Суть супа: кто кормит калининградских бездомных

Суть супа: кто кормит калининградских бездомных Суть супа: кто кормит калининградских бездомных Суть супа: кто кормит калининградских бездомных Суть супа: кто кормит калининградских бездомных Суть супа: кто кормит калининградских бездомных Суть супа: кто кормит калининградских бездомных Суть супа: кто кормит калининградских бездомных Суть супа: кто кормит калининградских бездомных Суть супа: кто кормит калининградских бездомных Суть супа: кто кормит калининградских бездомных Суть супа: кто кормит калининградских бездомных Суть супа: кто кормит калининградских бездомных Суть супа: кто кормит калининградских бездомных
Все новости по теме: Социальные проблемы
Благотворительная некоммерческая организация «Суп для людей» уже на протяжении четырех лет кормит горячей едой с понедельника по субботу людей, которые остались без семьи и дома. Корреспонденты «Нового Калининграда.Ru» побывали на очередном кормлении и познакомились с людьми, у которых слова не расходятся с делом, которые готовы тратить свое личное время на тех, от кого на улице многие предпочитают держаться на расстоянии. Куратор и волонтер «Супа для людей», а также сотрудник «Центра социальной адаптации бездомных» Мария рассказала нам о том, почему решила помогать бездомным, как люди оказываются на улице, и почему мало кто из них хочет вернуться к нормальной жизни.

Мария попросила не указывать в интервью ее фамилию. Пошутила, что «карму потом не отчистишь». Впрочем, для тех людей, которым помогает Маша, не так уж и важна ее фамилия. «Маш, привет», «Маш, что-то суп сегодня задерживается», «Скажи, Маша» — по имени ее знает практически каждый. Подходит очень худенькая молодая женщина в дутом пальто и сапожках: «Маш, короче, я со своим поругалась, сказала, что на суп пойду помогу. Сегодня домой не буду возвращаться». Мария предлагает ей отправиться в дом ночного пребывания, женщина мнется: «Да я уже выпила». Во время общего кормления она так и стоит в сторонке, за супом не подходит. Маша коротко рассказывает ее историю: «Приехала с мужем и детьми, мужа посадили в тюрьму, детей забрала свекровь. Сейчас у нее новый сожитель, вместе выпивают, вот сегодня он ее выгнал». Женщина вклинивается в разговор: «У меня сестра в Москве работает в банке. А из меня вот что получилось». В конце кормления соглашается на поездку в ночлежку: «Ладно, Маш, все же поеду».

В кафетерии на третьем этаже в «Эпицентре», где мы с Машей после кормления пьем кофе, встречаем мужчину в возрасте с блаженным лицом: он гладко выбрит и довольно опрятно одет. Маша рассказывает: «С этим гражданином мы давно знакомы. Он мелочь ходит собирает. Я его один раз встретила в парфюмерном магазине, обрадовалась, говорю ему: «Что же ты, зайка, тут делаешь?» Продавщицы на меня так косо посмотрели — это наш, он нам мелочь менять приносит. А я им отвечаю: «И мой еще заодно». По-хорошему ему надо сделать справку по инвалидности, получал бы тогда пенсию, ведь понятно, что что-то с головой у него не то. Я его много раз приглашала приехать, и бумаги бы помогли собрать, и медосмотр пройти, но ведь не едет, хотя каждый раз обещает».

— Рано или поздно перед любым человеком становится вопрос, который в русской литературе поднимается следующим образом: «Зачем я жил? Для какой цели я родился?». Однажды им задалась и я и решила, что буду помогать бездомным людям. Благотворительные фонды и просто небезразличные люди помогают больным детям; не обделены вниманием и бродячие животные, а вот бездомными занимаются очень мало.

— Четыре года назад я встретила энтузиаста Игоря Пюльзе. В люке нашего двора жила пара, которая с появлением первого теплого солнца покидала свой так называемый кров и «радовала» прохожих уже одним своим внешним видом, не говоря о том, что в жутком состоянии находилась нога у мужчины. Ему требовалась срочная медицинская помощь. Мужчину всё-таки мы пристроили в больницу, прожил он, правда, недолго... А женщина по собственному желанию отправилась в реабилитационный центр. Тогда же я познакомилась с сотрудниками «Центра социальной адаптации бездомных». Они выезжали к нам, предлагали возможные с их стороны варианты помощи. Впоследствии я стала работать в Центре. Игорь тогда только начинал варить суп для людей — в Доме ночного пребывания в поселке А. Космодемьянского ему разрешали пользоваться кухней, он приносил из дома продукты, ведро и там уже варил, а раздавать выезжал в город. Я помогала Игорю, а также занималась теми бездомными гражданами, которых нашла у себя во дворе. К тому времени к Игорю присоединились ребята-студенты Арсений, Олег, Лиза, Валера.... Они и начинали весь этот проект. Вместе с Игорем договаривались с городскими ресторанами в центре города, охотно пошел навстречу и стал нашим благим помощником Отдел социального служения и благотворительности РПЦ. Они совершенно бесплатно готовят суп для бездомных людей, покупают одноразовую посуду...

 — Теперь для меня наш «Суп» — это часть жизни, ведь наш этот, надеюсь, безвременный проект тесно связан с моей работой: часто после супа человек следует в дом ночного пребывания, где есть все шансы начать новую страницу жизни.

— Суп для людей — это не помои, перемешанные в одном ведре, а нормальная, полноценная еда. Готовят суп настоящие добрые волшебники.

— Как бы это странно ни звучало, но волонтерами, как правило, становятся люди с высшим образованием. Это мое личное наблюдение, но, тем не менее, это имеет место быть. В качестве примера могу рассказать одну историю. На Рождество мы ставили с ребятами из другой общественной организации елку для бездомных, накрывали стол в епархии. Я увидела, что в стороне скромно стоит мужчина средних лет, который незадолго до этого положил на стол для бездомных красную рыбу. Мы с ним познакомились, оказалось, что он доктор психологических наук, университетский преподаватель. Казалось бы — ему это зачем? Но он сказал, что подумывает приобщиться к волонтерству, и вот пришел познакомиться, посмотреть, как здесь все происходит.

— В организации «Суп для людей» работают не только те волонтеры, которые дежурят на раздаче. Есть множество людей, которых не видно, но они изо дня в день без всяких напоминаний делают свое доброе дело. Например, привозят хлеб с хлебного завода, собирают для бездомных одежду и нужные вещи. Нас много.

— Кто приходит на суп? Не только бездомные. Приходят и бабушки, которые живут очень бедно, и семьи с небольшим достатком, но основная масса — это, конечно, бомжи. Обычно на улице оказываются те, кто вышел из тюрьмы и кому некуда возвращаться; те, у кого произошёл разрыв родственных отношений, и те, у кого никогда в жизни не было ни семьи, ни дома.

Сейчас осуществляется полное взаимодействие между нами, так называемыми «тихими волонтерами», и государственными органами. Например, всегда мы очень тесно сотрудничаем с «Центром социальной адаптации бездомных». Там не только дают попавшим в беду гражданам временный ночлег, но и помогают адаптироваться к дальнейшей жизни: собрать и восстановить документы, пройти медицинское обследование, попасть в очередь в дома-интернаты.

— В холодные месяцы рейды «Центра социальной адаптации бездомных» проводятся часто. По поездкам с 5 января двенадцать человек как с моего супа привезли, так они по сегодняшний день и живут в доме ночного пребывания. Выезжаем не только по плану, но и на звонки. Вот кто-то увидел, что бездомный замерзает, позвонил нам, и мы поехали. Но не факт, что, когда мы приедем, этот замерзающий человек согласится отправиться с нами. Когда у меня был последний рейд, соцработнику с водителем приходилось шесть раз подряд выезжать за одним бездомным. Их встречала неравнодушная женщина, которая этого дядечку нашла и подкармливала. Мы его знаем — он и у нас в доме ночного пребывания не раз бывал, и на улице он давно уже живет, но ехать в дом ночного пребывания он отказывался категорически. Ну что же поделать, насильно его никуда не повезешь, и мы уезжали, а потом снова звонок, на этот раз его уже другая женщина нашла и тоже стала беспокоиться. Мы снова приехали, а он матом на нас кричит, прогоняет. Он не гордый, он свободолюбивый. И у нас в доме ночного пребывания все ему не по нраву. А мы не вправе его заставить: каждый волен распоряжаться своим здоровьем и своей жизнью так, как ему заблагорассудится.

— Такое отношение к жизни я бы назвала даже не латентной бездомностью, а просто сильной тягой к маргинальному образу жизни. Как правило, это идет из семей: либо асоциальных, когда нормой считается допить водку за родителями из бутылки и спать в одежде; либо очень закомплексованных, когда ребенку с детства внушается комплекс неполноценности и ненужности самими родителями. Образование тоже играет свою роль: в основном наш контингент — это некогда рабочий класс и выходцы из него. Да, может быть, кто-то из семьи рабочих и стал когда-то инженером, но он «потерялся», «сломался» в 90-е годы, и из-за той ситуации в стране этот комплекс собственной ненужности еще больше закрепился в человеке. Отголоски тогдашнего потрясения я наблюдаю до сих пор, в том числе и на нашем супе, и в Центре социальной адаптации. Среди наших так называемых «постоянных клиентов» много людей с инженерными специальностями, но, кроме них, есть и бывшие военные, и бывшие уголовники, хотя последняя категория — это все же отдельная и очень специфическая история.

— Мы наблюдаем много случаев, когда на улице оказываются мужчины, после развода оставившие жилье жене и детям. Когда выброшенными и ненужными становятся старики. Когда без крыши над головой остаются люди, пострадавшие от сделок при продаже недвижимости недобросовестным риэлторам. Асоциальные женщины в возрасте — это, как правило, «разведенки» и вдовы из городков области. Детей они бросили на попечение родственников, а сами поехали, как они говорят, «в город», устраиваться на работу, развеивать тоску и искать новую любовь. Совсем молодые девушки на улице — это бывшие воспитанницы детских домов и интернатов.

— Мы помогаем всем, как можем. Кто-то находит в себе силы и пытается восстановиться в обществе, устраивается на работу. Самую большую роль в таком трудоустройстве играет личностный фактор. Вот идет наш гражданин на собеседование, с временной регистрацией в «бомжатнике», как это называется в народе, чистый и трезвый — и его принимают. Один из наших ребят работает таксистом, он ночует в центре, а днем за рулем, и ничего — не пьет, не срывается. Другие работают на «Цепруссе», на других предприятиях, но процент тех, кто решил работать дальше, — все же не велик.

— У большинства асоциальных людей установка следующая: все, больше в этой жизни я работать никогда не буду. Они отказываются работать, потому что им проще попрошайничать, собирать металлолом, стеклотару или вообще воровать. Порой они признаются: «Маша, вот твой репетиторский урок стоит пятьсот рублей, но я тебе эти пятьсот рублей в хороший воскресный день у „Бомбы“ за полчаса насобираю». Это укоренившаяся устойчивая лень. Но как с ней бороться, как помочь человеку победить это феномен и адаптироваться — это серьезный вопрос, над изучением которого работают ученые во всем мире. Уже написано множество научных работ, защищены десятки диссертаций, существуют разные теории — от дифференцированного подхода до личностного, индивидуального, практико-ориентированного, но вопрос не решен до сих пор, и приемлемая форма адаптации так и не найдена.

— Бомжи, в своем большинстве, потребители. Такое потребительское отношение воспитывается в интернатах, детских домах, колониях и тюрьмах — то есть в тех учреждениях, когда человек полностью находится на государственном обеспечении. Выйдя в свободное плавание, он не знает, что ему делать дальше, как жить, как зарабатывать и так далее. Те, кто попадает в ночлежку — разные люди. Один любит порядок, другой — наглый, у третьего завышенные претензии к жизни, но все эти абсолютно разные люди одинаковы в одном — они четко убеждены, что государство им всем должно. Одному должно за пропитые годы, другому — за двадцать лет отсидки, третьему — за то, что он когда-то работал… А может быть, оно должно им за поломанные жизни… Я не знаю.

— Мы не ставим сверхзадачи проводить профилактику, это исходя из тех средств, которыми обладаем. Наверное, самое верное определение сути нашей деятельности озвучил отец Константин Киосев (он за эти годы стал нашим наставником, очень поддерживает нас): «На супе мы просто стремимся помочь. Здесь и сейчас. Едой и теплыми вещами. Даем понять людям, что они не одни на улице. Если даже из 50 человек одному мы действительно окажемся полезными, значит, выходим на улицу мы не зря». Самое простое — это накормить людей и дать им возможность почувствовать себя нужными. На супе мы стараемся прививать людям организационные начала. Например: вот ты, Петя, сегодня главный, наливай всем суп, раздавай посуду. Но и это не каждому по нраву, правда, когда дежурю я, они все делают — и суп помогают раздавать, и бак относят, и посуду убирают. Я одних бездомных называю зайками, а других — господами.

— Сложно сказать, может ли каждый оказаться в такой страшной жизненной ситуации, как наши зайки-господа. Несмотря на то, что, например, ты добрый, контактный и располагающий к себе человек, если ты ведешь нормальный образ жизни, то вряд ли к тебе пристанет кто-то с улицы и скажет: «Давай будем вместе пить, потом вместе жить, а потом, как та лисичка из сказки, выкину тебя из твоей лубяной избушки». Ведь так?

— Животных жалеют больше, чем людей. Говорят, что такая жалость из-за того, что животное беззащитно и не виновато в том, что оказалось на улице. Но если размышлять, то в чем виноват человек, родившийся в асоциальной семье? Ведь сам факт рождения в таких условиях обуславливает дальнейшую судьбу. В чем виноваты дети, рожденные от матери-инвалида, которая живет на трубах теплотрассы и пьет? Они ни в чем не виноваты, точно так же, как не виновата бездомная собака или подброшенный в подъезд котенок. Тем не менее, все живые нуждаются в жалости и сострадании, и всегда (никто не сможет разубедить меня в этом) есть люди, которые любому и при любых обстоятельствах обязательно подадут руку помощи. Это вселяет оптимизм.

Текст — Александра Артамонова, фото — Виталий Невар

Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав Ctrl+Enter

[x]


Полулегальные методы

Замглавреда «НК» Вадим Хлебников о том, почему власти скрывают от горожан свои планы по застройке.