Возвращение призрака: глубоководный порт снова получил инвестора-анонима и новый адрес

Этот порт является одним из мега-проектов, появившихся давно, но раскрутившихся благодаря предыдущему губернатору Георгию Боосу. В феврале 2009 года, когда Георгий Валентинович сидел на Дмитрия Донского непоколебимо, начальник департамента по развитию транспортной сети министерства инфраструктуры Калининградской области Владимир Гренц сказал, что снова обсуждается возможность строительства глубоководного порта с глубиной гавани в 15 метров в Калининградской области. Необходимость его объяснялась тем, что «порты Европы перегружены» и поэтому на Калининградский глубоководный порт должен найтись спрос. «Рабочая группа из Санкт-Петербурга прорабатывает этот вопрос с технической и с финансовой точек зрения», — отметил тогда Гренц.

Тогда же выяснилось, что появиться это чудо может в трех местах: в Балтийске, где не было инфраструктуры, у Бальги, что потребовало бы сложных инженерных работ, и в Приморской бухте в районе Светлого — самом удобном, на взгляд тех времен, месте.

Потом подтверждалась необходимость такого порта в регионе, определялось точное местоположение — у Бальги, выделялись перенаправлялись средства. А в феврале 2011 года министр транспорта РФ Игорь Левитин сказал четко: условием для осуществления федерального финансирования проекта строительства глубоководного морского порта в Калининградской области является наличие частных инвесторов. Федеральный бюджет готов финансировать лишь строительство самого терминального комплекса, подчеркнул он и сообщил, что практика строительства глубоководных портов в других городах России предполагает 2–3 рубля частных инвестиций на каждый рубль федерального финансирования. Помощи в решении этого вопроса собирался искать у Александра Лукашенко нынешний губернатор — Николай Цуканов. Хотя и при Боосе говорилось, что инвесторы есть, а скажут о них попозже.

Сегодня же, как сообщил нынешний замминистра развития инфраструктуры, речь в основном идет о Янтарном и немного о Пионерском, хотя, по его словам, обязательный «инвестор еще не определился с площадкой». Также инвестор не определился с объемами средств, которые он готов потратить на проект, да и со сроками своего явления публике. От государства ожидаются вложения в размере 36 с лишним миллиардов рублей, «а сколько инвестор готов вложить, мне запрещено говорить», пояснил Клюнеев, признав, что это российская компания.

Не совсем ясно, каким образом частный инвестор планирует вернуть свои вложения. По крайней мере, Алексей Клюнеев не смог сказать, откуда и в каком количестве пойдут грузы. И здесь у нас примерно такая же картина. Расчет опять же идет на то, что государство активно посодействует в решении этого вопроса, как это было сделано в отношении порта Усть-Луга. «Мы не претендуем на грузы других государств — это наш главный постулат, с моей точки зрения, — сказал Клюнеев. — Мы говорим о наших российских экспортно-импортных грузах». Он напомнил, что государство по Конституции должно в первую очередь обеспечивать внутринациональные интересы, а потом уже международные. «Мы рассчитываем именно на эти критерии подхода. И поэтому мы видим, что грузы должны быть, просто обязаны, — настаивает замминистра. — Усть-Луга еще в советские времена была просчитана, что там экономики нет. Пришла эта политическая власть и экономика появилась. А почему она здесь отсутствует?»

Вопрос о том, что будет, если государство или «эта политическая власть» проигнорируют этот посыл, отказавшись компенсировать неудобства проезда через Литву и Белоруссию, заставил замминистра озвучить поистине революционную мысль. «Так решите, Калининградская область — составная часть Российского государства или некое зарубежное государство? — предложил Алексей Клюнеев. — И мы тогда, как жители этого государства, по отношению к государству можем говорить, какие вопросы у нас есть, и что нужно их вместе решать. Или вообще тогда решите вопрос о выводе, раз мы не нужны, как чемодан без ручки».

Но при этом крупный бизнес готов открывать у нас свои предприятия, если появится порт. «Приходят достаточно много крупного бизнеса, который говорит, что как только этот вопрос сдвинется с мертвой точки от этих разглагольствований, то мы однозначно видим размещение производства здесь, — пояснил Клюнеев. — Так как есть довольно много позитивных моментов: рабочая сила, местоположение, близость европейского рынка, выход на Америку». Ну и Усть-Луга нам проигрывает, так как она замерзает, а мы — нет. И поэтому всем будет удобно разгружаться у нас, а не в Европе или под Питером, так как иностранные контейнеровозы не имею нужного ледового класса, поэтому Усть-Луга зимой им не по зубам. А у нас все будет дешевле и удобнее, так как не нужно тратиться на расчистку каналов ото льда, да и нагонные ветра не нагонят столько воды, чтобы затопить причалы, как это бывает у северян.

Одной из составляющий глубоководного порта будет круизный терминал для яхт и туристических лайнеров. С ним дела обстоят еще более загадочно, чем с портом. Единственное, в чем уверены власти — он должен заработать к ЧМ-2018, чтобы принимать корабли с болельщиками по принципу «два в одном»: транспорт и гостиница. И еще желательно, чтобы к нему могли пришвартоваться суда максимальных размеров. «В противном случае проект не будет востребован, — пояснил Клюнеев. — Мы и сейчас принимаем круизные суда, но с таким трудом! 600 человек — уже проблема!» Поэтому, кроме физического воплощения, терминал должен иметь и особые процедуры оформления для иностранцев.

Правда, как сказал замминистра, «с точки зрения бизнеса это призрачный проект, очень небольшой к нему интерес, поэтому мы надеемся найти понимание на федеральном уровне».

Где терминал будет располагаться, тоже неизвестно. Возможно, там, где раньше планировалась марина — в Пионерском, а, может быть, станет частью глубоководного порта. Потребуется на него 4,5–5 миллиардов рублей.

Эти две длиннющие морских истории уже почти превратились в сказку про белого бычка. Они уже пошли как минимум на третий круг, обрастая разговорами и мифами, но так и не получив толкового обоснования. Ну, если не считать за таковое убеждение, что без государственного участия ничего не выйдет. А на фоне 2016-года, отделения Литвы от наших энергосетей, требований с самого верха прекратить разбазаривание федеральной казны считать такое убеждение обоснованным — очень смело.