Глава Янтарного комбината: негативный имидж предприятия создает правительство области

— Я работаю на предприятии 2,5 года. Комбинат только в 2008 году вышел из состояния банкротства и заработал в нормальном режиме только во второй половине 2009 года. В 2009 году, когда мы принимали комбинат, «живых» денег через предприятие проходило немногим более 200 млн, а в 2011 году выручка составила уже больше миллиарда рублей. Мы считаем, что это очень хороший показатель. Это отметила и Счетная палата РФ. Особое внимание уделяется повышению производительности труда, переобучению работников комбината. На этом фоне очень обидно и сотрудникам, и мне, как руководителю, наблюдать за тем негативным имиджем, который упорно создается вокруг предприятия.

—  Кем, по-вашему, создается этот негативный имидж?

— Я считаю, областным правительством.

— Вы знаете, это вопрос не ко мне, наверное, а к областному правительству. Я не знаю, какие цели они преследуют.

Давайте вернемся к вопросу о результатах проверки Счетной палаты. На коллегии 28 апреля 2012 года Счетная палата отметила, что за последние 2,5 года показана очень позитивная динамика в развитии предприятия. Отдельно затронули вопросы переработки. Аудиторы отметили, что работа по возвращению к переработке ведется. Но, по мнению специалистов Счетной палаты, мы должны усилить работу маркетологов с точки зрения дальнейшего распределения наших продуктов. Мы работаем в этом направлении.

Также Счетной палатой было отмечено, что в области идет нелегальная добыча янтаря, которая в последние годы достигла катастрофических объемов. Аудиторы констатировали, что существует очень много серых схем вывоза янтаря с территории Российской Федерации, в том числе и нелегально добытого. 

В то же время часть материалов по проверке предприятия не была в открытом доступе. Мы являемся федеральным предприятием, которое работает на нескольких месторождениях. Одно месторождение находится в Калининградской области — янтарное. Но у нас есть еще и изумрудно-бериллиевое, которое находится в пос. Малышева Свердловской области. Все, что касается данного месторождения, засекречено. 

Я хочу сказать, что и Соединенные Штаты закрывают всю свою информацию по переработке бериллия. Нигде в СМИ вы ничего не найдете про это. Поэтому было принято решение, что в части, касаемой работы с янтарем, данные публикуются, а другая часть проверки, связанная с бериллиевым месторождением, остается закрытой.

—  Вы упомянули замечание Счетной палаты про большие объемы нелегальной добычи янтаря. Каким образом они зафиксировали эти данные?

— Счетная палата проверяла состояние отрасли в целом. Но если вы хотите изучить янтарную отрасль, то кого вы можете проверить? Нелегальных добытчиков вы не проверите. Вы можете проверить только тех, кто работает открыто, а это Янтарный комбинат и те переработчики, которые входят в «Янтарный союз». Представители всех этих организаций участвовали в проверке.

У отрасли реально очень много проблем. За последние 20 лет на этом рынке уже сложились бизнес-условия и определенные участники этого рынка. Самое прискорбное, что были созданы условия, облегчающие вывоз сырья и затрудняющие вывоз готовых изделий. Исходя из этого, мы стали сырьевым придатком.

Польша и Литва, не имея таких добывающих комплексов как Янтарный комбинат, смогли развить переработку. В этих странах в перерабатывающую отрасль вкладывались деньги, создавались программы по поддержке производителей, разрабатывались и внедрялись туристические программы, как «Янтарный путь», что в итоге помогло создать достаточно уникальный кластер по переработке янтаря и созданию ювелирных украшений и в польском Гданьске, и в Литве. При этом в Российской Федерации, в частности, в Калининградской области, этому внимание не уделялось.  

— Я бы сейчас на себя не брал такие выводы и не хотел бы делать умозаключения насчет того, кто и что лоббировал. Я хочу сказать другое. Сложившаяся ситуация — следствие банального отсутствия программы по развитию янтарной отрасли, в частности — переработки. А программу создает кто? Областное правительство! Это их епархия, их полномочия, их хлеб. 

У нас попытки создать программу развития янтарной отрасли сроком действия до 2011 года предпринимались еще при предыдущем губернаторе. Но в той программе было всего два раздела. Первый — это поездки областных чиновников на презентации и выставки на 16 млн рублей. Второй раздел — развитие Калининградского музея янтаря. Потому что госпожа Суворова, директор музея, — человек, который знает и болеет за свое дело. Она очень хорошо и четко прописала в программе шаги по развитию музея. Но ничего не найдете про янтарный комбинат, потому что наше предприятие даже не уведомляли о подготовке данной программы. А это все равно, что написать программу развития газовой отрасли, забыв про Газпром.

Комбинат уже предпринимал усилия, понимая, что если мы хотим возродить янтарную отрасль, нужно написать программу и по ней выстраивать всю работу — слаженно со всеми участниками рынка. Мы в 2010 году собрали «круглый стол» и пришли к выводу, что нужно создавать рабочую группу.

С предыдущим губернатором Георгием Боосом мы условились, что встреча будет на территории комбината в августе 2010 года. Но вы помните события того августа. Пришел новый губернатор. С ним мы тоже договорились, что такую встречу необходимо провести. Она состоялась 7 июля 2011 года. Мы пригласили всех переработчиков, был губернатор. На встрече были подняты все проблемы, волнующие отрасль. Никто, даже самый умный, в одиночку программу не напишет: нужно создавать группы вовлеченных в проблему людей и прописывать механизмы. Мы все это проговорили, но воз и ныне там.

— Потому что с июля 2011 по февраль 2012 года ровным счетом ничего не изменилось. Никакие рабочие группы не создавались, программа не обсуждалась. 

Область наняла лоббиста в лице господина Игоря Вдовина из Национального агентства прямых инвестиций. Ему было поручено лоббировать приватизацию предприятия. Если вы помните, весь прошлый год активно, в том числе из уст губернатора, шли заявления о том, что необходимо приватизировать предприятие, привлечь частного инвестора и только он, частник, сможет навести порядок, разобраться с нелегальной добычей. 

Таким образом, вместо создания рабочих групп по развитию переработки мы получили ажиотаж вокруг Янтарного комбината. Господину Вдовину было поручено написать программу «Янтарная Россия». Он — человек умный, но далекий от наших проблем. В итоге появился документ, с которым потом наш губернатор ходил и к премьер-министру, и к президенту. Суть этой программы, в двух словах, заключается в том, что к нам должны приехать 14–15 тыс польских или литовских ювелиров, для которых нужно построить всю инфраструктуру вплоть до Диснейленда, чтобы им хорошо здесь работалось и жилось. На эти цели необходимо 52,4 млрд рублей, 28 млрд из которых — деньги федерального бюджета. 

Развить янтарную отрасль, по мнению авторов «Янтарной России», можно только при получении финансирования на масштабное строительство жилой и нежилой недвижимости. На сам Янтарный комбинат планировалось потратить всего 800 млн рублей, и эти средства были бы поводом для приватизации предприятия.

Во-первых, я хочу поинтересоваться, почему бы не создать 14–15 тыс рабочих мест для калининградцев, для них не построить жилье, производства, детские сады, школы, Диснейленд? Во-вторых, наше предприятие и без этой программы уже в 2009 году спланировало текущие и последующие затраты на модернизацию и ремонт тяжелой добычной техники в размере более 800 млн.

— Вы заговорили о приватизации комбината. Отмечу, что в конце апреля областное правительство обнародовало итоги проверки Счетной палаты. Согласно этим данным, в 2013 году комбинат будет включен в прогнозный план приватизации. При этом в правительстве отметили, что предприятие на 100% останется в государственной собственности, но будет акционировано…

— Я хочу сказать, что либо идет подмена понятий, либо полное непонимание того, о чем говорят. Вот что такое приватизация и акционирование, вы можете мне сказать?

— Абсолютно.

— Акционирование — это смена организационно-правовой формы предприятия. Собственником акций может быть как частник, так и государство.

— Пусть правительство области за свои слова отвечает самостоятельно. Я могу сказать, что это полный абсурд. И вы это сами понимаете. 

Я озвучу то, что об организационно-правовой форме предприятия думают в министерстве финансов — мы, все же, находимся в их подчинении. Количество ГУПов (государственных унитарных предприятий — прим. «Нового Калининграда.Ru») будет неуклонно сокращаться. Мы — федеральное ГУП. Какой-то процент государственных унитарных предприятий останется. Во Франции их 18%: оборонная промышленность, безопасность и те сферы, где частнику невыгодно работать, а государству эти продукты нужны. Мы тоже стояли в списке предприятий, подлежащих акционированию на 2013 год. 

— Нет. Идея приватизации — это идея губернатора от прошлого года. Когда Степашин выразил недоумение по этому поводу, глава региона отказался от своей затеи. Когда стоявшие вокруг журналисты стали интересоваться: «Как же так?», губернатор ответил, что его неправильно поняли. Поэтому я думаю, что в случае с включением в план приватизации вы тоже неправильно поняли правительство области. Неправильно поняли можете взять в кавычки (улыбается).

Так вот, для того чтобы ФГУП акционировать, его сначала выводят из списка стратегических предприятий. Акционировать стратегическое предприятие нельзя. Поэтому, учитывая, что мы стояли в планах на акционирование, нас в плановом порядке исключили из списка стратегических предприятий.

Сейчас мы готовимся к акционированию, в 2013 году этот процесс должен начинаться. После этого, и это озвучил Сергей Степашин, мы на 100% будет принадлежать Российской Федерации, так как у нас есть стратегическое месторождение. Это подтвердили и в Министерстве финансов РФ, и в Совете безопасности РФ. 

— Без участия области. После акционирования нас опять включат в список стратегических. О какой приватизации идет речь — я не знаю. Никаких других мнений о будущем предприятия на сегодняшний день нет. То, что сегодня преподносится в прессе правительством области, — это уже у них спрашивайте и уточните, откуда они эту информацию берут.

Я могу привести очень наглядный пример. 7 июля переработчики сказали, что у них есть проблемы с вывозом. Мы пожаловались на проблемы с землей. Губернатор нас заверил, что проблемы с землей и вывозом будут решены. На апрельской коллегии Сергей Степашин спросил вице-премьера областного правительства Геннадия Щербакова, решили ли они вопрос с землей, на что последовал отрицательный ответ.

По облегчению вывоза готовых изделий: в октябре ввели новый таможенный сбор, из-за которого наше дочернее предприятие, занимающееся переработкой, потеряло контракты на 30 млн рублей. На выставке «Балтикэкспо» у господина Чемакина (глава регионального минпрома Дмитрий Чемакин — прим. «Нового Калининграда.Ru»), который курирует янтарную отрасль, спросили: «Вы обещали помочь нам, а был введен новый сбор. Что вы делаете для облегчения режима вывоза?» Он в ответ предложил пообсуждать эту проблему, отметив, что он лично ничего сделать не может.

В то же время Янтарный комбинат встретился по этому поводу с Янтарным союзом, обсудил ситуацию со Счетной палатой. Совместно с Минфином и Счетной палатой было подготовлено обращение в таможню. На коллегии 28 апреля было объявлено, что с 26 мая 2012 года этот сбор будет отменен. Но это заслуга Счетной палаты, Министерства финансов РФ, Янтарного Союза и Янтарного комбината, которые бились за это. А правительство области, которое сказало, что проблему решить не может, теперь бодро на себя навешивает медали.

— Вы знаете, в декабре прошлого года я получил от Николая Николаевича (Цуканова — прим. «Нового Калининграда.Ru») письмо, в котором говорится, что создается такой временный совет и губернатор его возглавляет. Я написал, что я готов участвовать. Никаких приглашений к участию в заседании с тех пор я не получал.

— Тогда я задам еще один вопрос по правительству области, чтобы закрыть эту тему и вернуться к результатам проверки Счетной палаты. Вы достаточно критично оценили действия региональной власти в янтарной отрасли. С чем, по вашему мнению, связано подобное поведение: некомпетентностью команды губернатора или определенной заинтересованностью?

— Мне очень сложно оценивать данные интересы, потому что мы работаем на уровне тех позиций, которые правительство области открыто декларирует. Да у нас и нет задач понимать, у кого какие интересы. Но я вынужден констатировать: заявления правительства демонстрируют непрофессионализм и нежелание разбираться в проблемах, реагировать на них.

— Если вы помните, 7 июля именно губернатор возглавлял встречу на комбинате, мы его водили и показывали все предприятие. Когда после этого появился лозунг, что губернатора не пускают на комбинат, я был очень удивлен. Когда приехал господин Степашин, губернатор также прошелся еще раз по комбинату: никто от него ничего не скрывал.

Наверное, такие заявления со стороны региональной власти — возможность уйти от обсуждения того, почему у нас до сих пор нет рабочей программы по янтарю, а вместо нее — эта «филькина грамота», которая была представлена на уровень правительства РФ.  Я читал статьи от 2003 года. С тех пор звучат одни и те же заявления. Никто не хочет поменять пластинку: разобраться, что уже достигнуто, какие проблемы стоят сейчас перед отраслью. С 2003 года мы слышим неизменно: не пускают на комбинат, не дают сырья и так далее.

— Вот я тоже удивляюсь. Даже «Янтарный союз» заявил Счетной палате, что их заявки удовлетворяются на 70% по крупному камню. Самый дефицитный — крупный камень. Если его не хватает сразу на все заявки, мы ставим ювелиров в очередь и постепенно удовлетворяем их потребности. Мелочь же лежит — ее никто не берет. 

Вот эти разговоры, что мы не дали кому-то сырья — просто удивительны. Мы — добывающее предприятие и живем за счет продажи сырья. Как мы можем не давать кому-то сырья, подумайте сами?

— Это следствие того, что есть ограничения по вывозу готовых изделий с территории Калининградской области и нет программ со стороны области по поддержке переработчиков. Пусть правительство области скажет, кому конкретно они помогли из переработчиков. Нет ни одного примера, к сожалению.

— Мы не только хотели бы, мы и вернулись к переработке. Наше дочернее предприятие — «Ювелирпром» — крупнейший переработчик в области. Там у нас работает более 150 человек. Этот блок, ювелирка и сувениры, мы будем развивать и дальше, ведь это лицо предприятия.

Другое дело, что мы хотим наладить промышленную переработку янтаря мелких невостребованных фракций. У нас есть фракции, которые не пользуются спросом у покупателя и идут переходящим остатком из года в год. В этом году остаток — 200 тонн, в предыдущие — 300, 400, а то и 700. Всем ведь нужен средний и крупный белый камень, которого в структуре добычи не более 30%. То есть из добытых 340 тонн, 200 сразу ложатся мертвым грузом.

— В сотрудничестве с ведущими институтами мы ведем разработки по способам промышленного использования янтаря. Сейчас идет процесс получения четырех патентов. Первое опытное производство мы запустим до конца года. Планируем выпускать янтарные панели. 

Панели будут производиться «Ювелирпромом». Во-первых, мы хотим разделить производственную и добывающую площадки. Во-вторых, таким способом мы поддержим наше дочернее предприятие, так как существовать, ориентируясь только на калининградский рынок янтарный украшений и сувениров, достаточно сложно. 

Нужно понимать, если мы хотим увеличить добычу, чтобы снабдить всех крупным белым камнем, мы автоматом затаримся «мелочью»: мы не нелегальные добытчики и не можем это сырье бросить. Поэтому мы ищем способы переработки мелких фракций.

Еще одно производство, которое планируется запустить для работы с мелкими фракциями — выпуск янтарного лака. Это тоже промежуточный продукт. Янтарным лаком можно будет покрывать мебель, музыкальные инструменты, иконы. Сейчас, к примеру, при вскрытии икон большинство реставраторов покрывают их янтарным лаком: он природный и не темнеет.

Однако мы столкнулись с тем, что советские технологии производства лака сейчас не применимы. Современный покупатель не будет приобретать тот лак, так как он пахнет как синтетический. Мы решили создать экологически чистый лак. И сейчас мы патентуем такую технологию, но в первую очередь мы ориентируемся на янтарные панели. Строительный рынок в РФ, особенно в крупных городах, — большой, и мы понимаем, что там наша продукция разойдется достаточно быстро.

— Понимаете, региональные власти должны поддержать не нас. Мы — федеральное предприятие. Мы сами справимся, лишь бы не мешали. Они должны поддержать местных средних и мелких переработчиков. 

Если мы хотим поток туристов, то что они должны покупать? Наши изделия, конечно, а не польские. К тому же, у нас не освоен рынок России. На наш рынок поляки уже идут, а мы из Калининградской области выйти на него не можем. Нужно создавать площадки по продвижению в Москве, Санкт-Петербурге — это задача области.

— Дело в том, что янтарь не является биржевым товаром, как вы знаете. Биржевой товар — это товар, который востребован всегда и имеет четкие неизменные характеристики. Янтарь, все же, не нефть или зерно. Кризисный 2008 год показал резкий спад потребностей рынка в этом продукте. С другой стороны, для проведения торгов должно быть гарантировано постоянное неизменное качество воспроизведенного товара. Мы не можем гарантировать, что в этом году у нас янтарь будет белый, а не черный. Это же природный камень, и его цвет, фактура зависят от того, где он залегал. 

Кроме того, мы являемся монополистом. Правительство области предложило нам организовать им биржу, вывезти весь товар, который мы добываем туда, правительство продало бы янтарь и отдало бы нам вырученные деньги. Но это не биржа, это монодистрибьюция. И здесь должен был ФАС выступить и сказать: «Это бред». 

Нужно учесть и то, что у нас достаточно широко развита криминальная добыча янтаря. От 60 до 150 тонн крупного камня в год, по оценкам правоохранительных органов. Мы же добываем порядка 100 тонн крупного камня в год. Если на этом фоне организовать какую-то биржу, то туда весь янтарь и пойдет. Пока не решен вопрос с нелегальной добычей, поднимать вопрос с биржей нельзя.

— Еще одна идея, которая озвучивалась — введение заградительных пошлин на вывоз сырца. Эта мера могла бы как-то помочь?

— У нас в области сейчас есть огромные проблемы с вывозом готовых изделий. Если на этом фоне ограничить еще и вывоз сырца, то регион просто захлебнется в этом официально добываемом янтаре и максимально будет спровоцировано развитие серых схем вывоза нелегального янтаря-сырца. Заградительные пошлины и квотирование логично вводить тогда, когда есть понимание, что янтаря не хватает нашим переработчикам, производства увеличиваются, сбыт изделий из янтаря в Россию растет большими темпами. 

— Этот вопрос прозвучал и на коллегии. Любимая тема для обсуждения: мы добываем 350 тонн, а вывозится больше. Рассмотрим проблему с двух сторон. В 2008 году на складах предприятия лежало порядка 700 тонн камня. Представьте, у меня 700 тонн на складе и 350 я еще добыл. Я могу вывезти 500 тонн?

— Вот именно. В этом году у меня переходящий остаток был 250 тонн и я добыл еще 350. Я могу вывезти 430? Да легко. 

Вопрос в другом. Если мы продали те же 400 тонн, 300 тонн из них на внутренний рынок, а 100 — на внешний, допустим. Вывезено областью порядка 440 тонн. Серые схемы — это когда у нас покупают 10 кг янтаря, а вывозят 10 тонн. И вот здесь возникает вопрос: а 9 тонн и 990 кг где еще взяли?

И Счетная палата обсуждала: где берутся лицензии на вывоз, кто их выдает? У нас янтарь покупают 104 компании, из них 5 крупных, берущих большим оптом, 20 берут средним оптом, остальные — мелкий опт. Мы выдаем официальные документы. А вот как впоследствии используют выданные нами документы — это другой вопрос. И он был обсужден на коллегии. Поверьте, если бы Счетная палата обнаружила, что мы, госпредприятие, что-то вывозим по серым схемам, то вслед за аудиторами Счетной палаты к нам бы уже прокуратура приехала.

— Неправда. На землях янтарного комбината нет незаконной добычи. Мы охраняем наши земельные участки и сами там ведем работы.

У нас правительство области предложило решить проблему незаконной добычи янтаря введением уголовной ответственности. Соответствующее предложение было направлено в Госдуму. Естественно, Госдума сказала: какая уголовная ответственность за недрагоценный камень.

Я хочу поделиться опытом, как эта проблема была решена в Польше. Задачу ведь как можно решать: попросить то, что заведомо невозможно или обратить внимание на опыт соседних стран. Когда в Польше начали также разрывать пляжи (у них ведь тоже есть неглубоко залегающий янтарь), они ввели патрулирование. Ведь заведомо известно, где янтарь лежит, и где черные копатели промышляют. Было введено регулярное патрулирование полиции и экологов. Полиция имеет право задержать, эколог имеет право взять штраф. Экологические штрафы большие и в Польше, и у нас. Если человек не выплачивает назначенный штраф, то это уже уголовная ответственность. На совещании Счетной палаты представитель Минфина предложил ввести такое патрулирование с участием трех ведомств: МВД, ФСБ, экологической прокуратуры. 

— Вы меня спрашиваете, директора комбината? Я могу только обращения писать. И я делаю это регулярно. Мы в прошлом году написали 24 таких обращения, дублируя их во все ведомства. Обращения с датами, фотографиями. Представили эти красочные снимки и в Счетную палату. Там тоже ужаснулись тому, как у нас в области происходит разграбление недр, а потом все эти разрытые участки бросаются.

— Например, по Пальмникенскому месторождению янтаря (участок в прибрежной зоне Янтарного - прим. «Нового Калининграда.Ru») лицензия закончилась 31 декабря. Все документы в Роснедра мы сдали в установленный законом РФ срок, но комиссия собралась позже и только 4 февраля мы получили лицензию. Так образовался перерыв, во время которого мы не могли ничего добывать, иначе это было бы нарушение закона — незаконная предпринимательская деятельность. То же самое у нас было и с Малышевским месторождением. Это в принципе является нарушением технологического соглашения, но оно произошло не по нашей вине.

— Опять же, скандал не мы инициировали. Сейчас мы отрабатываем южный и северный участки на море, которые никакого отношения к пляжу не имеют. Пляж находится в центре.

На этом месторождении у моря находится порядка 4000 тонн янтаря, это порядка 12 млрд рублей. Залегание янтаря там очень близкое — порядка 5 м, следовательно, добыча очень рентабельна. Нельзя просто списать месторождение, как мне предлагали некоторые чиновники правительства области. Наша задача — быстро отработать этот участок.

Со своей стороны мы разрабатываем проекты и вкладываем деньги в гидроскважинный способ добычи, чтобы быстро точечно отрабатывать участки и поэтапно отдавать земли муниципалитету. Вы слышали о планах главы муниципалитета поселка Янтарный создать там яхтенную стоянку на Северном участке? Мы его услышали и готовы завершить рекультивацию земель так, чтобы оставить там дамбу и проход для яхт, тем самым значительно облегчив строительство. 

Истерика же была раздута для того, чтобы в очередной раз сказать, что предприятие якобы работает неэффективно, вредит области и так далее. Области мы не вредим.

Что касается центральной части, где располагается пляж, то здесь мы должны провести доразведку запасов янтаря и после этого принять решение. Со всеми предпринимателями, работающими на этом участке, мы вступили в переговоры. Договорились, что никто не будет строить капитальных сооружений на этом участке. Углубляться более чем на 5 метров там все равно пока нельзя из-за залежей янтаря, принадлежащих государству. Нас услышали. Никто там никого обижать не собирается.

— Понимаете, опять получается, что некоторые выводы Счетной палаты понятны только нам — тем, кого проверяли. Что касается природоохранных мероприятий, то мы прописываем их при получении лицензии. Работы идут поэтапно: мы ведем рекультивацию вместе с разработкой месторождения. Учитывая, что ряд добычных работ в рамках лицензионных соглашений мы просто не завершили, естественно, не закончены и экологические проекты. Это никоим образом не отражается на экологическом контроле за ситуацией. Просто не успели потратить выделенные 6 млн рублей, грубо говоря. Ничего, в следующем году работы на этих добычных участках завершим, все потратим.

— Недостатков нет только у тех, кто ничего не делает и не работает. Янтарная отрасль уже и так в таком негативном имидже, что кому-то надо начинать этот имидж менять.

Когда проверяющие Счетной палаты к нам приехали, они были настроены очень серьезно. Видимо, правительство области их подготовило. В частности, господин Чемакин любил и любит говорить, что у нас непрозрачная отчетность, но как она может быть непрозрачной у государственного предприятия, которое ежегодно проверяется рядом уполномоченных органов? Мы под контролем и федеральных фискальных, и областных структур. Нас 37 раз в прошлом году проверили, в том числе и благодаря просьбам области. И никто не сказал, что у нас теневая, непрозрачная отчетность. Мы даже стали публиковать результаты нашей деятельности, как это принято во всех западных компаниях. 

Повторюсь, нам, как предприятию добывающему, помогать не надо. Лишь бы не мешали. Надо помочь переработчикам и поставить отрасль на ноги, ведь это наше достояние. Но что делается, кроме громких заявлений? В декабре мне присылают письмо: «Я возглавляю комиссию. Участвуете ли вы?» Конечно, участвую. И полная тишина. В мае опять: «Я возглавляю комиссию». Очень хорошо. Но только уже даже и письма не присылают, и никуда не приглашают. Можно решать проблемы по-разному: можно трепаться, а можно делать дело. Здесь люди делают дело.