Клюйкова: «Своей спиной я закрыла всех, в том числе и Георгия Валентиновича»

Елена Клюйкова.
Все новости по теме: Медицина
На следующий день после подтверждения оправдательного приговора по делу о томографе экс-министр здравоохранения Калининградской области Елена Клюйкова дала интервью «Нового Калининграду.Ru», в котором рассказала о том, почему с ее стороны не могло быть халатности при покупке томографа, объяснила, почему считает уголовное дело в отношении себя «политическим», а своей работой в минздраве удовлетворена. Также Клюйкова попыталась объяснить, почему реформа в сфере здравоохранения была верной и почему эти новшества болезненно воспринимались общественностью во времена ее работы в правительстве.

— Елена Александровна, у прокуратуры есть возможность оспорить решение судебной коллегии, подтверждающее вашу невиновность?

— Да, теоретически такая возможность существует. Решение может быть обжаловано в порядке надзора.

— Суд не нашел нарушений законодательства в ваших действиях при совершении сделки по покупке томографа. Вы в своем последнем слове на судебной коллегии указали на нарушения законодательства, в частности закона о госзакупках, со стороны ваших коллег из правительства. В момент свершения сделки вы знали о том, что их действия нарушают закон? У вас была возможность сказать об этом губернатору или руководителю конкурсного агентства?

— Решение о замене томографа и сокращении сроков его оплаты (что было оформлено впоследствии двумя заключёнными дополнительными соглашениями к госконтракту, по которым были изменены технические требования к томографу, сроки его оплаты и поставки, лимиты финансирования — прим. «Нового Калининграда.Ru») было принято в мое отсутствие. Я находилась в это время в отпуске. И это следственным органам известно. 

Заключение дополнительных соглашений состоялось уже после всех конкурсных процедур, когда госконтракт был заключён, и с точки зрения федерального закона № 94 (о госзакупках  — прим. «Нового Калининграда.Ru») это является нарушением. Есть и постановление о нарушении антимонопольного законодательства УФАС по Калининградской области, производившего в 2009 году по обращению Следственного комитета проверку по этому вопросу и усмотревшего нарушение закона в действиях заказчика и получателя томографа. Заказчика и получателя, а не министерства здравоохранения и Клюйковой.

Именно поэтому один из выводов суда, мотивирующих мою невиновность, состоит в том, то я не участвовала в установлении окончательных технических характеристик и цены томографа, поскольку всё в конце концов оказалось переиначено этими дополнительными соглашениями: технические характеристики аппарата, сроки оплаты, сроки поставки, лимиты и источники финансирования.

Ранее я уже говорила, что обвинение было сформулировано таким образом, чтобы бремя доказывания отсутствия ущерба переложить на меня. Не вдаваясь в подробности, скажу, что любое преступление начинается с ущерба. Поскольку бремя защиты от уголовного преследования за халатность, которой заведомо не было, легло на меня, в первую очередь я была вынуждена доказывать отсутствие ущерба для бюджета области, а правильность всех своих действий — только во вторую. Я считаю, что в этом-то и заключалось коварство и иезуитский умысел тех людей, которые организовали в отношении меня уголовное дело.

Доказав же отсутствие ущерба, я своей грудью закрыла всех тех, в чьих действиях можно бы было поразбираться более дотошно и вдумчиво. 

tomograph_3.jpg— То есть теперь дело о мошенничестве при приобретении томографа будет рассматриваться с учетом результатов дела, которое было заведено в отношении вас?

— Я думаю, что того дела вообще не будет. Если бы они хотели тем делом заниматься, там тоже были убедительные мотивы, но они их предпочитают не видеть.

— Вы не называете тех людей, чьи действия необходимо рассматривать «более детально».

— Я же не следствие, поэтому и не называю. Да вы сами посудите: если имела место «обналичка» через фирму-однодневку, это, как минимум, уже налоговое преступление. Да и всё остальное — куда уж понятнее. Если судом установлено, что минздрав не являлся ни госзаказчиком, ни уполномоченным органом, не утверждал аукционную документацию, не устанавливал начальную цену контракта, не проводил торги, не выбирал поставщика, не подписывал госконтракт и дополнительные соглашения к нему, не получал из бюджета и не перечислял поставщику денег, не утверждал лимитов бюджетных обязательств, то кто, какие таинственные личности это всё делали?

— Но из ваших слов можно сделать вывод, что это люди, работавшие в правительстве Георгия Бооса. Они помогали вам во время следствия?

— Мне никто не помогал. Мне помогали мои адвокаты и узкий круг близких мне людей. Вместе с тем, все всё прекрасно понимают. В поздравлениях с праздниками, в смс-ках многие поддерживали, желали победы, стойкости, мужества. Значит, они и помогали тем самым.

— В рамках нацпроекта «Здоровье» в стране закупалось достаточно много дорогостоящего оборудования. Томографы, как оказалось, закупались с проблемами по всей стране. В тот год, когда было возбуждено уголовное дело против вас, и позже было возбуждено много подобных уголовных дел. Почему это произошло: в каждом субъекте федерации есть те лица, «в чьих действиях стоит разбираться следствию», или были созданы некие предпосылки, которые способствовали правонарушению?

— Конечно, мы не можем однозначно говорить о честности или нечестности каких-либо чиновников. Для меня же достаточной предпосылкой для борьбы с обвинениями было то, что я корысти не поимела, а значит — иди вперёд и не бойся!

— Здесь интересней институциональный вопрос: были предпосылки или нет?

— Да. Но предпосылки, я бы сказала, не для правонарушений (есть они или нет — надо разбираться в каждом случае в отдельности), а для развязывания «охоты на ведьм». Я об этом говорила — и на следствии, и в суде. Во-первых, ни в 94-м федеральном законе, ни в подзаконных актах не была изложена методика формирования начальной цены контракта, проведения мониторинга рыночных цен.

— По мнению следствия, в вашем случае была завышена именно начальная цена контракта.

— Да. По мнению следствия, была неправильно установлена начальная цена контракта. Но я ещё раз отмечу, что эту цену устанавливала не я. У меня таких полномочий не было — минздрав не был ни заказчиком, ни уполномоченным органом. Поэтому претензия была не по адресу.

Тем не менее, методики установления цены не существовало. Было письмо министерства экономического развития от 16 февраля 2006 года № Д07-291, подписанное исполняющим обязанности директора департамента государственного регулирования тарифов и инфраструктурных реформ М. С. Быстровым.

(зачитывает текст письма) «Минэкономразвития рассмотрело обращение по разъяснению положений федерального закона № 94 о размещении заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказания услуг для государственных и муниципальных нужд…». В частности, в этом письме говорится, что принимая управленческие решения о размещении заказов, заказчик несет ответственность за их обоснованность и правильность, в том числе за эффективное расходование бюджетных средств. Заказчиком в данном случае выступало агентство главного распорядителя средств бюджета. Уполномоченным органом — конкурсное агентство. Далее, согласно тексту письма, соблюдение законодательства о размещении заказов должно обеспечиваться заказчиком, уполномоченным органом или специализированной организацией, а также конкурсной аукционной котировочной комиссией.

клю_2.jpg— А в комиссию представители минздрава входили?

— Нет, не входили. Далее в письме говорится, что в части 1 статьи 1 закона 94-го установлено, что закон регулирует отношения, связанные с размещением заказа для государственных или муниципальных нужд, а также устанавливает единый порядок размещения заказов на территории РФ. 

Следовательно, если в законе сказано, что отвечает за это заказчик или уполномоченный орган, то никаких двусмысленных, иных толкований быть просто не может. Нельзя к этому процессу пристегнуть минздрав либо какое-то другое министерство, которое выполняло некие функции некоего координирующего органа. Далее говорится в этом письме: закон не предусматривает возможности принятия собственных нормативно-правовых актов о размещении заказов на уровне субъектов РФ или муниципальных образований.

— А координирующий орган (минздрав был координирующим органом при закупке томографа — прим. «Нового Калининграда.Ru») — это было ноу-хау нашего региона?

— Да, это было ноу-хау нашего региона. И как вы помните, в 2005 году, формируя правительство Калининградской области, Георгий Валентинович (Боос прим. «Нового Калининграда.Ru») говорил: «С целью противодействия коррупции у нас будут отделены деньги от политики. Министерства будут заниматься только политикой развития отрасли. Финансовые потоки будут проходить через агентство главного распорядителя средств бюджета, а конкурсы, аукционы и котировки — через конкурсное агентство». Эти агентства являлись обособленными структурными подразделениями и замыкались в своей работе непосредственно на губернатора.

Далее в письме говорится: «В течение 2006 года Минэкономразвития планирует разработать и утвердить методику расчета экономической эффективности размещения заказов, в которой, в том числе, будет предложен механизм учета и использования экономии, полученной в результате размещения заказов. В течение 2006 года МЭРТ планирует разработать и утвердить методические рекомендации о порядке определения начальной цены контракта, выставляемой на торги, запрос котировок при размещении заказов. В начале 2006 года Минэкономразвития планирует представить в правительство РФ проект нормативно-правового акта о порядке ведения и пользования официальными сайтами о размещении заказов для государственных медицинских нужд, и требования к технологическим, лингвистическим, программным, правовым и организационным средствам обеспечения пользования указанными сайтами, в котором, в том числе, будет определен механизм решения указанных вопросов». Всё понятно обещано?

— Эти документы в 2006 году не появились?

— Нет. И вы видели — во вторник мы представили областному суду для обозрения письмо федеральной антимонопольной службы, датированное февралем 2012 года, в котором описывалась методика установления начальной цены контракта. Всё и расписано-то именно так, как мы тогда и действовали: информацию можно брать из сети интернет — с информационных сайтов, это могут быть предложения от производителей и участников рынка, информация об уже состоявшихся торгах и т. д. Однако и этот документ является руководством к действию не для кого иного, как для заказчика и уполномоченного органа.

Потому и иезуитство-то следствия заключается в том, что если бы даже люди добросовестно заблуждались и считали, что есть некая халатность в действиях чиновника, то эти претензии, как следует из 94-ФЗ и письма Минэкономразвития, должны были быть адресованы кому?

— Агентству…

— Заказчику и уполномоченному органу, которыми минздрав не являлся.

boos_kgtu_2.jpg— В конце концов, в ходе заседания судебной коллеги прокурор отметил, что вы руководили минздравом на принципах единоначалия, но ведь точно так же, на принципах единоначалия, и губернатор руководил правительством области, куда входит и уполномоченный орган, и заказчик.

— Вы можете развить эту тему, как журналист. Я воздержусь от комментариев. Главное — все возложенные на меня обязанности я исполнила добросовестно. А отвечать пришлось ещё и за те, что не были возложены…

— Получается, что у министров здравоохранения по всей стране не было условий…

— Давайте мы не будем говорить за всю страну. Во-первых, по всей стране министры являлись, как правило, и заказчиком, и уполномоченным органом в одном лице. Сами и конкурсные комиссии создавали, сами торги проводили, решения принимали, контракты заключали, деньги платили. В том-то и разница!

Принципиальное отличие Калининградской области заключается в том, что у нас министр не являлся ни заказчиком, ни уполномоченным органом, ни членом аукционной комиссии, ни ее председателем. Министр не получает и не перечисляет денег, не подписывает госконтракт.

— То есть финансовых полномочий в этой сделке у вас не было?

— Конечно. Это было совершенно очевидно. И они это в упор не хотели видеть. Да и мы сейчас по второму кругу заходим. Что касается отсутствия методики разработки начальной цены контракта, то это общая для всех проблема: ее не было в Калининградской области, ее не было и на федеральном уровне.

Не было и методики проведения мониторинга цен. Именно в этом письме ФАС, которое появилось в феврале 2012 года, говорится четко о том, каким образом фиксируется информация с сайтов, информация о ценах производителей и состоявшихся сделках.

— То есть, раньше уполномоченные органы и заказчики делали эти процедуры в меру своей ответственности.

— Да, и в меру своего понимания. Но самое интересное, что практически все представители и заказчика, и уполномоченного органа, которые были допрошены в суде, честно и откровенно сказали, что они этого не делали вообще. Ужас! Вот что меня впечатлило! Минздрав проверял, а те, в чью обязанность это по закону входило — нет. Была единственная сотрудница агентства главного распорядителя средств бюджета, которая сказала, что проверяла информацию. Она отметила, что те цены, которые она находила в интернете, были такие и даже выше.

— Есть еще одна тема, о которой я бы хотела поговорить с вами в рамках интервью. Негативное отношение общественности к вам сложилось задолго до дела о томографе, и в большей степени касалось той реформы…

— Я полагаю, что оно не сложилось, а его сложили. И сложили по одной простой причине. Нужна была политическая жертва. Я думаю, для всех уже очевидно, что ни один губернатор у нас не уходил без уголовного дела. При Маточкине, если вы помните, это была некая бюджетная ссуда, которая якобы была перечислена администрацией области организации БИНЭКС, если я не ошибаюсь, которая работала в топливной сфере. Скандал был.

Давайте вместе вспомним. Маточкина сменил Горбенко, у которого был кредит «Дрезднер банка». Горбенко сменил Егоров, у которого был Савва Леонов с коробкой из-под торта. Егорова сменил Георгий Валентинович Боос, которому хотели «повесить» томограф. Хотя параллельно было возбуждено еще порядка десятка уголовных дел в разных сферах, самым роковым и самым анонсируемым было назначено дело о томографе. Вот поэтому я и говорю, что своей спиной я закрыла всех, в том числе и Георгия Валентиновича.

Эти люди исходили из совершенно пошлого посыла, что честных чиновников не бывает, что не может быть, чтобы Клюйкова на этом не наварилась. Я уверена просто, что расчет был именно такой. Мол, она согласится на сроки давности и на халатность. Мол, она скажет: «Слава тебе, Господи, что не всплыло ничего более серьезного». И вот в этом-то своем расчете они и ошиблись! Тут-то и просчитались! Наверное, недооценили мою стойкость, принципиальность, отсутствие корысти.

— Они — это кто?

— Они — это прокуратура и Следственный комитет, в первую очередь. Наверное, теперь я уже могу сказать, что мне заранее стало известно о том, что они будут возбуждать такое уголовное дело. Мне об этом сказали люди, которые были информированы, очень доброжелательно ко мне относились и считали своим долгом предупредить.

Я никуда не собиралась бежать. 9 марта, когда я уволилась по собственному желанию, я сразу же позвонила мужу: первая реакция была — не поверите — «Ура! Свобода!». И мы решили улететь на 10 дней в Арабские Эмираты. По телефону же и договорились, и он взял билеты туда и обратно, чтобы после всего этого ада и кошмара просто элементарно дать возможность отдохнуть себе и ребенку. Впоследствии в деле это было интерпретировано как получение оперативной информации о том, что я готовлюсь покинуть Калининградскую область. То есть сбежать!

Да я под пистолетом бы никуда не уехала! Потому как скрыться — это значит уже испугаться и признать вину. А вот разворот судьбы! Я помню, например, высказывания Кириченко (экс-главы регионального УВД — прим. «Нового Калининграда.Ru»), который говорил, что томограф — это коррупционная сделка, а вопрос вынесения приговора Клюйковой — это вопрос только лишь времени. Халатность практически доказана. Где теперь Кириченко? По моей информации, он скрывается в Соединенных Штатах. Может быть, она и ошибочная? Но каков разворот?!

клю_3.jpg
Вы понимаете, всё это было бы смешно, если бы не было так грустно! Это на самом деле настолько ужасно, что порождает шквал эмоций, с которыми сложно справиться. И когда читаешь комментарии в интернете… Я не знаю… Если бы нужно было создать группу политических экстремистов, которые бы разжигали в обществе социальную неприязнь и ненависть, готовили революционную ситуацию, это нужно было бы сделать именно так. Мне кажется, у нас появилось новое понятие — социальной розни и социальной ненависти. Если ты чиновник, ты уже заведомо плохой, нечестный человек. А в интернете под никами — настоящие экстремисты пишут, и никто ими не интересуется. Пусть, мол, сливают куда-то свои эмоциональные испражнения.

Все плохо, понимаете? Построили перинатальный центр? Плохо! Добились создания центра сердечно-сосудистой хирургии? Плохо! Все плохо! И все это подается через призму такой ненависти и злопыхательства!

Мне очень обидно, что ситуация такова, что мне нужно было два года доказывать, что я не верблюд. Ведь ситуация элементарная: открой закон — там все написано. А почему мы живем в стране, в которой нужно доказывать, что ты не верблюд? Если говорить о моей гражданской позиции, то меня это возмущает. Я уверена, и всех нормальных людей тоже. И вот ведь посыл — вы не задумывались, почему всё чаще дочек отправляют родители на иняз учиться, а дальше — замуж за иностранца, мальчишек же готовят к работе в правоохранительных органах? У меня вот немало таких знакомых.

— Все же, если мы вернемся к негативному отношению, то общественность очень болезненно воспринимала переход к одноканальному финансированию, некоторые шаги, связанные с судьбой медучреждений…

— Понимаете, на сегодняшний день общественность болезненно воспринимает «ничегонеделание», отсутствие решения вопросов, отсутствие решений. Именно в этой связи область находится на последнем месте в России по выполнению программы модернизации. Потому что это паралич управления здравоохранением. А с кадровой политикой что происходит? Да меня сегодня, без ложной скромности, с ностальгией вспоминают! У Георгия Валентиновича и посыл к министрам был соответствующий: «Вы отвечаете за всё!»

— По вашему мнению, почему этот «паралич» произошел?

— Если говорить конкретно о программе модернизации, то, конечно, это в первую очередь, из-за страха. Чем, как ни страхом, можно объяснить тот факт, что подписание заявок конкурсных было возложено не на министра здравоохранения, а на его заместителя в нарушение регламента правительства?

— Речь идет о том замминистре, которая покинула правительство — Людмиле Сиглаевой?

— Да. Но я так поняла, что и на сегодняшний день министр не подписывает заявок. Просто боится! К тому же, все заезжие — и министр, и замы. Зачем разборки? Сели в самолёт — и улетели, как некоторые предшественники. А местные пусть остаются и отвечают.

— Все же, возвращаясь к реформе. Сейчас, окажись вы вновь в кресле министра, вы бы стали ее проводить?

— Вы знаете, ведь эту реформу никто и не отменил. Реформа-то была совершенно правильная. Проблема была в одном — в дефиците финансирования здравоохранения. И мы об этом говорили: и я лично, и медицинское сообщество.

Декларировалось, что средства будут вливаться дополнительно, и проведение реформ увеличит уровень оплаты труда медицинского работника. Ожидаемых финансовых вливаний не последовало. Мы получили деньги пилотного проекта от федерального центра, которые должны были стать стимулом к тем реформам, который ведет регион, но тут же ровно такой же объем средств был вычтен из объема областного финансирования.

К проводимым реформам в федеральном минздраве относились положительно. Мы были передовым регионом в этом смысле. Сегодня многие помнят: к нам приезжали в область на совещание под руководством Голиковой министры здравоохранения других территорий, руководители терфондов ОМС для того, чтобы позитивно рассмотреть наш опыт и его перенять.

Все решения, которые принимались, и решение по медико-санитарной части в том числе, медицинским сообществом. Вы можете даже протоколы поднять, они хранятся на самом деле. Совещания, коллегии, в том числе регулярно — выездные, в районы области, в лечебные учреждения. Всё это было обычной работой, в процессе которой обсуждались вопросы текущей деятельности и принимались решения.

— Были ведь и рядовые врачи, которые были недовольны реформами.

— Вы знаете, проблема демократии в том и заключается: все довольны быть не могут. Впрочем, как, наверное, и в тоталитарном государстве. Только в тоталитарном государстве об этом не позволяется говорить: есть только одно и правильное мнение.
Разве могут быть все довольны?

— Елена Александровна, вы говорили о том, что реформа прошла так болезненно из-за недостатка финансирования. Сейчас бы она прошла спокойней, при нынешнем объеме финансов?

— Прошла бы, если бы она проводилась сейчас. Но я хочу особенно обратить внимание на то, что этих реформ никто не отменил. Мы много говорим о том, что что-то было сделано неправильно: так меня нет уже два года, пришел второй министр, если что-то было неправильно, верните все назад, сделайте правильно. Совершенно верно было увеличено финансирование здравоохранения. Вся напряженность сразу спала.

— Я так понимаю, что о недостатке средств вы говорили в правительстве и губернатору?

— Конечно, говорили.

— Если вы видели такой недостаток средств и знали, к чему он ведет, но не могли получить больше средств, вы понимали на тот момент, что становитесь своеобразной «девочкой для битья»? Вы как лицо регионального здравоохранения обсуждались и осуждались, и здесь логика совершенно понятна. При этом финансовых инструментов на исправление ситуации у вас не было. Вы были согласны со своей ролью в этой истории?

— В этом заключается драматизм истории. Правительство — это, все же, команда. И ее руководителем является губернатор. И в первую очередь губернатор определяет приоритеты. Когда меня он пригласил на работу в правительство, я была депутатом областной Думы, председателем комитета по социальной политике и здравоохранению. Когда Георгий Валентинович выступал на заседании Думы в качестве кандидата в губернаторы, представленного Думе на утверждение президентом, мною был задан вопрос: будет ли политика, проводимая губернатором, социально направленной? Он ответил положительно, сообщив, что сфера здравоохранения и образования будет приоритетной.

— Он сдержал свое слово?

— В отношении здравоохранения — однозначно, нет.

больница_3.jpg
— Почему тогда вы не ушли из этой команды?

— Я и ушла в конечном итоге. Первое заявление о своем желании покинуть должность министра я написала в 2006 году. Или вы полагаете, что я должна была просто не выйти на работу? Или лечь на две недели в больницу, чтобы продемонстрировать свою обиду, как это делают некоторые.

Мне многое не нравилось. Но драматизм работы чиновника как раз, видимо, в том и заключается, чтобы выполнять команды руководителя, даже если он с ними в полной мере не согласен и брать ответственность на себя, в том числе и политическую.

Если возвращаться к теме результатов команды: в сфере здравоохранения команда работала очень эффективно. Причем, делала это преимущественно организационным ресурсом при дефиците финансового. Были достигнуты беспрецедентные результаты по улучшению показателей здоровья населения: снижение смертности, младенческой смертности, смертности от туберкулеза, онкологических заболеваний, от ВИЧ, увеличение ранней диагностики социально значимых заболеваний. Результаты были просто беспрецедентными!

И все те комиссии, которые к нам приезжали, отмечали высокую эффективность и результативность работы системы здравоохранения. Может быть, сейчас это забылось для кого-то, но это было так. Кое-кому, видно, даже не верилось, что такое возможно. Мне приходилось слышать абсурдные вещи. Я читала в интернете обвинения в том, что мы подтасовали, якобы, статистику. В здравоохранении невозможно ее подтасовать, потому что она подтверждается данными первичной медицинской документации.

Здравоохранение оценивают по тому, как выявляются заболевания, каков процент выявления онкопатологии, туберкулёза в запущенной стадии. Это плохо, когда он высокий. У нас заболеваемость, то есть выявление числа заболевших, росла, а смертность снижалась. При этом снижался и процент выявления туберкулёза, онкопатологии на поздних, запущенных стадиях.

Эти показатели говорят сами за себя. Вы сейчас задаете вопросы про отношение. Вы знаете, чувство профессионального удовлетворения было! Чувство команды было! И главные врачи до сих пор говорят: было интересно работать! Показатели здравоохранения входили в число индикативных показателей эффективности оценки работы губернатора, органа исполнительной власти. Сейчас в интернете обсуждают, что Калининградская область находится в хвосте по этим показателям, а тогда мы ведь были в самом начале — в том числе и по показателям работы здравоохранения — в первых рядах!

— В новое правительство вас не звали?

— Как меня могли звать, когда я была под уголовным делом, когда меня называли «скандальная леди Томограф»? Но для меня это было делом чести — доказать свою невиновность. Руководитель должен до конца нести ответственность за все свои решения. И я ее несла — всё время своей работы и ещё два года. Если кто-то до сих пор считает, что эти пресловутые 19 млн рублей украли, то пусть найдут того, кто их взял.

Я уже говорила, что в 2011 году я сама обратилась в суд с требованием расторгнуть дополнительные соглашения к госконтракту. Если бы это было сделано, можно было бы потребовать у производителя эти 19 млн вернуть назад: сказать — забирай томограф, а деньги, все 63 млн, обратно верни. Это называется «применение последствий недействительности сделки», ведь «недействительность» — это несоответствие закону, а несоответствие этих допсоглашений требованиям 94-ФЗ были, как я уже говорила, установлены УФАС. 

Если кто-то действительно считает, что можно купить дешевле  —  пожалуйста. К тому же, и цены изменились, рынок с тех пор изменился, томографы действительно стали дешевле. Пусть вернут всё ранее уплаченное, а за эти деньги что хотят, то и купят. Суд в иске отказал, из-за того, что у меня не было прав на этот иск, я не заинтересованное лицо в этой сделке: не подписывали контракты, не отдавала деньги, не являюсь субъектом правоотношений, говоря юридическим языком. И к тому же, я не имею, согласно закону, права выступать с исками в государственных интересах к неограниченному кругу лиц. Так указал суд.

Но таким правом обладает прокуратура Калининградской области! Мы обратились к областному прокурору Алексею Самсонову. Передали все материалы. Мол, недействительность сделки очевидна, мне суд отказал, но у Вас право на такой иск есть. Тем более, Вы же считаете, что государству, областной казне нанесён ущерб. Восстановите же справедливость — вот правовой механизм!

— Да, у прокуратуры всегда были полномочия, необходимые для подачи иска к кому угодно в интересах государства.

— Вот именно. Так и давайте вернем под аплодисменты томограф, вернем деньги. В прокуратуре ответили: нет, томограф возвращать нельзя, так как пациенты проходят на нем обследования. Вместе с тем, сообщили в прокуратуре, можно оспаривать только состоявшиеся аукционы, а в данном случае аукцион не состоялся. Отписка! Мы-то призываем обжаловать дополнительные соглашения, а не аукцион.

И это дает мне основание утверждать, что никто денег не искал и не пытался их возвращать в областной бюджет. Это просто был большой политический скандал. Все всё понимали. Просто близился уход очередного губернатора, нужно было его очернить и дискредитировать, нужно было слепить политическую жертву и бросить народу кость. Узким кругом решили, что это буду я.

Вы понимаете, что юридические аргументы в этой ситуации никого не интересовали? Фантасмагория. Такое впечатление, что ты живешь в безумном мире. Конструктив и четкое понимание ситуации никому не были нужны. Надули мыльный пузырь, который раздувшись, лопнул и громко хлопнул. Ну как тут не вспомнить Георгия Валентиновича и его прогноз: «Дело о томографе кончится пшиком!». Все помнят?

Текст —  Ирина Саттарова, фото — «Новый Калининград.Ru».

Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав Ctrl+Enter

[x]


Полулегальные методы

Замглавреда «НК» Вадим Хлебников о том, почему власти скрывают от горожан свои планы по застройке.