Русский язык, несомненно, велик и могуч. Мало того, что он вобрал в себя немыслимое количество иностранных слов, сделав из них совершенно родные славянскому уху и духу словосочетания, он и собственными словами играет, как ребенок кубиками. Русский язык, безусловно, язык дипломатии. На нем можно долго и вдохновенно говорить о многом и не сказать в результате ничего. Русский язык, наконец, просто красив. В нем столько синонимов и значений у одних и тех же слов, что трудно даже порой представить, что кто-то их все употребляет в повседневной речи.
Поэтому мы все время переспрашиваем собеседника: «Что? А?» Нет у нас никакой уверенности, что мы услышали именно то, о чем нам говорят, да и быть этой уверенности не может. Наш язык спрячет в словах говорящего все, что угодно. А уж если говорит не просто дядя Вася, знакомый сосед неопределенных занятий, у ларька с сигаретами, а кто поважнее, то тут можно быть уверенным - наверняка что-то не так. «У белого человека язык змеи, он раздвоен на конце». Как-то так, вроде, индейцы в вестернах говорят всегда, когда бледнолицая собака пытается всучить им очередное зачумленное одеяло. У наших бледнолицых собак язык подобен гидре, как минимум десятиглавой. Это если в классическом варианте. Поэтому, когда вдруг слышишь краем уха фразу вроде: «Мы прошли дно кризиса», сразу становится любопытно, что бы это могло значить?
«Наконец-то аппарат был готов к погружению, его капитан и создатель, известный в мире специалист Джером Б., стоял около люка, готовясь затянуть последние гайки. С ним был его верный помощник, механический робот-слуга с новыми паровыми двигателями и мыслительной системой, не уступающей лучшим зарубежным аналогам…» И тому подобная чушь в духе стим-панка вроде «Машины времени» Уэллса. В первой серии должно быть про то, как они, наконец, погрузились на свое дно, а там чудовища кишат, сокращение производства, безработица, митинги, и самое страшное на этом дне – социальная напряженность и призрак сепаратизма. Они там храбро бьются, все такие геройские, с этим гадами, а потом еще ниже погружаются и проходят дно, затем связь прерывается. Если их и достанут теперь, то только во второй серии.
Можно воспользоваться вместо воображения, подогреваемого летним солнцем и ежедневной прогулкой по пляжу, более серьезными источниками информации, но и тогда смысл изречения не станет понятнее. В словаре Ожегова вообще можно заблудиться, если попытаться выяснить все смыслы этой сакраментальной, настолько она похожа на заклинательную формулу, фразы.
«Мы» служит говорящему для обозначения себя и собеседника или нескольких лиц, включая себя, а также при сочувственном или ироническом обращении или просто употребляется вместо «я». «Пройти» имеет значения: «мысленно возникнуть, предстать в воображении, оказаться в числе принятых, зачисленных, утвержденных, продвигаясь, достигая чего-нибудь, подвергнуться чему-нибудь, а также получить признание, утверждение» и много всяких других.
Дальше почему-то не хочется расшифровывать. Как-то уже настораживает, что ли. Да и честно говоря, не особенно интересно. Мне больше нравится гулять по пляжу и первый вариант, изложенный выше, с одним единственным условием. Не надо второй серии. И первая-то была так себе.
На правах рекламы
© 2003-2024