Мне пришло приглашение на вечеринку, которую устраивает журнал «Variety» в честь студии «Gaumont». Это, правда, не совсем вечеринка. Начало в час дня. Я знаю, почему. Потому что вечером сплошные гала-премьеры, и надо быть там. Но самая главная причина не в этом. «Gaumont» — это знаменитая французская киностудия. А фильмы снимают днем. Они устраивают вечеринку днем, чтобы отблагодарить день. За то, что он такой молодец и помогает им снимать фильмы. Я с шести утра готовился. То есть ничего особенного я не делал. Все как обычно. Почистил зубы, принял душ. Но на все вопросы отвечал, что готовлюсь на вечеринку.

Утро началось со встречи с Томми Ли Джонсом. Я шел через пляж, а он там сидел на корточках и смотрел на воду. Ничего необычного он не делал. Сидел и смотрел. Я подумал, что будет круто сесть рядом. И сел. 7 утра, мы с Томми Ли Джонсом сидим на песке у набережной Круазетт и смотрим на воду. Он ничего не сказал, просто продолжил сидеть и смотреть на воду. Я тоже ничего не стал говорить. Потом он встал и пошел в отель, а я пошел на пресс-показ его фильма. Гала-премьера будет вечером, а сейчас показ для прессы. Он приехал в Канны вместе с Хилари Суонк. Я шел и думал о Томми Ли Джонсе, о том, как сильно он похож на пантеру и что он совсем невысокого роста. А когда сидит на песке, то и вовсе маленький. Но еще больше я думал о морской воде: вот посидели мы с Томми Ли Джонсом вдвоем, посмотрели на воду, и что теперь с ней будет, как это ее изменит. Меня вот изменило, я стал другим, я превратился в человека, который сидел вместе с Томми Ли Джонсом на песке, а это уже совсем другой человек. Теперь меня так все и будут воспринимать, показывать пальцем и говорить, что это тот самый, что сидел вместе с Томми Ли Джонсом.

А потом начался фильм. Он называется «The Homesman». Из фильма становится понятным, что это слово означает «Провожатый», то есть человек, который провожает кого-то домой. Этим человеком и был Томми Ли Джонс, а вторым провожатым была Хилари Суонк. Но у нее не получилось проводить до самого дома, она по дороге вешается. А вот Томми Ли Джонс проводил. Действие разворачивается в какое-то ковбойское время, когда некоторые американские земли еще называются территориями. 

И вот Томми Ли Джонс и Хилари Суонк провожают троих безумных девушек. Безумных в клиническом смысле слова. Одна из них, например, выходит на улицу с новорожденным ребенком, ребенок сосет ей грудь, на улице холодно. Она подходит к небольшом деревянному сарайчику и открывает дверь, оказывается, что это туалет, и как во всех деревенских туалетах, там просто круглая дыра в полу вместо унитаза, она кидает в нее новорожденного ребенка и закрывает дверь. Это та самая сцена, которую я предпочел бы забыть, просто вычеркнуть из своей памяти раз и навсегда. Я не хочу о ней вспоминать и не хочу о ней думать. Но не получается. И вот они везут этих трех безумных в повозке через всю Небраску. Им через многое приходится пройти вместе, у них даже появляется уважение друг к другу. Они занимаются сексом, она предлагает ему на ней жениться, он отказывается, она вешается, а он пьяный танцует тарантеллу на пароме. Такой вот фильм снял Томми Ли Джонс. Не удивлюсь, если его на это вдохновило созерцание воды по утрам.

Сегодня полдня я активно изображал программного директора российского фестиваля короткометражного кино «Короче». И с большим успехом. Раздал 14 своих визиток и больше сотни флаеров «Короче». Теперь наши флаеры лежат на официальном стенде российского кино, и все их оттуда берут с диким остервенением.

А в дневной программе я посмотрел «Not short on talent in Canada». Это означает, что среди канадских режиссеров очень много талантливых. И это правда. Конечно, там есть несколько мэтров. Атом Эгоян и Дэвид Кроненберг — их фильмы в конкурсной программе. Там есть еще мой любимый Дени Аркан, он, правда, в этот раз ничего не привез, но его фильм «Нашествие варваров» — один из моих самых любимый. Он о друзьях, которые собираются в доме одного из них, выпивают, болтают, смеются, а потом все вместе устраивают для него эвтаназию. И отправляют его в последний путь.

Канадские короткометражки оказались даже сильнее японских. Каждая — оригинальна, остроумна и бьет в самые больные места. Я расскажу о трех. В первой речь идет о влюбленной парочке. Они прекрасно проводят вечер. Выпивают, болтают, она показывает ему эротический танец без штанов, потом они соревнуются, кто прилепит макаронину к потолку, она проигрывает и в качестве наказания отлепляет от потолка самую черствую макаронину и съедает ее. Судя по потолку, у них часто проходят подобные битвы. А потом у них захлопывается дверь, и она свешивается из окна и писает вниз на улицу, и все очень счастливы. Это первая короткометражка. Вторая анимационная — о Ное и всемирном потопе. Почти на языке Библии. Как Бог разозлился на людей, но решил спасти Ноя, а Ной выбрал каждой твари по паре. Но на ковчеге вскоре начался беспредел, и звери показали свою зверскую натуру. Сожрали друг друга и издевались над бедным Ноем, и тоже его съели. На сороковой день прилетел голубь с оливковой ветвью, они на него тоже набросились и сожрали, а потом вода сошла, и оставшиеся в живых вышли на землю. И тут на них напали зомби. Это вторая. Сами видите, как хороши канадцы.

А теперь третья. Она о том, как медбрат помогает мужу и жене, которые больны ДЦП, заняться сексом. Смотреть больно, но это важный фильм. Я бы даже сказал, что на данный момент — это лучший фильм, что я посмотрел в Каннах. Он из тех честных и бескомпромиссных фильмов, которые существуют, несмотря на то, что тебе не хочется, чтобы они были. Легче было бы без них. Я жду фильмов такой беспрецедентной искренности на «Короче». Может быть, их будет больно смотреть, но когда смотришь всем зрительным залом, то делается легче. А когда я вышел на улицу, там на небе пылало солнце. Я надел кепку, забрался на велосипед и поехал по самой лучшей велосипедной дорожке, которую видел в жизни. Она отделена от хайвея бровкой, сделана из красного асфальта и приподнята, на ней есть специальная велосипедная разметка, а встречные велосипедисты тебе улыбаются. Если держать скорость, то я доберусь до вечеринки вовремя.

«Variety» устроили open air перед отелем «Majestic». Собралось человек 200. Им удалось выцепить даже несколько звезд. Я сразу заприметил Жана Дюжардена и направился к нему. Надеюсь, он не так молчалив, как его персонаж в фильме «Артист». Он был одет в черную рубашку. Такая специальная рубашка, чтобы всем показывать волосы на груди. Обычно для этого приходится расстегивать верхнюю пуговицу, но тогда волосы выглядят слишком нарочито. А здесь такой специальный покрой. Все пуговицы застегнуты, но волосы все равно видны. Самые верхние завитки, которые только дают представление о дальнейшем великолепии. 

Вокруг Дюжардена тусовалось штук пятнадцать девушек. На них, можно сказать, было написано, что они самые крутые телки в Каннах. Некоторые из них вообще состояли исключительно из ног, а одна целиком из груди, а две — из попы. Я немного постоял рядом с ногами, посидел рядом с попами, что делать рядом с грудью, я так и не понял. Дюжарден не подпускал к себе людей одного с ним пола. Я предпринял пару попыток, но его было не провести. Он тут же напускал на себя скучающий вид скалолаза и карабкался в какие-то иные пространства. Конечно, я мог бы где-нибудь раздобыть платье и пойти на приступ, но у меня был другой план. Неслучайно я сказал, что все утро готовился. Я вытащил из сумки отличную маску Дюжардена и надел. Расклад сил тут же изменился. Дюжарден тут же меня заметил и покраснел. Даже его рубашка больше не казалась такой уж черной, а клок волос на груди уже смотрелся далеко не так победно. Вот оно, истинное мастерство перевоплощения.