Миша не ходит в школу: интервью с папой и мамой «домашнего» ребенка

— Почему вы выбрали для Миши форму внешкольного образования?

Павел: Во-первых выбрали не мы. Ребенок выбрал. Лет в пять сказал:«В школу не пойду». Ну мы удивились, стали спрашивать, потом читать, искать варианты и пришли к семейному образованию. Во-вторых, я бы тут на вопрос вопросом ответил: а почему люди школу выбирают? На самом деле, 90% вообще не выбирают. Так заведено — садик, подготовка к школе, школа. Можно выбирать только в какую школу поведем: в ту или в эту. То есть тут вопрос скорее не в том, почему мы выбрали иное образование, а в том, почему мы в принципе начали выбирать. Ну и потом, так сложилось, что я работаю дистанционно, Татьяна работает дома. У нас есть время, чтобы организовать образование по-другому — почему нет?

— Но с образовательным учреждением вы стараетесь поддерживать как можно более тесные отношения.

Павел: Со школой мы дружим. Хотя в России активисты от семейного образования обычно очень негативно настроены к школе: школа плохая, она уродует ребенка, учителя — монстры. На мой взгляд, это неправильно. Школа — это просто место, где есть люди, такие же как на почте и в магазине. Есть заинтересованные, а есть безразличные, тактичные и грубые, умные и не очень, ну и так далее. Поэтому со школой мы пытаемся выстраивать отношения так, чтобы это было интересно обеим сторонам, чтобы мы могли какие-то точки пересечения находить. Тем более, есть возможность школе помочь, но не в материальном смысле, а скорее в содержательном.

Татьяна: Педагог в том классе, к которому Миша прикреплен («Школа будущего» в пос. Большое Исаково — прим. «Нового Калининграда. Ru»), очень корректно, вежливо и спокойно с ним общается. Когда он пишет аттестацию, естественно, у него, как у любого живого человека, что-то получается, а что-то — нет. Она никогда не делает замечаний ему, а все недоработки всегда обсуждает с нами.

— Многие вам сказали бы, что ваш ребенок будет выкинут из социальной среды. Что он не пройдет необходимую школу жизни и у него не будет навыков для выживания в коллективе.

Татьяна: Я думаю, это не исключено. Если ребенка просто забрать из школы, не заниматься им, приводить только раз в четверть на аттестацию, такое может произойти.

Павел: Почему возникает этот вопрос? Все мы дети советского времени. Тогда, действительно, дорожка была одна: ясли, сад, школа, в школе обязательно — пионерская организация, потом Комсомол, после Комсомола — самая достойная партия, институт, аспирантура или номенклатура, и так далее. И если ты не заканчивал какую-то ступень, например, школу, ты вылетал из социальной системы.

Татьяна: И если ты, например, не становился, пионером…

Павел: Да, действительно, если всех приняли, а троих-четверых не приняли — это позор. Важен-то какой момент — сейчас дорожек больше. Для того чтобы социализироваться, не обязательно пройти по дороге: ясли, детский садик, школа, вуз. Если родители занимаются бизнесом, например, то как произойдет социализация ребенка уже понятно: ребенок рассматривается, как наследник семейного дела. И там уже не столь важно какую он школу закончил, и закончил ли он ее вообще. Если ребенок одарен в спорте, какая школа? С определенного момента он просто минует эту систему и идет по спортивной линии. И он гарантированно поступит в институт, потому что институту нужна команда, которая приносит кубки, медали, грамоты, славу. Траекторий стало много. А переживания наши, страхи — они базируются в опыте советской жизни. В том, что нам говорили наши родители: «Не закончишь школу — с волчьим билетом выйдешь». Но я согласен с Таней, если ребенка забрать из школы и посадить дома одного — ничего хорошего с ним не будет.

Татьяна: Я, в силу своей профессии, видела детей, которых забрали на домашнее обучение по медицинским причинам и которые получили вторичную инвалидизацию за счет того, что были дома одни. Они никуда не ходили, ни с кем не играли, ничем не занимались. Приходили в школу изредка что-то сдавать. Это действительно страшное зрелище. И нельзя упускать из виду, что так бывает.

— В таком случае возникает вопрос: вот забрали мы ребенка из школы — и что делать с ним дальше, как обеспечить ему необходимое общение?

Павел: Тут не подходят кружки или секции. Потому что в них ребенок получает предметные знания-навыки.

Татьяна: Пришел, отзанимался и ушел, свободного общения там почти нет.

Павел: Например, если это шахматный кружок (кружок, а не клуб, подчеркиваю!), то ребенка там просто учат играть в шахматы.

— Какая разница — кружок или клуб?

Павел: Разница принципиальная. Кружок от клуба отличается тем, что у клуба есть еще жизнь, кроме занятий. Даже не так: не жизнь, кроме занятий, а занятия, кроме жизни. Что такое клубная жизнь? Это чаепития, походы, праздники, игры. Реальная живая ткань. А еще мы в шахматы играем. Вот тогда это становится шахматным клубом. В такой клуб, кстати, Миша ходит. Именно такие клубы нужно искать. Или создавать.

Татьяна: Тут дело даже не в форме образования. А в том, что если родители озаботились поиском позитивной социализации, они ее находят. Например, из тех семей, которые вместе с нами создали семейный клуб «Искатели» (а это больше 20 детей), только трое не ходят в школу. То есть остальные идут привычным путем, при этом семьи готовы дополнительно вкладываться в своих детей и делают это.

— Что такое клуб «Искатели»?

Павел: «Искатели» — это объединение, нескольких семей, которые организуют вместе разные образовательные события. Такие, в которых дети вместе со взрослыми участвуют. И вот это «вместе» для меня, например, очень важно. Т. е. когда мы семьями выезжаем куда то, получается такой особый формат — семейный выезд. Что это такое? Ну вот что такое выезд педагога с детьми — вроде понятно. Родители отдыхают дома от ребенка, дети отдыхают от родителей, педагог работает. Что такое взрослый выезд — это, в общем, тоже понятно. А вот что такое семейный выезд? Начнем с того, что у нас сухой закон, поэтому взрослая тема отпадает по определению. И, соответственно, возникает вопрос, а что делать-то?

Татьяна: Каждый родитель, участвующий в клубе, проводит какие-то занятия. Показывает детям то, чем он увлечен, что ему нравится. На прошлом выезде например с гончарным кругом работали. Папы с детьми смотрели как устроен компьютер «изнутри», дети брали в руки отвертки и разбирали винчестеры, смотрели «что у слоника в животике» . Алексей Голубицкий, директор школы, к который мы прикреплены, проводил занятия по геологии. Рассказывал про ледник, про историю нашего региона — про то, что тут было миллионы лет назад. Дети бегали по берегу, искали окаменелости, потом узнавали что нашли, разглядывали наш морской песок под микроскопом. У нас есть театральные занятия, так вот дети, которые этим занимаются, выступали. Ну и конечно играли на природе много и общались. Ну вот это и есть, на мой взгляд «позитивная социализация». И что примечательно, среди нас педагогов не так много.

— Если речь зашла о педагогах. Когда дело касается образования вне школы, помимо проблемы социализации (того, что ребенок не впишется в социум) все боятся, что родители дома не смогут с ребенком освоить школьную программу. И ладно пока он маленький — начальная школа, а потом же начнется физика и химия. Это сложные предметы. И что делать, если мы не педагоги?

Татьяна: Мы пришли к тому, что образование — это значительно больше, чем школьная программа. И мы дома уроков не проводим. Совсем. Более того, я уверена, что не смогу провести урок, я этого не умею, меня этому не учили. Но к счастью этого и не нужно.

Павел: А я умею. Но дома этого сделать невозможно. В школе же очень просто — они сидят за партами, они обязаны. У них нет выбора, они не могут встать и уйти. Вот если ребенок встанет во время урока и скажет — что-то мне скучно стало, я пойду пожалуй, это будет расценено как хамство, А дома иная ситуация. Ребенок говорит: что-то я устал, что-то мне скучно стало. И перед родителями выбор: что делать? И самое плохое, что можно тут сделать — это воспроизвести школу дома. Причем воспроизвести самые худшие стороны школы. Стороны, связанные с принуждением. Зачем?

— Тем не менее, программу освоить нужно.

Татьяна: Ее можно освоить по-другому, не в форме «урока». Для образования важнее то, что мы делаем с «Искателями»: поездки, походы в музеи, просто общение. Про историю, про географию, про окружающий мир. И остается маленький кусочек, который связан с тем, что нужно просто наработать навыки.

— Насколько важен контроль со стороны при наработке навыков?

Татьяна: : В конечном счете нужно научить ребенка самоконтролю. В прошлом году мы выделили под эти цели письмо: ребенок в специально оговоренное время сидит, пишет, и с одной стороны он писать учится, а с другой — тренирует свою усидчивость, то есть учится тому, что есть учебные задачи и их надо решать. И если мы начинали с того, что стоило на 5 минут отойти, и Миша непременно начинал играть, за год он можно сказать «научился учиться». И фактически контроль тут минимален: дать задание, определить время (скажем сделать до обеда) и потом принять выполнение. И, как правило, ребенок сам выполняет задания, подходит потом, задает вопросы про то, что стало непонятно.

Павел: Первое, что тут что можно добавить. Если мы откроем Федеральный государственный образовательный стандарт для начальной школы, мы увидим, что ключевая его цель в том, чтобы к концу "началки" ребенок был способен учиться самостоятельно, т. е. сформировать позицию учащегося. Давайте это и будем делать! Мысль в том, что сначала полный контроль, потом частичный, и на самоконтроль потихоньку. Как в любом процессе. Следующий момент — для тех, кто сомневается, как он сможет ребенку физику объяснить. Есть очень показательный пример — школа Щетинина, который убедительно показал, что дети могут без учителя учить друг-друга предметам. Тут дело, однако не в том, чтобы воспроизвести школу Щетинина, а в том, что не нужно недооценивать возможности ребенка самостоятельно осваивать содержание. Если ребенка не бить по рукам, если он просто не знает, что нужно бояться нового, ему осваивать предметы школьные будет проще. Плюс к этому: зайдем в интернет на проект http://interneturok.ru и обнаружим, что практически все уроки школьной программы в видеоформате выложены в сети. Причем в исполнении наиболее квалифицированных педагогов Москвы и Санкт-Петербурга. И это не единственный проект такой, есть и другие.

Татьяна: Я вчера сама лично сидела и смотрела про сложные случаи переноса. Я не понимаю эту тему. Она есть во втором классе. Мне очень понравился видеоурок. Не факт, что учитель в обычной школе расскажет лучше. Создатели проекта выбрали лучших педагогов — победителей разных конкурсов, там интересная графика, понятные примеры.

Павел: То есть учимся сами, используем интернет. Недостаточно — используем дополнительную литературу. Тут вопрос в том, насколько правильно мы поняли тему. И это уже вопрос аттестации. Для того она и нужна — проверить туда мы идем или нет.

Татьяна: И еще важно. Мы говорим — вот начнется история, физика, география и будут трудности. Если у ребенка начнется история, физика или география в 6–7 классе, скорей всего ему действительно будет сложно. Потому что это все должно было начаться в год! Почему оно не началось в год? У ребенка же совершенно естественный интерес возникает: почему что-то плавает, а что-то тонет. Что такое трение. Или что такое, Куликовская битва. Вопросы возникают, как только ребенок начинает говорить. Если родители как-то откликаются, что-то читают для детей в книжках, водят их в музеи и так далее — знания копятся. А если ребенок вообще ничего не знал про физические явления и тут сел их изучать в 7 классе, возникнут затруднения. Потому что нет своего опыта, не нажит он. Но если по истории я ему читаю какие-то кусочки лет с пяти, и папа читает, то меня не пугает, что история будет для него представлять какую-то сложность. По сути, как малышу мы начали объяснять: вот собачка, вот кошечка — так наш рот не должен закрываться и дальше.

Павел: Сидим в кафе, рисуем на салфетке, как происходило Ледовое побоище. Где какая армия стояла. Если вопрос возник.

Татьяна: И, главное, если это от папы и в такой игровой обстановке, ребенок эти вещи очень хорошо запоминает.

Павел: В конце концов, ну если совсем никак не получается без помощи профессионала, никто не отменял репетиторов, ну и со школьным учителем, мы вопросы обсуждаем, сверяемся. Что они уже изучили, что нужно будет сдавать, некоторые моменты она нам подсказала как учитель начальных классов, например как правильно текст списывать, чтобы меньше было ошибок. Попробовали, работает. Почему не использовать?

— Что скажете в заключение?

Татьяна: Для нас ключевая тема — не форма образования. Важно, кто отвечает за образование и развитие детей. Или родитель передал эту функцию школе, или оставил ее себе, считая себя ответственным за все, что происходит с ребенком. Я не исключаю, что наша жизнь может поменяться таким образом, что мы будем вынуждены отвести Мишу в школу. Или он сам туда запросится. Как повернется. Но ни при каких обстоятельствах я не намерена за своего ребенка передавать ответственность кому-то другому. И рассчитывать на то, что кто-то другой его вырастит, воспитает, образует.

Павел: Вообще, семейное образование в России — явление не особенно распространенное. 4–5 тысяч человек на уровне всей страны, из них половина в Москве. 5 тысяч человек из нескольких миллионов школьников. А, например тех, кто бросил школу и по каким-то причинам не социализируется — порядка 40 тысяч. Социологи называют их «уличные дети». Население небольшого города — 40 тысяч уличных детей. На фоне этой статистики семейное образование — даже не социальное явление, это скорее личный выбор. Здесь, действительно, важно не то пошел ты на это семейное образование или нет, а то готов ли ты как родитель вкладываться в ребенка, в семью свою, во взаимоотношения, в свое образование. Потому что когда ребенок у тебя появляется — это отличный способ продолжить свое образование. Что, если ты школу закончил, жизнь закончилась, образование закончилось? Вот оно продолжается, ребенок родился, обучайся дальше.

Текст — Анна КУНЕРТ, фото — из архива «Нового Калининграда. Ru», Ольга Отвалко