям жениха, а он её забрал. Они уже были в браке, два года назад развелись, но продолжают жить вместе. У пары общий ребёнок восьми лет. «Морально, может быть, он и не готов [участвовать в СВО], но куда от этого денешься? Бегать он не собирался, — говорит девушка. — Я знаю ребят, которые бегают, прячутся. Он не прячется. Сказал, не будет. Человек такой. Его же всё равно найдут, он работает официально. Найдут, посадят — зачем это? Сосед получил [повестку], сидит дома, никуда не пошёл. Это его решение. Не знаю, конечно, что его ждёт». Сотрудница ЗАГСа поставленным голосом называет фамилию следующих молодожёнов: «А, это вы у нас? Сейчас ребята выйдут, сразу заходите». Через пару минут пара удаляется на роспись.
Возможность зарегистрироваться в срочном порядке — не новшество последних дней. Это 11 статья Семейного кодекса РФ, согласно которой «при наличии особых обстоятельств» (беременности, рождении ребенка, непосредственной угрозе жизни одной из сторон и др.) брак может быть заключен в день подачи заявления. Поэтому во Дворце бракосочетаний ещё и кадровые военные, которых отправляют на специальную военную операцию.
После объявления частичной мобилизации количество регистрируемых браков в регионе увеличилось. По данным областного агентства ЗАГС, в сентябре прошлого года поженились 914 пар, в этом году — 1279. «Мобилизованных никто не выделяет в отдельную группу. У нас есть [общее] количество зарегистрированных. А по каким причинам — у всех же разные. Приходят регистрироваться и тяжелобольные — тоже по сокращению срока, и беременные. Вот на 14:40 сегодня ещё будут мобилизованные — постарались назначить время, чтобы хотя бы родители попали на регистрацию», — поясняет сотрудница Дворца бракосочетаний.
Ещё одному молодому человеку, ожидающему очереди со своей невестой, повестку принесли домой родителям. Забрал её и пошёл в военкомат. «А что — ждать, пока за волосы гаишники вытащат? Зачем? Пришла повестка, я её не видел, я в ней не расписывался, но я же иду, — говорит он. — Родственники уже уехали — мобилизовали. На руки домой повестки приносили — им самим или родным. Сейчас идём вместе. Родители полили слёзы вечер-другой, но смирились — никуда от этого не деться. Конечно, не хотелось бы <...>, ну а что делать? Бегать? А какой долг, где я столько назанимал? Зовут — идём, что делать. Бежать некуда. Смысл?».
Невеста нежно держит жениха под руку и рассказывает, что они планировали пожениться, но позже, а обстоятельства всё ускорили. «Там себя чувствовать будешь увереннее, что здесь кто-то ждёт, что здесь семья», — рассуждает молодой человек.
В холле появляются мужчина и женщина. Он — по форме. Сдаёт в гардероб камуфляжную кепку. Оба стремительно шагают в зал регистрации, быстро расписываются и направляются к выходу. В ЗАГС мобилизованный отпросился из военной части, в которой уже находился несколько дней. «Мы договорились, нам пошли навстречу. Это делается, просто долго, муторно», — описывает он ситуацию. «Я с восьми утра под частью ждала. Мы вчера сюда приехали, нам говорят: „Нужна справка из части“. Приезжаю, там говорят: „Дайте нам справку из ЗАГСа“», — дополняет супруга.
История призыва её мужа расхожая — работодатель огласил списки мобилизованных, пошли в военкомат для выяснения обстоятельств, там вручили повестку в обмен на военный билет. «Мы не должны были [попасть в первую волну мобилизации] — она до 35 лет, а ему 44 года, — делится женщина. — Да, это было после 21 сентября, но мы же верим президенту, который сказал, что до 35 лет. Мы пошли: может быть, какие-нибудь там запасные, третья, десятая волна и так далее. Звонили на все горячие линии, нам сказали, что предельный возраст рядовых — 50 лет, машина запущена, и сделать уже ничего нельзя. Никакие медицинские справки никто вообще не смотрел — ни в военкомате, ни в части. Жалобы есть? До свидания, и всё. Мы не ожидали попасть в эту партию. Было конкретно сказано, что до 35 лет, мы как-то были спокойны, больше переживали за ребёнка. У меня есть сын, ему 22 года, осенью должен пойти в армию как срочник после „вышки“, за него больше переживали».
Пара живёт вместе почти три года. Они думали пожениться, но хотели устроить праздник в тёплое время, позвать друзей. «В связи с такими обстоятельствами я как сожительница не могу получить ни известий, ни вопросов никаких задавать. Мама [мужа] уже в возрасте — куда-то таскать её? Так уже просто хотя бы», — объясняет женщина. Её супруг проходил срочную службу в армии 22 года назад. О дате отправления в зону СВО ему пока ничего не сообщали. Женщина признается, что она думала спрятать мужа от призыва.
— У меня были [такие мысли], у него — нет. Я много вариантов предлагала...
— Ну куда? Какой смысл? Всю жизнь прятаться?
— Не всю жизнь, но, может быть, пока всё не закончится...
— Всё равно, как потом людям в глаза смотреть? Не я, так моё место займёт другой человек.
На выходе из Дворца бракосочетаний Артём и Ирина — первая пара — показывают свидетельство о заключении брака. «Мы ещё как следует это отпразднуем, но потом, когда всё закончится», — уверяют они.
Как стало известно «Новому Калининграду», к моменту публикации материала Артёма освободили от мобилизации и отпустили домой.
Фото: Алина Белянина. Текст: Алина Белянина
Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав
Ctrl+Enter
© 2003-2024