Сенатор Николай Власенко: «Не каждый из оффшоров вреден»

Николай Власенко. Фото «Нового Калининграда.Ru».
В интервью «Новому Калининграду.Ru» сенатор Совета Федерации Николай Власенко рассказал о том, почему решил заняться проблемами сирот лишь после запрета их усыновления американцами, является ли он потенциальной жертвой «пехтинга», для чего весь крупный российский бизнес использовал Кипр, зачем нужно избавлять «Газпром» от «Зенита» и почему пока что безвизовый режим экономически выгоден лишь Польше.

«Эта тема была от меня далека»
— Николай Владимирович, теперь, после истории с законом о запрете усыновления сирот американцами, вы все рассматриваемые Советом Федерации законопроекты вовремя читаете?

— На самом деле, ничего не изменилось. Повестка заседания у нас формируется за день до сессии. Понятно, что если законопроект «тяжелый», вносящий изменения в 20-30 законов, его просто физически невозможно досконально проанализировать. Сейчас мы их пытаемся «стрелять на подлёте», то есть, члены Совета Федерации приглашаются в комитеты Госдумы, где и происходит предварительное обсуждение. Там есть возможность послушать инициаторов, более детально изучить законопроекты. Сейчас, слава богу, есть возможность заранее рассматривать проекты законов подробно, заслушать инициаторов. Но в Совете Федерации 10 комитетов, к примеру, мой связан с экономикой, мы не в силах отслеживать все иные отрасли. Я не исключаю, что и сейчас нам утром на сессии «вкинут» закон, который я пролистаю, но понять его логику, к сожалению, не смогу.Так как он предварительно проходил через другие комитеты.

— Есть ещё практика внесения поправок ко второму и третьему чтению в Госдуме, в корне меняющих суть законопроектов. Так получилось и с «антимагнитским» законом, запретившим усыновление российских сирот американцами, — поправки кардинально поменяли смысл законопроекта и его значение для общества, а вы оказались в, мягко говоря, неприятной ситуации.

— В этом плане замечания Госдуме высказывал даже Конституционный суд, когда рассматривался законопроект, регулирующий проведение митингов. Тогда в очередном чтении были внесены поправки, существенно искажающие смысл законопроекта.

— Вы, впрочем, выступили одним из инициаторов «антимагнитского» закона.

— Да, и я уже говорил, что все первые три пункта этого закона предполагали некие ответные действия в отношении тех, кто нарушает права россиян за границей. Любая страна защищает права своих граждан, находящихся за границей. Но потом появился четвёртый пункт в виде поправки, которая сильно всё поменяла. Нельзя таким образом искажать закон, теряется его смысл.

— Но есть ли какие-то механизмы, позволяющие это предотвратить? Госдума движется по законодательным рельсам со скоростью хорошего локомотива, не исключено повторение подобных случаев.

— Да, тем более, что каждый законопроект проходит череду согласований. Есть юридическое управление Госдумы, такое же есть в Совете Федерации. Возможно, после решения Конституционного суда произойдут какие-то изменения на уровне Госдумы. Не знаю, насколько им это удастся.

— В столице вы обсуждаете поправки, которые могут упростить процедуру усыновления сирот, в Фейсбуке* вы предлагаете создать некий фонд для помощи сиротам после их взросления. Раньше, после истории с запретом усыновления для американцев, ваше имя не очень-то фигурировало в связи с судьбами оставшихся без родителей сирот. Это выглядит как попытка обелить своё имя. Так ли это? Совесть замучала?

— Неважно, что явилось причиной. Понятно, что комитет Совета Федерации, в который я вхожу, — это не комитет по защите детства. Долгое время эта тема действительно была от меня далека. Но есть же поговорка: пока гром не грянет, мужик не перекрестится. И я ведь не предлагал упростить процедуру усыновления. Наоборот, я общался с людьми, имеющими опыт усыновления. Основные их претензии — не по процедурам. 

Упущена работа с асоциальными семьями. В Калининграде, если я не ошибаюсь, только 21 ребенок за прошлый год был реально без биологических родителей, остальные, около 300 детей, — из асоциальных семей, их родители были лишены прав. В региональном агентстве, занимающемся опекой, говорят, что одна из самых распространённых мер воздействия на асоциальные семьи — лишение родительских прав. Но получается, что эта мера, наоборот, усугубляет проблему сиротства. Потому что их лишают прав на месяц-два, они за это время привыкают жить без детей, а потом они им уже не нужны. Может быть, лучше точечно работать с психологами, оценить материальное положение? Дать больше денег усыновителям — тоже не лобовой метод, если бы удалось более эффективно работать с асоциальными семьями, нам удалось бы в принципе уменьшить число тех, кто признаётся сиротами, не являясь такими по сути.

Конечно, мне пришлось погрузиться в эту тему гораздо глубже, чем раньше. Есть ещё ряд проблем. Я беседовал с Анжеликой Майстер в бытность её уполномоченной по правам человека. У нас в СИЗО в возрасте от 16 до 18 лет из 8 человек 6 — сироты. Это слой, крайне плохо защищённый от попадания в криминальную среду. До этого возраста они находятся в детских домах под присмотром воспитателей или же в семьях под присмотром опекунов. Но в 17 лет опека заканчивается, дети попадают в училища, техникумы, вузы. Они оказываются наедине с собой и проблемами взросления, адаптации. У меня самого в 17 лет глаза были бешеные. Когда живёшь в семье, мир кажется гармоничным, а когда выходишь из семьи, он оказывается парадоксальным. Но у сироты нет этих корней. Очень важно поддержать их именно в эти моменты. Спортивными секциями, лагерями, профессиональными навыками. Чем больше у человека интересов в жизни, тем ему легче в этой жизни задерживаться. Моя идея именно в том, чтобы прикреплять социально неадаптированных детей к неким образцам для подражания — учителям, тренерам.

— Вы предлагаете реализовывать эту идею через создание некоего фонда. Есть понимание, как избежать превращения инициативы в традиционную русскую кампанейщину, зачастую сворачивающуюся вскоре после начала?

— Я не уверен в том, что она на века, но я точно уверен, что она запустится и что-то удастся реализовать из того, что я вижу. Есть некое видение сферы, в которой мне хотелось бы приложить свои усилия и попытаться что-то создать. Зачастую дело даже не в деньгах, а в алгоритмах, которые связаны с поиском путей решения проблем. Мне хочется попробовать, я не исключаю, что, возможно, я действительно закрою фонд, переформатирую его или эти же деньги направлю в другое место. Но я должен попробовать, у меня есть для этого возможности и есть видение. А негативный опыт — он есть в любом деле, но это не повод ничего не делать.

IMG_8231.jpg«Деньги есть — трать где хочешь»
— В последнее время стало нарицательным имя экс-главы комитета по этике Госдумы Владимира Пехтина, ушедшего в отставку после обнаружения незадекларированной недвижимости во Флориде. Даже появился специальный термин «пехтинг». Добрались и до Совета Федерации. Вы считаете себя в группе риска? У вас есть бизнес? У вас есть недвижимость за рубежом? Вас есть за что подцепить?

— За рубежом у меня ничего нет. Я декларацию о собственности заполняю с 2005 года.

— Ну, декларации все заполняют.

— Да и по факту. Тут два момента. Во-первых, у меня действительно нет недвижимости за рубежом, причём не из-за того, что не было денег. Сначала у нас с женой была такая идея, а потом я подумал: нахрена мне там недвижимость? Начинаешь быть привязан к какому-то месту, а у меня нет такого места за границей, где бы я хотел провести половину жизни. Мне интереснее бывать в разных местах, покупая дом, ты привязываешься к нему. Так что мы похоронили эту идею. Может быть, если бы мы тогда довели эту идею до конца, то и купили бы.

С точки зрения личных счетов — их у меня за границей нет. Ведь есть физическое лицо, есть юридическое. Всё это, правда, касается ныне действующего закона, может быть, завтра будет принято что-то новое. Формально, теоретически, у меня должно быть всё хорошо, потому что я за этим слежу с 2005 года. Правда, когда я пришёл на должность министра, я декларировал имущество, вдруг откуда-то всплыла машина, которую я продал 10 лет назад. Но учётная политика такова, что не все базы синхронизированы. Я не исключаю, что что-либо может вскрыться, всё-таки я был генеральным директором большой компании.

Это же касается и «пехтинга», нужно понимать, говорим ли мы де-юре или де-факто. Любой бизнесмен имел связи с заграницей, всегда можно вскрыть ту или иную связь. Те же оффшоры — не каждый из них вреден. 90 процентов российских компаний, вышедших на IPO, безусловно, использовали Кипр. Потому что иного инструмента выхода на биржу, привлечения иностранного акционерного капитала в принципе не существовало. К сожалению, корпоративное российское право намного хуже английского, поэтому все предпочитали проводить эти процедуры по английскому праву. Нравится это, не нравится, но это факт.

— Законодательство довольно давно накладывает ограничения на чиновников и людей, занимающих выборные должности. Но пристальное внимание общественности, будем так её называть, результатом которой и стали различные проявления «пехтинга», явление свежее. Это, на ваш взгляд, хорошо?

— То, что источники расходов обязательно должны быть озвучены общественности, — это аксиома. Сам сталкивался с тем, что чиновники ходят в дорогих костюмах, часы у них на руках примерно понятно, какой стоимости. Вопрос коррупции возник не на пустом месте. Ещё более неприятно для общества то, что они этого не скрывают. Демонстрация своего благополучия с непонятным происхождением будет в любой стране вызывать массу вопросов.

Другой вопрос, надо ли контролировать легально купленную и задекларированную собственность за границей? Дом, счёт в банке, ещё что-то... Но если президент считает, что надо, — в конце концов, мы его выбрали на 5 лет, давайте жить в тех условиях, которые он предлагает. Если бы я формировал этот закон, я бы говорил так: деньги есть — трать где хочешь, хоть в Америке, хоть в Китае. Источника дохода не показываешь, тогда даже хибара, купленная в Урюпинске, должна быть отобрана, конфискована. Такова моя позиция.

«Зачем нам разрастание монополий?»
— Вы выступили с инициативой запретить естественным монополиям непрофильные расходы. Откуда эта идея появилась? Сами придумали или кто-то подсказал? И, если можно, поподробнее о содержании, о законодательной сути, какие из расходов являются непрофильными? Ведь монополии много чем занимаются, даже та же поддержка детского спорта или благотворительная помощь больным имеют мало общего с добычей газа. Где граница?

— По идее, честно говоря, никаких непрофильных расходов не должно быть. Если это монополист, тем более — с участием государства, то вся прибыль должна направляться в казну. Для этого и существуют депутаты, которые распределяют эти доходы. Потому что, повторю, любая благотворительность монополии — это благотворительность граждан, с которых монополия собирает деньги в виде тарифов на свои услуги. Это действительно моя идея. Я озадачился ей год назад, когда была эта покупка Халка (нападающий принадлежащего «Газпрому» клуба «Зенит» — прим. «Нового Калининграда.Ru») и другие вычурные расходы. Когда Артемьев (руководитель Федеральной антимонопольной службы — прим. «Нового Калининграда.Ru») выступал в Совете Федерации, я спрашивал, не кажется ли ему, что одной из форм жёсткого контроля над монополиями должно быть нормирование прибыли. Если она превышает разумные пределы, значит ФАС плохо работает, избыточная прибыть монополий — это деньги налогоплательщиков.

Все жалуются на тарифы «РЖД», на Алтае сельхозпроизводители просто не могут платить единицу тарифа, они просят даже не половину, а 0,3 от него. Но создавая специальные цены, особые тарифы, государство разрывает рынок, уничтожает конкуренцию. А потом мы смотрим на то, что выросли, к примеру, цены в продуктовой сети, и обвиняем в алчности их владельцев. Но в условиях рынка цены — это температура экономики, а не чей-то злой умысел. Если она растёт, то она отражает всю цепочку формирования добавленной стоимости. Чтобы доказать избыточность наценок, нужно взять всю цепочку формирования продукта, от сырья до полки, посмотреть, какая из отраслей берёт излишнюю маржу. Но этого анализа никто не делает, легче указать на понятных врагов и их «мочить».

В банках тоже нужно запретить непрофильную деятельность. Когда случился кризис 2008 года, наш президент тогда решил спасать банковскую систему. Это, наверное, было правильно, если бы легли банки, то легло бы всё. Но что получилось: банкам дали деньги, они на них создали инвестиционные подразделения, а те стали скупать заёмщиков, оказавшихся в кризисной ситуации. То же случилось и с американскими банками. Но получение денег банками имеет совсем иной алгоритм, чем для простых заёмщиков, они могут получать фактически бесплатно деньги. Ты берёшь рубль и можешь создать пять кредитных рублей.

— Есть какие-то действующие примеры контроля над расходами монополий, которые можно если не калькировать, то хотя бы анализировать?

— Пример очень простой. Берём РЖД, говорим, что они не должны строить стадион «Локомотив», а вся прибыль должна чётко распределяться среди акционеров, все 100 процентов. Зачем нам разрастание монополий?

— А что они будут делать с уже имеющимися непрофильными активами? Продавать?

— Конечно.

— Кто, например, купит клуб «Зенит» в его существующем виде?

— Я читал недавно интересную аналитику. Оказывается, с 2000 по 2010 год на футбольном чемпионате России количество зрителей не увеличилось. Сколько денег — на порядки увеличились объемы финансирования клубов, появились звёзды, но число посещающих матчи людей не увеличилось. Даже по нашей «Балтике», когда она играла во второй лиге, но интересно, на неё ходило больше людей, чем когда она хреново играла в высшей лиге. Спрашивается, зачем мы аккумулируем столько денег, чтобы видеть такое мрачное зрелище?

— Учитывая общие объемы коррупции в государстве, можно предположить, что различные непрофильные расходы монополий также подвержены коррупционным рискам, да и сами их порождают. Вы представляете себе объемы антилобби, которое может возникнуть после того, как вы выступите с подобной инициативой? 

— Конечно.

— Я к тому, что если человек себе это представляет, то, наверное, у него есть что-то или кто-то за спиной, что укрепляет его в уверенности, что инициатива пройдёт.

— После того, как я озадачился этим вопросом, я попытался выяснить ситуацию через замов Матвиенко (спикер Совета Федерации — прим. «Нового Калининграда.Ru»). Вице-спикер, занимающийся естественными монополиями, точно так же удивился. Тоже сказал: а как же, мол, детские сады и прочее? Но если делать, то делать нужно всё, без исключений. С другой стороны, какой эффект! Пусть лучше государство направит деньги на детские сады, чем «Газпром», пропустив их через себя, непонятно сколько отщипнувший себе. Но тогда тема не получила развития, и я затих.

Но когда несколько недель назад в Совфеде выступал Степашин, он сказал, что Счётная палата занимается проверками монополий, авиакомпаниями, формированием тарифов. По его словам, развитие может быть только в результате конкуренции. Чем уже будет скомпонована деятельность монополий, тем легче их контролировать. Я задал ему вопрос и, честно говоря, не ожидал, что Матвиенко поддержала меня и предложила подготовить документ. Может быть, она получила какое-то распоряжение, она куда искушённее и её нельзя называть революционеркой.

— Если ваша инициатива получит развитие, революционной она станет не только в смысле попыток контроля монополий, но и в том, что Совет Федерации вообще редко самостоятельно рождает радикальные законы.

— Посмотрим, до какой степени это удастся. Но меня поддержал Фетисов, после выступления несколько сенаторов из разных комитетов подошли, сказали: «Будешь писать законопроект — меня тоже впиши».

— Когда можно ожидать первых практических результатов, хотя бы чернового текста законопроекта?

— Понятно, что такие законопроекты на коленке не пишутся. Сейчас мы заключаем договор с одним институтом, чтобы он помог нам сформулировать текст.

— Он не будет касаться многомиллионных бонусов, которые выплачиваются топ-менеджменту?

— Бонусы — это более тонкая вещь. То, что руководитель должен хорошо зарабатывать, это понятно. Другой вопрос — степень этого заработка. Как-то раз мне показывали дом одного из руководителей подобной монополии, так там на семью из 3 человек 13 тысяч квадратных метров. Понятно, какие бы бонусы тебе не платили, ты такой «домик» не построишь. Я сам был бизнесменом, неплохо зарабатывал, но чтобы построить такой дом... А самое главное, непонятно, зачем. Такие дома строят, только когда у тебя действительно много шальных денег. Любой бизнесмен более рачителен, чем простой человек, сколько было богатых людей в девяностых и сколько их осталось сейчас.

IMG_8224.jpg«Нужно очищать выборы от „пятьсотрублёвщиков“»
— Госдума приняла в третьем чтении законопроект, позволяющий регионам определять механизм появления губернаторов — путём прямых выборов или назначением. Вы представляете в Совете Федерации областную Думу, там, насколько говорили депутаты, многие одобряют как раз возврат к непрямым выборам. По вашему мнению, что нужнее для Калининградской области?

— Во-первых, я беседовал с инициаторами, «заказчиками» этого закона. Меня уверяли, что закон предполагалось использовать только в специфических регионах, где есть национальные вопросы. И тиражировать его на всю страну не планировалось. Нужно ли это для Калининграда? Столкнувшись с выборами в Янтарном изнутри, я понял, что за деньги можно легко выиграть выборы. Я беседовал с теми, кто был в гуще этих схем, я спросил — каков процент людей, готовых за деньги продать свой голос. Меня напугали, сказав, что таких 50 процентов.

— А в каком качестве вы столкнулись с этими выборами «изнутри»?

— Ну, я там находился, я действовал фактически как наблюдатель.

— Интересов своих у вас там не было?

— Ну какие интересы, там участвовала «Единая Россия». Я смотрел на происходящее, даже визуальных нарушений было столько, вплоть до того, что агитация висела даже в день голосования. Но самое страшное — то, что у людей сейчас много критики к органам власти, а отсюда понижается доверие, люди считают, что от власти ничего не зависит, так что зачем голосовать, если можно получить пятьсот рублей. Если мы примеряем этот механизм на всю область, может действительно случиться так, что выиграют те, у кого больше денег, кто менее порядочен.

— Но все эти фильтры, присутствующие в законе о прямых выборах — разве они не должны как раз защитить от подобных рисков? Муниципальный фильтр, президентский... Должен быть уж очень богатый человек, чтобы обойти президентский фильтр, в администрации президента за 500 рублей немногое можно купить.

— Может быть, имея закон о вариативности выборов, не понадобятся эти фильтры. Может быть, смягчат позицию: или чистые выборы, или чистое назначение. Какую форму выбрать для Калининграда, сказать однозначно сложно. Я бы ещё «почистил» закон о выборах, нужно каким-то образом очищать выборы от «пятьсотрублёвщиков». С одной стороны, люди просят права выбирать, с другой — тех, кто готов не соблазниться деньгами, не так много. И они могут проиграть.

— Вы достаточно активно занимались приграничной тематикой вместе со спикером облдумы Мариной Оргеевой, с генконсулом Польши Мареком Голковским. Не так давно были опубликованы данные о потребительской активности калининградцев в лишь одном Ольштынском воеводстве. Судя по объему возврата tax-free, за одни выходные наши земляки потратили там около 40 миллионов рублей. Не знаю объем ритейла в этом воеводстве, но, как бы то ни было, это хорошо для них потому, что раньше этого не было. По Калининграду цифр нет, но то, что у нас все улицы завешаны рекламой польских товаров в местных торговых сетях, достаточно показательно. Что нужно сделать, чтобы малое приграничное передвижение заработало и для Калининграда как некий экономический драйвер? А то мы, в основном, на нелегальных заправках бензин им наливаем.

— Ну, во-первых, не только на нелегальных, они и на легальных заправляются. Это видно в том же Мамоново. К сожалению, да, они везут от нас только бензин, сигареты, спирт. Вопрос сложный. Мы понимаем, что разница в ценах бывает как за счёт эффективности предпринимателя, так и за счёт налоговой составляющей. Мы же не допускаем мысли, что мы настолько лучше перерабатываем нефть в бензин, чем поляки. Просто наши производители в более выгодном положении. Но и их сосиски — в них лежат другие экономические затраты. Польша серьёзная аграрная страна, у них более 12 процентов экспорта — сельхозпродукция, и затариваться к ним ездят не только русские, но и литовцы.

— Я имел в виду что-то более сложное, чем «купи-продай», механизмы, позволяющие нам получать от режима малого приграничного перемещения экономические выгоды не на уровне семьи и трёх-пяти заправок на границе.

— Чтобы получить выгоды, нужно производить то, что им интересно. Несложно понять, что пока интерес лежит в крайне узких областях. Но мы помним, когда границы открылись впервые, в девяностых, — сюда хлынули польские товары. Сейчас в Москве хватаются за голову от мысли о ВТО, но я всегда говорю, что Калининград в ВТО живёт уже давно. Местный бизнес подстроился, многие упали, но другие выстояли. Даже механизм особой экономической зоны не защищал нас от конкуренции с европейскими странами. Но предприниматель — это человек, который найдёт, на чём зарабатывать, при любых условиях. Если условия будут достаточно долго, плюс — стимулы для создания услуг или продуктов внутри региона, мы найдём, чем заниматься. Мы же не тупее поляков. После 90-х годов мы научились и пиво варить, и сосиски делать. Да, сейчас определённый шок в связи со снятием барьера. Экономика всегда реагирует на шок адекватно. Тут вопрос несколько шире — что же должна производить Калининградская область к 2016 году, вот более сложный вызов.

— Многое ли зависит от политики региональных властей? Меня очень удивило, что к вступлению в силу соглашения о малом приграничном передвижении правительство области никак не продумало варианты использования этого механизма для развития достаточно депрессивных приграничных регионов. 

— Тот же Марек Голковский сказал мне интересную вещь. Он спросил, что же мы понаставили заправок прямо возле границы? Интереснее было бы отодвинуть их вглубь территории, чтобы поляк дольше проехал, по пути поел, зашёл в магазин. Сейчас же весь переезд туда-обратно занимает 2 часа, мы упростили им жизнь, не создав соблазнов. В супермаркетах самые популярные товары расположены в самом дальнем углу, чтобы попутно ты купил ещё что-то. Так и нам нужно было сделать зону без заправок. Не очень понятно, как это реализовать, но это один из инструментов контригры. Наверное, действительно, нужно было среагировать на эти вызовы. Если сейчас откроется такой же режим с литовцами, то тем более необходимо это сделать.

— Просто очень странно, ведь о том, что соглашение вступит в силу летом 2012 года, было известно заранее, у властей области была возможность продумать какие-то меры, но не было сделано ничего. Мы просто открыли границу, и все дружно поехали за сосисками.

— Если сейчас «гавкнется» с десяток местных предприятий, если будет проблема, мы тут же начнём её решать. А пока они как-то выживают, не стонут. Конкуренция с соседями за рубли или злотые — это серьёзная задача. Из Москвы её точно не получится решить. Ведь даже поляки не считают своих бензиновых челноков проблемой. И, справедливости ради, баланс пока на нашей стороне. То есть, даже невооруженным взглядом видно, что поляков больше приезжает к нам в область, и, следовательно, они больше и вывозят в стоимостном выражении, Правда, к сожалению, это узкий спектр товаров, но зато большой российской добавленной стоимостью. А вот что они будут покупать, если цены на бензин и водку выровняются? Поэтому нужно готовиться к более «жесткой» конкуренции.

Текст — Алексей МИЛОВАНОВ, фото — Кирилл КЛЕЙКОВ, «Новый Калининград.Ru»

* Facebook — Социальная сеть признана в России экстремистской Тверским судом города Москвы. Запрещена и заблокирована в РФ

Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав Ctrl+Enter

[x]


Полулегальные методы

Замглавреда «НК» Вадим Хлебников о том, почему власти скрывают от горожан свои планы по застройке.