спецрепортаж «нового калининграда»
Ласты для коров
Как живут затопленные с лета и до самого конца весны посёлки Славского района, где фермеры ждут и не могут дождаться помощи мелиораторов Лукашенко, почему так происходит и отчего бобры тут вовсе ни при чём.
«Настало время комплексно заняться этой проблемой», — заявил в середине ноября губернатор Калининградской области Антон Алиханов, говоря о системе мелиорации региона. Эту тему он обсуждал на встрече с главой Белоруссии Александром Лукашенко. И Лукашенко пообещал помочь области и её молодому главе справиться с постоянными подтоплениями.
В первую очередь речь идёт о Славском районе. На его территории расположено около 80% польдерных земель. И за местных жителей можно было только порадоваться — наконец-то жизнь наладится и в этих болотистых и забытых властью краях. Есть одно только маленькое «но» — вода в вечно затопленном районе уже плещется через край. Как и терпение местных жителей. «Новый Калининград» отправился в плавание по славским полям.
«Власти? Помогают, как нет. Налоги сдирают. А больше ничем. Могут еще кредит дать под 20 процентов»
В поле за крайним домом поселка Прохладное уныло месят копытами бурую жижу коровы — делают вид, что пасутся. Некоторых засосало едва не по вымя, животные попеременно вскидывают к небу морды и с претензией мычат в пространство. Органичнее всего на славских ландшафтах смотрелись бы не коровы, а цапленогие слоны с картины Сальвадора Дали.

«Вы осторожнее, ноги хоть и длинные, а потом придется канат кидать и за шею вас вытягивать. А вы, девушка, можете еще дальше пройти — там поле ровное, красивое, видите? Вас там вместе с сапогами вашими засосет», — потешается над журналистами «Нового Калининграда» хозяин водоплавающих бурёнок Владимир. В его личном подсобном хозяйстве чуть больше десятка коров, но в поле он выпускает не всех и ненадолго — чтобы «рядышком побегали и сразу назад». «Вот, ласты им думаю купить», — веселится фермер.

Небольшое хозяйство Владимир держит на пару с сыном, а молоко сдает одному из крупных местных переработчиков. Свою мини-ферму он построил сам, купил животных и технику, у государства денег не просил. «Власти? Помогают, как нет. Налоги сдирают. А больше ничем. Могут еще кредит дать под 20 процентов», — описывает свои взаимоотношения с госорганами фермер. Но мелиорация, пожалуй, единственное, с чем самостоятельно не сдюжит ни один крепкий хозяин.
Весть о решимости молодого губернатора взять и комплексно заняться проблемой мелиорации Владимир встречает с изрядным скепсисом. И планы на будущее строит только шутливые: «Если так дело пойдет — будем рис выращивать. Или клюкву. Карасей разводить. Утки зато какие летают жирные! Как у Высоцкого: „Мы взлетали как утки с раскисших полей". Болото настоящее».

Вода с поля фермера Владимира не уходит не потому что некуда — в нескольких километрах от его участка работают две новые насосные станции. Но находящиеся в федеральной собственности каналы, которые ведут к одной из них, в последний раз комплексно чистили примерно в начале 80-х годов прошлого века. Так что добраться до станции вода просто не может.

До зимы ситуация не исправится — чистить каналы при «большой воде» нет смысла, даже если бы с неба вдруг свалились на славские поля несколько миллиардов рублей. «А сейчас канал замерзнет, поле замерзнет. Что буду делать? Возьму трактор, прицеплю к нему санки, посажу внуков и буду катать», — разводит руками фермер.
Центр культурной жизни Прохладного — библиотека и почта. Они занимают два крохотных помещения в некогда красивом немецком здании. Когда-то здесь располагалась поселковая администрация. Но финальный виток муниципальной реформы благополучно уничтожил местное самоуправление вместе со зданием. Второй и мансардный его этажи выглядят так, будто их позавчера накрыла ковровая бомбардировка. У входа в почтовое отделение собрался женсовет, который охотно посвящает журналистов в особенности местной экономики.
«А мы только на этом хозяйстве и живем. Для нас это крах. Очень-очень серьезно все».
Работы нет в радиусе нескольких десятков километров, и кормит только подсобное хозяйство, рассказывают поселковые. Многие держат небольшое стадо, а молоко сдают переработчикам. «Все за счет этого живут. Работы-то нету. Кто пять коров держит, кто шесть. Мы вот себе взяли в аренду землю в поселке Раздольном. Потому что мы без земли остались — и куда этот скот гонять? Мы оформили аренду на несколько семей и туда гоняем», — говорит женщина, представившаяся Натальей. У нее 4 «головы», и в год она платит за аренду пастбища около 3 тыс рублей, что считает «подъемными» расходами. В Раздольном поля тоже подтапливает, хоть и не так критично, как в Прохладном, — там достаточно было самим немного почистить каналы.

По мнению Натальи, нынешний год выдался особенно тяжелым, так высоко и так надолго вода на ее памяти еще не поднималась. Для жителей поселка мелиорация — вопрос не комфорта, а выживания, объясняет женщина. «Уже „край" наступил. Тем более еще погодные условия… Было сыро, но не до такой степени. А мы только на этом хозяйстве и живем. Для нас это крах. Очень-очень серьезно все», — описывает Наталья настроения жителей Прохладного.

На одной из окраин поселка «большая вода» забралась в дома и затопила дворы, пришлось срочно чистить канавы, которые тянутся вдоль дороги, поэтому депрессивный облик Прохладного органично дополняют еще и груды земли с обломками старых труб вперемешку.

Благую весть о том, что время заниматься мелиорацией в регионе наконец-то пришло, местные встречают одинаково — усмехаются и закатывают глаза. Сказать тут и правда нечего: учитывая, что на славских сельхозугодиях уже начал тонуть крупный рогатый скот, самое время было приступать к решению проблемы лет этак с десяток назад.
Left
Right
«Приехали мерить со шпагатиной — а что-то глубина на два метра разнится. В итоге они трубу спроектировали выбросную — она должна вниз идти, а она, получилось, вверх идет».
Земли в Славском районе польдерные — то есть искусственно осушенные, расположенные в основном ниже уровня моря. От залива они защищены дамбами, а жизнь их поддерживается системой насосных станций и каналов, которые должны отводить воду. И ключевое слово тут — должны. При немцах система работала как часы, при советской власти — худо-бедно, а в стране победившей демократии загнулась окончательно, что и иллюстрируют сейчас славские поля.

Потомственный мелиоратор Дмитрий (именно так представился мужчина, которого мы случайно встретили в Прохладном) рассказывает — система мелиорации при немцах выглядела совершенно иначе. Каналы не «заглубляли», как во времена СССР, а станции были колесными, на насосы их заменили позднее.

«При немцах на станциях стояли деревянные большие колеса с дубовыми лопастями, ремень длинный плоский крутил это колесо. Они не качали воду, как мы делаем, они создавали ей течение, ускоряли. И таких глубоких каналов у них не было, как у нас сейчас. Просто была большая сеть каналов, они все были чистыми и все были выкопаны по уровню, под определенным углом, так что вода сама уходила», — рассказывает Дмитрий.
Сохранить тонко настроенную немцами сеть у советских аграриев не получилось. Но расположенные на совхозных и колхозных землях каналы они все же чистили исправно, рассказывает Дмитрий. Для планирования этой работы в Калининграде был даже открыт филиал института Росгипроводхоз, который после развала страны накрылся железной крышкой. Проектные работы сейчас делать просто некому, поясняет мелиоратор.

«Вот как мы делали 29-ю насосную станцию? Подрядчик московский старые чертежи нашел, которые еще от „Райводхоза" остались. „Насосная станция 29" написано на них — ну и ладно. Проект сделали. Я хоть и писал-писал, что не так все, но никто ничего даже проверять не стал на местном уровне. Приехали мерить со шпагатиной — а что-то глубина на два метра разнится. В итоге они трубу спроектировали выбросную — она должна вниз идти, а она, получилось, вверх идет. Вот тебе и два метра разницы. Нормальный такой проект», — вспоминает мужчина.

Дмитрий рассказывает, что отработал на благо славской мелиорации почти 20 лет, а потом ушел. Почему — не говорит. Зато охотно соглашается провести для нас экскурсию по расположенным вблизи поселка насосным станциям и дамбе.
Left
Right
«Сеть должна быть вся чистая, а они выхватывают ее местами. Магистральный большой почистили, а мелкую сеть — нет. Или наоборот, магистральные не работают. Хозяин должен чистить, а хозяина нет».
Чистить каналы тоже некому, продолжает свой рассказ мелиоратор. «„Мелиоводхоз" — чисто эксплуатирующая организация. У них нет ни техники, ничего. И зарплаты в пределах 7 тысяч. Поэтому приходит непонятный человек, выигрывает тендер, нанимает экскаваторщика, который где-то на стройке в Калининграде работает. Его сюда „забрасывают" и он типа начинает что-то чистить. И сам не понимает, чего чистит. „А где это тут ваши арыки?" — спрашивает (арык — оросительный канал в Средней Азии — прим. „Нового Калининграда"). Помахал ковшом, помахал и уехал», — посвящает журналистов в славские сельхозреалии мелиоратор в отставке.

Иллюстрируют его слова земляные горки, которые свалены только с одной стороны моста, который мы проезжаем. С другой стороны никаких горок нет. Дмитрий объясняет, что канал по правую и по левую руку от моста чистили два разных экскаваторщика — один «настоящий», знакомый с мелиорацией, действительно поднял со дна всю грязь (она и возвышается на берегу канала), а второй просто «ковшом поводил» — потому у него берег остался чистым.

Редкие мелиоративные потуги славских фермеров сводит на нет бесхозность местных земель. Если ближе к поселку земли оформлены, их арендуют местные жители под пастбища и сенокос, то чуть дальше начинаются бывшие земли совхозов. Кому принадлежат эти польдерные просторы — непонятно. «Вот здесь вот фермеры чистили, это их земля. У них есть свои экскаваторы, они старались для себя. Сеть должна быть вся чистая, а они выхватывают ее местами. Магистральный большой почистили, а мелкую сеть — нет. Или наоборот, магистральные не работают. Хозяин должен чистить, а хозяина нет», — объясняет Дмитрий.
По данным регионального минсельхоза, 85% мелиоративных каналов в Калининградской области — бесхозные. Таких «ничейных» каналов — 10,8 тыс километров. Это примерное расстояние от Калининграда до Владивостока.
Насосные станции — кажется, единственное, что в системе местной мелиорации все-таки работает, хоть и с долей условности. Станций в окрестностях Прохладного две — одна с четырьмя насосами, вторая — с двумя.

Их не так давно реконструировали, по белорусским проектам. Без суровостей, конечно, не обходится и тут — новые станции не могут работать в полную мощность из-за особенностей системы защиты от крупного мусора. Дело в том, что в нечищенных каналах живет телорез (или «ёжики») — больше водные растения, которые поднимаются на поверхность во время цветения и устремляются к решеткам станций. «Ёжиков» согласно технологиям 21-го века приходится счищать с решеток вручную — загнутыми вилами. Даже сейчас решетки облеплены телорезом, хотя до поры цветения еще очень-очень далеко.

«Сейчас трава утонула, мало ее идет пока. Она поплывет в пределах 9 мая. У нее „Парад победы" будет, у травы у этой. Поднимется на поверхность и поплывет к насосной станции», — рассказывает Дмитрий, у которого на этой насосной станции работает брат. Сейчас на главной станции воду перекачивает только один насос из четырех. Но даже если бы не забивающая решетки трава, больше одного насоса включать сейчас не имеет смысла — как и говорил Владимир, до насосной станции вода просто не доходит, потому что забиты магистральные каналы. «Вот тут у самой станции он почищен и пустой стоит, воды нет, ее братишка до нуля сбросил», — показывает Дмитрий. Воды у станции и правда совсем немного.

У края дамбы неподалеку от станции стоит старое здание небольшой фермы, у ворот — грузовичок с грозной надписью «ЕРЕВОЗКИ». Первую букву видимо смыло. «Это когда-то был дом дамбёра. Два дамбёра жили, они окашивали дамбы, выпиливали кусты до канала, содержали дамбу, подсыпали ямки. Мой дедушка приехал сюда и был тоже дамбёром», — рассказывает Дмитрий.

Он говорит, что почистить каналы с «обитаемой» стороны дамбы — еще половина дела. Станция перекачивает воду через дамбу в пойму, а затем она уходит в залив. Вернее, должна уходить, потому что ведущие в залив каналы никто тоже не чистил несколько десятков лет. Сейчас эти канавки едва угадываются.
«Ничего не изменится. Глобальная мелиорация сейчас идет по области? Это не мелиорация идет. Она просто для того, чтобы деньги забрать, больше ничего».
«Когда сюда приехали наши дедушки, они садились на лодочку и свободно могли отсюда через Причалы в Куршский залив по этим каналам выйти. Это были реки. В них заходила на нерест с залива рыба, были лещи, караси, щуки. А сейчас уже лет 30 этого нет. В болоте никто не живет. А тетушка моя рассказывала, что когда тут немцы были, они на коньках до Славска зимой бегали по этим речкам. А сейчас речки в залив, считайте, нет. Она тоже забита, заросла. А значит и сброса тоже нет. Сейчас насосы в пойму накачивают воду, а дальше уйдет она или нет — Бог её знает, скорее всего, просочится в обратную сторону», — поясняет внук дамбёра.

Вместо того, чтобы чистить, вкладывать, планировать и откачивать — то есть заниматься собственно мелиорацией, поколения региональных властей винят во всех бедах несчастных бобров, сетует Дмитрий. И отмечает — в очищенных каналах они селиться бы не стали — там им просто нечего есть. «А так ему тут есть чего пожрать, он норку себе выкопал на зиму и остался здесь жить. А то бобров все хают, а хаять не бобров надо», — вздыхает он.

Действительно, вслед за предшественниками священную войну бобрам не так давно объявил и нынешний губернатор Антон Алиханов. Он заявил, что отстреливать маленьких строителей плотин нужно круглогодично и без всяких там лицензий. Хотя ранее специалисты уже недвусмысленно намекали, что дело тут совсем не в несчастных животных. К большому бобриному счастью, дела с массовым отстрелом обстоят точно так же, как и со всеми другими мелиоративными начинаниями региональных властей. То есть никак. И пока верить очередным обещаниям очередного губернатора исправить ситуацию особых оснований нет.

«Ничего не изменится. Глобальная мелиорация сейчас идет по области? Это не мелиорация идет. Она просто для того, чтобы деньги забрать, больше ничего. Вот буквально по осени каналы полные, а они центральный магистральный канал там чистили. Но чисто чтобы людям глаза закрыть, денег заработать. Это бизнес», — резюмирует потомственный мелиоратор, пока мы возвращаемся в Прохладное.
Вдоль дорог — водный простор. По дорогам, устав от топкой трясины на полях, навстречу машинам и почему-то почти строго по разделительной полосе вереницей бредут куда-то промокшие и грязные коровы. До зимы остаётся две недели.

© 2017, «Новый Калининград».
Текст — Алла Сумарокова.
Фото, вёрстка — Алексей Милованов.
Корректура — Оксана Шевченко.
-->