Одним из самых неоднозначных событий калининградской культурной жизни в ноябре стал форум «Культурная революция», организованный интернет-сообществом «Чистый лист». Бурно прошедшая дискуссия, как это часто бывает, оставила после себя массу вопросов. «Афиша Нового Калининграда.Ru» попыталась найти ответы на часть из них в беседе с фотохудожником Дмитрием Вышемирским и поэтом Игорем Беловым.
- Сегодня современным искусством называют практически все, что так или иначе вообще можно назвать творчеством. Все валят в одну кучу и называют искусством. Как отделить зерна от плевел, и вообще - возможно ли и нужно ли это делать?
Дмитрий: Очень актуальный вопрос. Я об этом сам часто не столько даже думаю, сколько натыкаюсь на некие недоразумения. Во-первых, происходит путаница: никак не определятся пишущие или размышляющие об искусстве с терминами. Мне больше импонирует термин «актуальное искусство», если речь идет о каких-то самых ультрасовременных или радикальных формах самовыражения в искусстве. Актуальное искусство – это понятно. Современное искусство – термин, который должен быть намного более широким. Это то искусство, которое вообще происходит сегодня.
Игорь: Действительно, это, в первую очередь, проблема терминологии. Если уж так, по-честному, то современно и актуально то, что вечно. Существуют определенные достижения в области литературы, живописи, музыки, которые будут актуальны всегда. Нет смысла их перечислять, потому что о них все и так прекрасно знают. Современное искусство, мне кажется, сводится, во-первых, к поиску новых форм и новых смыслов, во-вторых, к художественному преобразованию действительности.
Дмитрий: Очень важное слово - «сводится». Потому что, когда начинаешь осмыслять то, что видишь в этом современном или актуальном искусстве, как правило, понимаешь, что оно именно «сводится» к каким-то зачастую простым и конкретным понятиям и формам, чего нельзя сказать о массиве классического искусства, которое не меньше, чем современное ищет что-то, если не больше. Но оно занимается этим не крикливо и революционно, а, скажем так, солидно, прекрасно понимая, что у него за плечами опыт не одного поколения, а опыт, который берет начало, может быть, от наскальной живописи или от цивилизации атлантов. И это все органично в этом классическом мейнстриме укладывается и развивается.
В этом смысле мне было очень интересно найти однажды у Лотмана две характеристики культуры: тернарную и бинарную. Тернарная – та, которая развивается поступательно, спокойно, когда новые формы в культуре не отвергают старые, а бинарная – это когда культура развивается через какие-то взрывы, революции. К сожалению, русскому духу свойственно взрываться. То современное или актуальное искусство, которое сейчас громко заявляет о себе, зачастую стремится очень нагло вытолкнуть классическое понимание искусства. И это делают не только художники и поэты, но и искусствоведы.
Игорь: Молодой писатель, художник всегда будет плевать в сторону предшественников. Это неизбежно. Плохо, когда это начинают делать культуртрегеры и галеристы. Вот это, на мой взгляд, очень скверно. Радикалы выталкивают классиков за счет энергии молодости, это биологический закон. Вспомним тех же Маяковского, Бурлюка и Крученых с их знаменитым лозунгом «Бросим классиков с парохода современности». Подчеркиваю, что в манифесте «Пощечина общественному вкусу» было написано не «сбросим», а «бросим». По словам Маяковского, «сбросим» - это, как если бы они уже там были. Но нет, он хотел втащить классиков на пароход, а потом бросить, как княжну, в Волгу.
Дмитрий: Мне кажется, что выбрасывают сейчас с этого парохода даже не радикальные художники или искусствоведы, а рынок, который воспринимает только нечто крикливое, орущее о себе. Он игнорирует сдержанные, некричащие голоса. Можно, кстати, вспомнить и другие революции, которые ангажировали различных художников. Но давайте вспомним, как они заканчивали. Политическая ангажированность – это то, за что приходится расплачиваться еще при жизни. Любая революция в конце концов требует свою плату. Кого бы мы ни взяли в изобразительном искусстве или в поэзии…
Игорь: Вот здесь мой главный тезис – многообразие видов, жанров и форм. Вот за что я, собственно, выступаю. Понимаю, идеалы недостижимы, но мне бы хотелось, чтоб было все.
- Современные формы искусства - мало того, что радикальные, но и очень протестные. Насколько это самовыражение сегодня, нежели оболочка, наполненная содержимым?
Игорь: Я считаю, что искусство - это ни в коем случае не самовыражение, а создание новой реальности. Это, по сути дела, космогония, то есть, сотворение мира. Поэтому неслучайно художников называют творцами, демиургами и ищут в их произведениях божественный отблеск.
- Применительно к нашей, калининградской ситуации, почему региональный минкульт, в таком случае, должен быть заинтересован в поддержке, если мы говорим о вечном протесте?
Дмитрий: Я могу добавить еще одно очень точное слово: вызов. Любой художник, особенно честный, всегда воспринимает несовершенство окружающего мира как некий вызов, как некую дуэль, брошенную ему перчатку. И он думает, что делать с этой перчаткой. В конце концов, как правило, он идет на протест, но эти формы протеста могут быть самыми разными. Это может быть протест мальчишки, который лезет в драку, а может быть протест зрелого мужа. В самом Боге заложен протест, это одно из его свойств. Когда Бог создал землю, он сказал: «Это хорошо есть!», но он мог бы быть и недоволен и сказал бы: «Это надо поправить!».
Ситуация в калининградской культурной жизни сложная, здесь уже назрел очень серьезный конфликт. Я бы предложил словосочетание «министерство культуры» из нашего разговора убрать. Нашей задачей не должно являться преумножение какого-то конфликта. Мне не хочется никого конкретно лично обижать, дергать за рукав, давайте абстрагируемся и просто поразмышляем о том, в какой тяжелой ситуации сегодня мы все находимся в культурном плане.
Игорь: Я бы все-таки хотел ответить на заданный вопрос, потому что совсем оставлять его без внимания нельзя. Министерство культуры является неотъемлемой частью той системы, которая уже десять лет нам постоянно лжет и гниет уже, что называется, с головы. И естественно, у того же минкульта есть все признаки этой системы, которая должна быть в конце концов разрушена. Им проще устраивать фестивали кокошников и ни о чем другом не думать. Но, с другой стороны, мне кажется, если мы говорим о великой стране, в ней, как бы ни парадоксально это звучало, должны поддерживаться все интересные талантливые проекты, даже если эти проекты критикуют власть. В этом-то и есть проявление силы, проявление, если угодно, «имперскости». Мы этого не наблюдаем, но здесь проблема даже не в политике, а, применительно к Калининграду, в элементарном непрофессионализме и непонимании не только калининградской ситуации в культуре, искусстве, но и общемировой. Это просто недостаток опыта, образования и вкуса, поэтому здесь даже и говорить, в общем-то, не о чем.
- Хорошо, насколько здравомыслящий, образованный человек на месте министра способен исправить ситуацию?
Дмитрий: Я очень надеялся, что когда пришел к власти нелюбимый мной Боос, он, может быть, привезет какого-то толкового министра культуры из Москвы. И мы всячески подавали сигналы, звонили и говорили открытым текстом, советовали – мы сами хотели бы серьезного культурного менеджера из Москвы, у нас были даже конкретные имена и кандидаты. Конечно же, в очередной раз никто не послушал калининградское сообщество, и были назначены другие. Но давайте спросим: «А кто заказчики?» Этим «заказчикам» сегодня нужнее не свободомыслящие профессионалы, независимо генерирующие какие-то концепции в различных сферах, а холуи, которые будут на достаточно скромную зарплату их обслуживать и поддакивать. Сегодня просто нет серьезной культурной концепции развития региона, и не может быть. Потому что России сейчас не нужно, чтобы Калининградская область обладала такими концепциями. Нужен карманный регион…
Игорь: С кокошниками, потому что они должны отражать русскость, русский дух.
Дмитрий: Почему я терпеть не могу Бооса, считаю его своим личным врагом? Потому что, как только его назначили к нам в Калининград, я сразу понял: «Мне кирдык!» Я - свободный калининградский художник с большим стажем, который много лет формировал свою систему координат, и, в конце концов, имел своих, калининградских спонсоров. Но как только Бооса назначили, я сразу понял, что начнется игра по полной монополизации региона. Так и произошло. Я потерял всех своих спонсоров, и не могу делать ни одного серьезного культурного проекта в Калининграде, несмотря на весь свой имидж и авторитет. Куда бы я ни пришел, на уровне маркетологов слышу одну и ту же фразу: «Вы же теперь понимаете, Дмитрий, у нас хозяева в Москве». И эти «хозяева» не будут финансировать местные культурные проекты, у них только одна задача – брать отсюда деньги, а не давать на культуру. Может быть, Боос и симпатичный человек, игравший на гитаре, но его руками была создана такая ситуация, что калининградская культура стала абсолютно неспособной на создание каких-то материальных ценностей.
- Что происходит в калининградской культурной жизни сейчас? Дайте представление стороннему человеку, взгляд изнутри…
Дмитрий: Для меня любая ситуация интересна - еще при советской власти я научился делать свое дело несмотря ни на что. Мешали мне, не мешали – я всегда находил какие-то ниши, в которых был способен что-то делать. Даже когда невозможно было ничего делать, я находил, чем заниматься. Сейчас я не могу издать ни одной своей книги, потому что не могу найти никаких ресурсов для этого. Книжные сети не отдают деньги за проданные книги и я живу только тем, что иногда читаю лекции, либо мне отдают деньги за книги, проданные за границей. Но я прекрасно понимаю: чем больше давление на культуру, тем больше она превращается в некие алмазы. Я пишу стихи, и слава Богу, что на меня этот столб всего негатива, который мы наблюдаем, давит. Потому что я, маленький человечек, под этим столбом нахожу какие-то свои адекватные формы противостояния этому давлению. Я не могу сейчас вести какие-то большие проекты, но могу просто брать ручку, бумажку и что-то писать, и слава богу, что еще это у меня есть. Самое главное, что активно не вмешиваются в нашу личную жизнь, никто еще нас не арестовывает, не ссылает на какие-то километры за какое-то слово, сказанное в кафе.
Игорь: Я бы тоже не драматизировал ситуацию. В Калининграде много художников: и молодых, и уже состоявшихся. Есть человек семь - больше в таком городе быть и не может - неплохих писателей и поэтов. Я говорю «быть не может» потому что у нас полно графоманов и всякого старичья, которое размахивает писательскими билетами. А настоящих на самом деле – человек семь-восемь. Несмотря на весь кошмар, который происходит в стране и в регионе, жизнь, все же, как-то продолжается. Мне в этом городе хорошо, он уникальный и интересный. Но я думаю, что прав тот, кто на нем полностью не зацикливается, не пытается быть «первым парнем на деревне».
Дмитрий: Я себя считаю счастливым человеком, несмотря на все сложности, которые мы испытываем. Для меня Калининград всегда был осознанным выбором. Мне нравилось жить здесь, потому что это город на стыке культур. И ты, и я, и многие другие калининградцы, занимающиеся литературой, востребованы и в России, и в Европе. Слава Богу, что эти процессы идут. Но они шли нормально до недавнего времени.
- А что произошло? Ведь мы только что выяснили, что вас более или менее все устраивает…
Игорь: К нашему ощущению независимости, к сожалению, прибавилось еще и чувство стыда за происходящее. Все-таки, это город, в котором я живу, и когда я вижу, что творят эти «культурные менеджеры», мне просто стыдно. Во-первых, за них, во-вторых, за себя, потому что я существую, дышу с ними одним воздухом.
Дмитрий: Вот смотрите, мы сидим в этом уютном кафе с видом на площадь, видим огромный собор Христа-Спасителя. У меня к этому объекту свое личное отношение. С 94-го по 99-й год я участвовал в строительстве этого собора: занимался налаживанием общественных связей, вел фотосъемку летописи восстановления православия – делал то дело, которое считал богоугодным. Год назад возникла ситуация, когда нам очередной, назначенный сверху губернатор указал на статус культуры в контексте реституции. Когда он, не спрашивая ответственных деятелей культуры здесь, на месте, отдал все мыслимое и немыслимое в руки определенной религиозной конфессии. Культуре показали ее статус, ее окончательно унизили как понятие. Что такое культура, с которой можно не советоваться, которую можно не привлекать для обсуждений, у которой можно все, что угодно, в любую секунду отнять? Я был среди тех, кто пытался возмущаться, ездил к епископу - мы долго общались, искали возможность каких-то компромиссов. Власть проигнорировала возможность компромисса со всех сторон, от всех инстанций, которые и намекали ей, и говорили открытым текстом. И само местное церковное руководство было в растерянности…
Основная проблема культурной жизни региона сегодня в том, что мир правительства Калининградской области никак не соприкасается с мирами носителей настоящей культуры. Он сам по себе, а мы сами по себе. Более того, мир власти даже не смотрит в сторону культуры. Он считает, что она выполняет какую-то незначительную функцию, и никак не может понять, что культура – это фундаментальное понятие в цивилизации. Что не может гармонично развиваться ни общество, ни отдельно взятый индивидуум, если статус культуры настолько незначителен. Понятия этики, мысли, чести вымываются из современного российского сознания.
- Хорошо, что деятели культуры это осознают. Почему они не предпринимают никаких шагов, чтобы изменить ситуацию?
Дмитрий: Предпринимают. Но как мы можем быть услышаны, если ведущих российских рок-музыкантов не пускают на телевидение, если ведущих поэтов не пускают в средства массовой информации, полностью ангажированные властью? Поэтому и возникает арт-группа «Война», которая рисует фаллосы на Литейном проспекте в Санкт-Петербурге.
Игорь: Не хватает, к сожалению, самоорганизации. Но у меня есть определенные надежды на то, что все понимают: в последние дни мы живем все-таки в немного другой стране.
Дмитрий: У меня тоже есть подобные предположения, но есть и какое-то ощущение необратимости в глобальном смысле. Я очень боюсь, что ситуация, которую мы наблюдаем сейчас, ярко иллюстрирует некий энтропийный процесс, который происходит в Российской империи. Давайте вспомним, как разрушались любые империи, которые набирались сил в определенный период своей эволюции, а потом начинали просто изнутри сгнивать. Я не знаю божьих замыслов о России, но вижу, что вымыванием культуры из контекста современной российской ситуации русское общество просто выносит себе какой-то постоянный приговор. Это какая-то установка на самоуничтожение. И если мы все вместе, никого не обвиняя, никого не ругая, те оставшиеся еще свободными средства массовой информации, те честные художники, которые способны откровенно говорить о наболевшем, может быть, какие-то представители власти, сможем сесть вместе и честно поговорить, может быть, эти процессы саморазрушения можно будет приостановить или остановить.
Текст - Денис Туголуков, фотографии из архивов Игоря Белова и Дмитрия Вышемирского
© 2003-2024