Смысл

Жизнь в маленьком городке это сериал, с элементами детектива. Все друг друга знают, и всем интересно, что происходит за соседней стеной. В этом есть и прелести и, конечно же, неприятные моменты. Ты всегда знаешь, кто идет навстречу, а если не знаешь, то нужно лишь минут десять общения, чтобы найти общих знакомых - с кем-либо учился, либо твои родители знакомы. Вариантов много, но результат один - все, так или иначе, знакомы.

Я жил в двадцать шестом доме, а в двадцать четвертом жила девушка Женя. Она была старше меня лет на семь. Я еще был совсем маленьким октябренком, а она уже ходила в пионерском галстуке. Она была обычной девушкой. С большими глазами, и фигурой, которую нынче назвали бы «унисекс». Симпатичная барышня, такой тип - милая девушка и обаятельная, совсем не глянцево-красивая.

Влюблен я в нее не был, лет мне мало еще было, а вот видел я ее часто. Но, собственно, не о ней речь, вернее не только о ней. Ее родителей знал весь город. Папа работал часовщиком, в крохотном ларьке на одной из центральных улиц, мама была завхозом в музыкальной школе.

У ларька всегда стояла инвалидная коляска, в фойе музыкальной школы тоже стояло кресло для инвалидов с большими колесами и сиденьем-гамаком из черной кожи. Проходя мимо павильончика часового мастера зимним вечером, я часто видел голову часовщика в свете настольной лампы. В музыкальной школе я был лишь однажды, в первом классе, когда меня не взяли в скрипичный класс, но женщину, которая всем улыбалась, сидя в инвалидном кресле, я очень хорошо запомнил.

Родители Жени были инвалиды. Они могли ходить сами. Но недалеко. По городу они передвигались в своих инвалидных колясках. Я не знаю, что это была за болезнь, но очень было похоже на детский церебральный паралич.

Я помню этих людей исключительно с улыбкой на лице, с такой приветливостью, что многим стоит поучиться.

У них была абсолютно здоровая дочь. И как я понимаю сейчас, это был риск со стороны этих людей. Большой и серьезный риск. Быть вне общества и быть частью этого самого общества. Жить не в доме инвалида, стать супругами, родить ребенка, воспитать этого ребенка. Все это было как вызов, как крик. Их никто не осуждал, и никто не жалел, им никто никогда не помог.

Правда, вот дали им однажды автомобиль. И даже не Оку, а такой крохотный, почти игрушечный автомобильчик, с двумя круглыми выпученными фарами - таких раньше было много, их выдавали льготникам разных категорий.

После того как им дали машину, во дворе их пятиэтажки появился гараж-ракушка, и папа Жени стал пропадать там, если не работал. Он постоянно чинил свой транспорт, разделяя участь всех автолюбителей, ездивших на отечественных автомобилях. К нему ходили мужики советоваться, брали у него инструмент взаймы, он им рассказывал те или иные тонкости. Потому что машину он знал как часовой механизм. Его за это уважали.

Мама Жени пекла пироги. И угощала всех детей во дворе, а если там были дети из соседнего двора, то и им тоже доставался пирог с вишней или абрикосами.

Ничего нового этой историей я, конечно, не рассказал. Да и не должен был. Я помню этих людей, в последний свой приезд в тот город. В мой родной город. Они сидели, два старика, на лавочке у двадцать четвертого дома и улыбались прохожим. Во дворе стоял пучеглазый автомобиль, морковного цвета.

Старики держались за руки.

Дочери их я в тот раз не увидел. Наверное, она вышла замуж, родила красивых детей, и иногда привозит их бабушке и дедушке. Мне кажется, что эти люди смогли бы научить жить достойно своих родных и своих внуков. Им есть, что рассказать о жизни. Для них это слово из пяти букв – один большой смысл.