Спешу вам сообщить, что сегодня среда. С вами Артем Рыжков, и в Каннах тоже среда. Вчера целый день прошел под знаком Марийон Котийар. Она была повсюду. С самого утра начала попадаться на каждом втором каннском рекламном столбе. Одета в роскошное платье. Но столбы были подписаны не ее именем, а именем Кристиан Диор. Она — лицо этой марки. Надо признать, абсолютно очаровательное лицо. В ней есть красота, интеллект и три тонны детства. А еще глаза у нее закрываются очень выпуклыми веками, как у очень красивой лягушки. Смотришь, как она моргает, и трудно удержаться от восхищения. Сами за ней понаблюдайте, а уже потом обижайтесь на сравнение с лягушкой.

Я пошел на пресс-показ фильма «Два дня, одна ночь». Это французско-бельгийская продукция. Фильм сняли живые классики, братья Дарденн. Они, Кустурица и Ханеке — единственные режиссеры в мире, кто дважды получал «Золотую пальмовую ветвь». Три раза пока не получал никто. У них получился очень лаконичный фильм, без всякой музыки, без какого-либо пафоса — все очень прямо и в самую точку. Марион Котийяр играет девушку по имени Сандра. Она теряет работу. Очень важную для себя работу, без этой работы жизнь для нее может закончиться. Она работала на небольшом производстве. Хозяин производства решает сократить расходы. Варианта два — уволить одного человека или оставить, но тогда все остальные рабочие должны отказаться от своих бонусов. В данном случае бонус — это одна тысяча евро. Рабочие должны проголосовать. Они голосуют, 14 рабочих голосуют за то, чтобы получить бонусы, и только двое готовы от них отказаться, чтобы она осталась. Ей удается убедить хозяина, что голосование было подстроено, начальник их отдела оказывал влияние на исход голосования, и они договариваются переголосовать в понедельник, тайно. У нее есть два дня и одна ночь, чтобы переубедить своих коллег. За это время она посещает каждого из них лично и говорит с ними. 1000 евро для всех для них огромная сумма, у них на эти деньги уже есть планы, они им просто необходимы. Очень простая ситуация, которая выявляет в людях их самые плохие и самые хорошие качества. Сандра не уверена в себе, она в депрессии, она постоянно глотает «Ксанакс», один раз даже 30 таблеток за раз, она не верит, что что-то возможно изменить, она не верит, что она любима, она не верит, что жизнь стоит того, чтобы жить. Очень сильная история, очень легко поставить себя на ее место и еще легче на их. И в конце, несмотря на результат, она тихо говорит в трубку, что счастлива. «Я счастлива», — говорит она, и это оказываются самые важные слова, которые мы способны услышать от человека, к которому неравнодушны. Весь зрительный зал весь фильм поддерживает ее, а в конце, после ее слов о возможности счастья, зал аплодирует. Именно ради таких фильмов и был создан Каннский кинофестиваль.

Сегодня все обсуждают «Карты к звездам» Дэвида Кроненберга. Самый неполиткорректный фильм фестиваля. Само название — это фраза из лос-анджелеских путеводителей, которые продают ошалевшим туристам, желающим во что бы то ни стало увидеть дома, где живут голливудские кинозвезды. В этом фильме есть все, что остается за кадром. Ну то есть вы понимаете, что до того, как попасть в фильм, актерам и актрисам приходится пройти через кучу личных ужасов и унижений, через зависть, ненависть и многочисленные места, которые только люди с очень богатым воображением могут принять за постели. Фильм об этом. Самого злобного персонажа играет Джуллиана Мур, она стареет, ее лучшие роли предлагают молодым, она готова переспать с собственным сыном, лишь бы снова ощутить себя молодой с бьющимся, как заводной апельсин, сердцем. Роберт Паттисон играет дерзкого сценариста, он тоже готов на все. А еще там есть девушки, которые целуют высеченные на Сансет-бульваре звезды. Паттисон и правда хорош. Он больше не просто мужчина с ледяными глазами, от которого дрожат девичьи сердца. Он настоящий актер. В этом году в Канны он привез два фильма. Во втором фильме, «The Rover», он весь фильм ходит с перемазанным грязью лицом. На такое только истинный актер согласится. «Карты к звездам» станут культовыми, когда выйдут в прокат. Это «Маллхолланд драйв» и «Игрок», если уж с чем-то сравнивать. И не приходится испытывать физических мучений, как от предыдущей совместной работы Паттисона/Кроненберга. Хотя я уверен, что многие весь фильм будут ерзать, и прерывисто дышать, и выпускать свой гнев только им известными способами. Мы любим и одновременно ненавидим кинозвезд.

Вчера после пресс-показа «Два дня, одна ночь» я сразу попал на специальный показ классического фильма Вима Вендерса «Париж, Техас». В этом году фильму исполняется 30 лет. Это фильм, который во многом изменил киноязык. Это не первый фильм Вендерса, где он не пытается рассказывать историю так, как это делают другие. Где он как будто разговаривает с нами о вечности, о вечном человеческом одиночестве, о вечной красоте природы. «Париж, Техас» так важен, потому что в этом фильме Вендерс впервые рассказал свою историю в цвете, в потрясающем цвете. А во-вторых, он впервые рассказал ее на американской земле. Он как бы говорил, что, может быть, вы там думали, что все мои поиски исключительно европейские и не имеют никакого отношения к остальной планете, но нет, они универсальны. Потому что в каждом Техасе есть свой Париж. Действие как раз и разворачивается в крошечном городке Париж, расположенном в штате Техас, это место действительно существует, и там, как и во французской столице, правит любовь, ну или во всяком случае — желание ее отыскать внутри себя.

Вендерс был сам на красной дорожке. Он как будто вовсе не стареет, немного длиннее и немного седее волосы, а больше никаких видимых изменений, жизнь его по-прежнему радует. Он стоял под вспышками фотокамер и улыбался, как ребенок. На этом фестивале показывают также его новый документальный фильм. Он последнее время охотнее и успешнее синимает документальные. «Buena Vista Social Club», «Пина» — это тоже все он. Его новый документальный фильм называется «Соль земли», там он вслед за выдающимся фотографом Себастьяно Сальгадо снимает девственно чистые уголки нашей планеты, где еще нет разлагающего влияния цивилизации, где природа предстает во всем своей нетронутом грандиозном великолепии. С нетерпением жду этого фильма. Таких уголков совсем мало. И я рад, что у нас есть Куршская коса. И там еще остались такие уголки, ее надо беречь как зеницу ока. Поверьте, можно сколько угодно говорить о Каннах, о пляжах, о Круазетт, но все это не сравнится с нашей косой. Если не верите, посетите Канны, и вы сразу поймете, о чем я говорю. В общем, здесь не увидишь с утра на дюне следы лося, не встретишься на тропинке с кабаном, а выйдя из соснового леса на пляж, не окажешься во вселенском одиночестве, наедине с морем, от горизонта до горизонта. Мне жаль, что у нас нет своего Вима Вендерса, который был бы способен все это снять. Я надеваю шлепанцы и иду от своего пустого бассейна к соседнему с водой. Там плавают какие-то шишки и веточки от окружающих деревьев. Солнце уже заходит, и бассейн с каждой минутой все больше погружается в тень. Я жду, когда солнца совсем не останется, и на небе появятся звезды. Они намного ярче тех, что я вижу последнюю неделю на красной дорожке. И они не пытаются никого изображать.

Позавчера как раз во время гала-премьеры с участием Чаннинга Татума, когда Татум и его друзья вышли на Красную дорожку, Ева стояла в толпе фанатов и пыталась понять, что происходит. Ведущий громко выкрикивал имя Чаннига Татума, толпа свистела, фотокамеры вспыхивали и щелкали, но Ева увидела попу собаки, которую хозяин держал под мышкой. И дико обрадовалась. Потом я ее спросил, что ей больше всего понравилось в гала-премьере, и она не задумываясь ответила: «Гладить белую попу собаке». До завтра.