Memento amor

В среду в России отмечали большой праздник любопытной категории — «народно-православный». Праздник называется Днём семьи, любви и верности, он же — День Петра и Февронии. 

Одно время этот праздник довольно активно пытались сделать православной альтернативой уже тогда весьма вражескому Дню Святого Валентина. Это, правда, не очень простая затея. Во-первых, в июле даже в наших широтах бывает довольно жарко, и устраивать праздничные объятья довольно потно. Плюс к тому, 8 июля в православном календаре приходится на Петров пост, когда стоит блюсти скромность не только гастрономическую, но и плотскую.

В общем, как всегда бывает с искусственными народными праздниками, всё не слава Богу. Несмотря на все сложности, в сегодняшней атмосфере антизападной истерии идея замены вражьих торжеств на посконно-исконные расцветает новыми цветами. Так, на днях очередной пламенный законотворец, депутат Госдумы от ЛДПР Алексей Диденко заявил, что праздник должен стать аналогом «навязанного Западом» 14 февраля, поскольку «импортозамещение должно начинаться с идеологии и культуры».

Но отвлечёмся от истерического процесса идеологического импортозамещения и перенесёмся взглядом в родные края. Тем более что Калининграду праздник 8 июля крайне близок. Ведь уже лет примерно пять как высится на площади Победы, рядом с собором Христа Спасителя другой храм — как раз в память о Петре и о Февронии. Обстоятельства его появления и политический контекст и значение являют собой довольно примечательный и поучительный сюжет из новейшей истории региона. Которую у нас помнят не все. А зря.

Сей достойный оплот православной веры был выстроен в 2010 году по инициативе и при непосредственном финансовом участии той доли «региональной элиты», которая осталась верной тогдашнему губернатору Георгию Боосу. 

Эффективные менеджеры, народные избранники и прочие неравнодушные граждане щедро жертвовали на строительство: дело-то богоугодное, не западло и потратиться. Опять же, руководитель по головке погладит и доброе слово скажет. А если будет переназначен высочайшим руководством на второй срок, то надо быть под рукой для новых свершений.

Достроили храм аккурат под крещение его младшей дочери — маленькой Веры — и решили открывать как раз в день Петра и его подруги. Но по имевшейся информации, прибыть в Калининград для освящения храма и, заодно, обряда крещения Веры Боос должен был сам патриарх Кирилл. График у предстоятеля РПЦ плотный, так что церемонию пришлось сдвинуть с 8 июля на два дня раньше.

Необходимо понимать, что процедура назначения губернатора с точки зрения внутренней механики была несколько более сложна и до последнего момента имела малопредсказуемый итог. Соответственно, в сложной схеме символов и знаков в пользу или против второго срока Георгия Бооса обряд крещения ребёнка силами главного православного всея Руси имел крайне важное, даже сакральное значение. Он должен был поставить финальную точку в длинной череде скандалов, конфликтов, многотысячных митингов и прочих неприятностей, преследовавших Георгия Валентиновича в последний год его первой каденции.

Правда, к этому моменту губернатор умудрился перессориться практически со всеми агентами влияния на центр принятия решений. Как показала история, судьба его была предрешена — несмотря на уверения тогдашнего главы «Единой России» Бориса Грызлова в том, что второй срок ну или хотя бы место в «тройке для президента» Боосу обеспечены. Одна из версий гласит, что далеко не последнюю роль в этом предрешении сыграл именно Кирилл. Отдавать которому в собственность остатки потенциально церковной, но не имеющей никакого отношения к РПЦ региональной собственности (театр кукол, филармония и другие лакомые кусочки) Боос вовсе не желал. И, в целом, был прав — потому как пока что на эффективного собственника РПЦ похожа ещё меньше, чем государство. И Патриарху Кириллу всё это не особо нравилось.

В тёплый июльский день на соборной площади собралась вся та часть городского бомонда, которая связывала своё счастливое будущее с Георгием Боосом. Члены кабинета министров его правительства, предприниматели, депутаты, федеральные эмиссары региона. Пришёл даже замполпреда президента Александр Дацышин, который, впрочем, сыграл в судьбе коллеги довольно роковую роль. Была там, конечно, вся семья Георгия Валентиновича — все пять его безумно очаровательных дочерей и красавица-жена. Все источали любовь и верность.

Бомонд пришёл — а патриарх не приехал. Все выглядели немного сконфуженно. Из столицы поддержать Бооса приехал его старый друг и деловой партнёр, вице-премьер Игорь Шувалов. Почти через год он трудоустроит безработного уже Бооса руководить ВВЦ, где тот, впрочем, не удержится сколь-нибудь долго. Часовню, в итоге, освещал и Веру Боос крестил епископ Балтийский Серафим. Это была финальная точка в губернаторской карьере Георгия Валентиновича. Через месяц и десять дней «Единая Россия» предложила президенту Дмитрию Медведеву список из трёх кандидатур, Бооса в нём, конечно, не было. Пресс-служба оконфузившейся «Единой России» уверяла, что отсутствие Бооса «связано с тем, что на протяжении последних дней были проведены широкие консультации, по итогам которых принято решение о том, что целесообразно использовать кандидатуру Георгия Бооса на одной из руководящих должностей федерального уровня». Но ни на какой подобной должности он с тех пор замечен не был.

Вот такая вышла почти ровно пять лет назад поучительная история. История о семье, о любви и о верности. И о втором губернаторском сроке. Жаль, что нынче поучительные истории вовсе не в почёте.

Алексей Милованов, главный редактор «Нового Калининграда.Ru»

[x]