Каннский кинофестиваль. День 4

Нури Бильге Джейлан на Каннском фестивале в 2011 году. Фото — Reuters / Vincent Kessler Нури Бильге Джейлан на Каннском фестивале в 2011 году. Фото — Reuters / Vincent Kessler

Сегодня в Каннах — зимний день. В конкурсной программе — два зимних фильма. И в том и в другом действие разворачивается посреди зимы, и в кадре показывают кучи снега. А когда их показывают, местные жители ахают, и то и дело раздаются аплодисменты. Но начать я хочу с рассказа о местных риелторах. Они ничуть не лучше наших. С нашими мы уже хорошо знакомы, они не перезванивают, показывают тебе квартиры, в которые не способно вместиться даже твое эго, уже не говоря обо всем остальном, удивляются, когда тебе не нравится, что твои окна выходят на помойку, а из душа течет рыжая вода. Но прованские риелторы тоже хороши, и мы на этот раз стали жертвами их искусной работы.

Все началось год назад, тогда мы впервые поселились в Артибах. Это отличное местечко в 10 километрах от Канн, как раз посредине пути между Каннами и Ниццой. Тут любил тусоваться Пабло Пикассо и автор «Великого Гэтсби» Скотт Фицджеральд, а теперь полюбили и мы. Год назад мы нашли отличную квартиру на сайте «Airbnb» с огромной террасой, бассейном и спальней, выходящей прямо на террасу. На этой террасе просто можно было жить, улечься на диван под белым зонтиком, и вот уже месяц прошел. Нам там настолько понравилось, что мы, когда уезжали, забыли там половину вещей. Ну, может быть, не целую половину, но плащ, в кармане плаща — iPod, а рядом с плащом — отличный английский шарф. В общем, без них жизнь уже не так уж и прекрасна. Целый год я переписывался с агентством, справлялся о самочувствии всех этих вещей. С ними все было в порядке, и они ждали нас целый год. В апреле я в очередной раз им написал, а заодно сообщил, что мы хотели бы снова снять квартиру. Примерно такую же, как в прошлом году. Они выслали мне массу разных предложений с фотографиями. Я выбрал самые красивые фотографии, и мы заключили контракт. В контракте значилось, что это квартира с террасой, бассейном, wi-fi, одной спальней, одной гостиной, кухней и многочисленными видами на жизнь вокруг. И вот мы приехали в Антибы. Надо сразу отдать должное риелторам: наши вещи ждали нас в прозрачном пакете, и выглядели так, как год назад, ничуть не постарели, разве что iPod слегка устарел. А потом мы поехали в квартиру. Все было как на фотографиях. Но это только на первый взгляд. Во-первых, квартира не была чистой. Казалось, что кто-то еще вчера здесь пировал. Потом мы вышли на террасу и устремили свои взоры на бассейн. Бассейн был на месте, прекрасно можно было оценить его уклон и глубину. Надо признать, что в самом глубоком месте она достигала солидных трех метров. Беда в том, что, когда я смотрю на бассейн, мне хочется видеть не его глубину, мне хочется видеть воду. А ее там не было. Потом выяснилось, что никто на свете не знает пароль от wi-fi. Потом выяснилось, что мы не знаем, как включить телевизор, стиральную машинку и воду в душе. Потом выяснилось, что унитаз не предназначен для того, чтобы смывать. Потом выяснилось, что постельное белье не включено, и его здесь просто нет, и полотенец тоже. В общем, нам оставалось только проводить наши жизни на террасе с видом на обнаженное дно бассейна. А тут еще подул ветер с гор, и мы задумались о зиме.

Сегодня в Каннах — настоящий праздник зимы. В конкурсе показали два зимних фильма. Первый называется «Пленная», ее снял канадец Атом Эгоян. Канадцев в этом году в конкурсе тоже двое. Я бы даже сказал, что в этом году двое самых знаменитых канадцев будут бороться друг с другом за главный приз. Второй канадец — это, конечно, Дэвид Кроненберг, но его фильм мы увидим ближе к занавесу. Эгоян на этот раз снял триллер. Скажу сразу, ничего особенного. Тема, конечно, вечно актуальная. Педофил похищает девятилетнюю девочку и восемь лет держит ее в заточении. Но Эгояна интересует другое. Он не показывает все эти восемь лет. Мы видим уже 16-летнюю девушку, которая выросла в этой комнате-тюрьме и стала собой. Мы видим ее родителей, которые по-прежнему страдают, несчастны и не находят себе места, их брак разваливается, их жизнь распадается на куски. Мы видим педофила, который всюду установил камеры и наблюдает одновременно за всеми. За девочкой, за ее родителями, за полицейскими, которые ее разыскивают. Такое ощущение, что именно это наблюдение, это игра доставляет ему сексуальное удовольствие. В фильме есть несколько очень удачных моментов. Во-первых, это все эпизоды, когда начинает грохотать музыка. Как только она начинает грохотать, то знайте, это самый хороший момент фильма. Во-вторых, это сцена с елками. Как их ставят, завернутыми в мешки, в грузовик и везут куда-то. И они такие стоят в мешках и качаются. И кажется, что это никакие не елки, а плененные педофилами дети. А потом эти елки расставляют вдоль дороги, чтобы указать путь. А вокруг снег, и стоят елки в мешках, и грузовик ориентируется по елкам и едет вперед, и температура минус 20. А потом все целуются и показывают титры, и мы выбегаем из этого холодного зала, а там плюс 24, яхты, лазурное море, жизнь. «Пленная» не получит «Золотую пальмовую ветвь» и Атом Эгоян тоже — таков мой вердикт.

Мои ноги сейчас опущены в воду. Я могу понять Шиллера, он писал «Коварство и любовь», а его ноги в это время были в ванночке с теплой водой. С ногами в воде, и правда, легче быть честным. Но чтобы быть честным до конца, признаюсь, это не вода в бассейне. Хотя в этом смысле риелторам удалось решить вопрос. Они вручили нам ключи от другого бассейна по соседству. Нужно идти по нашей авеню минут пять и попадаешь в этот бассейн. Он отличается от нашего в лучшую сторону. Он больше и в нем есть вода. Но скажу сразу, наш бассейн я тоже без внимания не оставил. Сегодня под покровом тьмы я забрался внутрь и его обследовал. Должен сказать, что ходить по дну бассейна почти так же замечательно, как в нем плавать. Я благодарен риелторам, теперь у меня ни один, а целых два бассейна, и я могу узнать их во всем их пустом и полном многообразии.

В Каннах сейчас ранний вечер. Но толпы уже начинают собираться у Красной дорожки. Хотя звезды появятся только через полтора часа. Сегодня все мечтают увидеть Леа Сейду. Если бы она приехала к нам, никто бы ее не мечтал увидеть. У нас ее не знают. У нас на своего соседа интереснее посмотреть при свете дня, чем на Леа Сейду. А здесь она звезда, настоящий секс-символ. В каждом своей фильме она обнажает еще какой-нибудь кусочек своего тела, и все аплодируют, потому что у нее очень красивое тело. Здесь даже завелся один фанат, который создал пластиковую копию Леа Сейду, на которой он отмечает каждый кусочек тела, который она обнажила. У него все очень четко записано. Я с ним разговаривал и видел эту модель. Она живописна, вся исчирикана красным маркером. В этом году он надеется увидеть нижнюю часть ее позвоночника или нижнюю часть левой ягодицы. Такие вот здесь у людей мечты.

Второй зимний фильм называется «Зимний сон». Его автор — турецкий режиссер Нури Бильге Джейлан. Мы мало что знаем о турецком кино. А ведь в этом году ему исполняется 100 лет. Турки вложили в фестивальную сумку огромный бокс со своими лучшими фильмами за всю историю. Подарочная упаковка в виде книги с серебряными страницами, а в каждую страницу вложен диск. Очень впечатляет. Названия все незнакомые. Я когда-то хотел провести фестиваль турецкого кино и хотел привлечь в качестве спонсора Центральный рынок. Но они обиделись, говорят, что они давно не торгуют ничем турецким, целиком перешли на китайское. Нури Бильге Джейлан — один из фаворитов фестиваля этого года. Он всегда фаворит, дело не только в столетии турецкого кино, хотя это тоже имеет значение. Это очень поэтичный режиссер. Он умеет снимать так, что случайный зритель околевает уже на пятой минуте. Он способен полчаса показывать общие планы. Какой-нибудь снежный турецкий пейзаж, а где-нибудь в отдалении очень мелко что-то там такое происходит, и ты десять минут приглядываешься, чтобы разобраться, что же именно там происходит, потом еще 15, чтобы понять, зачем тебе вообще это показывают, потом еще 20 думаешь о чем-то своем, пока это дело продолжает происходить, и вдруг все как-то само собой становится на свои места, и ты понимаешь, что перед тобой киношедевр поэтического кино, метафоры так хороши, что хочется выучить их наизусть, а смысл настолько тотален, что, скорей всего, способен сравниться со смыслом жизни, и тут все заканчивается. Как снег в его новом фильме. Только вслушайтесь в название «Зимний сон». Это настолько не про то место, где я сейчас нахожусь, что уже становится интересно. И здесь на этот фильм просто не достать билетов. Жители Канн буквально повылазили из своих вилл, и стоят с бумажками вдоль всей набережной Круазетт и выпрашивают билетик. Они очень хотят узнать смысл этого выражения — «Зимний сон», — но билетика им не дают. А я иду смотреть вторую биографию об Иве Сен-Лоране в этом году. Первая была очень коммерческая, а об этой говорят с придыханием, ее снял настоящий визионер Бертран Бонелло. Помню, два года назад я здесь смотрел его фильм о борделе и о проститутке со страшным шрамом, с которым все хотели переспать. Этот год для меня вообще проходит под знаком Лорана. Вначале года я посетил его домик в Марракеше в садах Мажорель. Эстетское место. Одно из самых красивых в мире. Ощущение такое, будто ты забрался внутрь картины Матисса, его синего периода. Там жить хорошо. И здесь тоже. Время на сон — отменяется. Лучше возьмем велики и поедем на пляж. И припаркуем велики у огромных белых валунов. Повесим на них официальную каннскую фестивальную сумку, а сами спрячемся под водой. До завтра.


Артем РЫЖКОВ из Канн, фото автора