В параллельной вселенной: что происходит на дискотеках «для тех, кому за»

«Всё отдала и ни о чём не жалею; всё отдала и ничего не осталось», — громко под аккомпанемент музыки в стиле «лоходэнс» поёт женский голос, словно предупреждая о том, что именно нас сегодня ожидает в кафе «Избушка» на Южном вокзале. «Своего алкоголя у вас нет, ребят?» — спрашивает охранник на входе, уже явно сам нетрезвый и удивлённый нам — лиц до тридцати он здесь, похоже, не видел давно. Выглядим мы действительно по здешним меркам необычно: лично меня не спасают даже тренировочные штаны с обвисшими коленками и майка с названием одного из самых народных сериалов последних пяти лет — всё равно не похожи на завсегдатаев таких заведений.

Внутри «Избушки» — «грибки», танцпол, несколько отсеков общепита и биток: столько народу одновременно ночные заведения в центре города давно уже у себя не видели. Пытаюсь сфотографировать прейскурант и мгновенно вызываю гнев продавщицы. «А ну хватит, какого хрена ты делаешь?» — самые приличные слова из тех, что говорит разъярённая дама, на крики которой тотчас прибегает охранник и заставляет показать фотографии. К счастью, ни одной сделано не было, и, не найдя ничего крамольного, секьюрити вынужден вернуть устройство. Из того, что запоминается, — водка продаётся здесь только бутылками. Как подтверждение — ни одного трезвого лица поблизости.

Берём по пиву и садимся за стол в самую гущу событий — рядом с танцполом — и наблюдаем за тем, как сорок изрядно напившихся людей буквально сходят с ума под песню со словами «Вся родня выбирала, кто тебе будет пара». Это хит Мурата Тхагалегова «Калым» — подсказывает всезнающий «Shazam». Как всё это сфотографировать — по-прежнему непонятно: охранники с продавщицей то и дело сверлят нас глазами, а очередная попытка сделать фото снова оказывается неудачной и заканчивается тем, что телефон отбирают и смотрят. Правда, опять отдают. Женщинам из числа танцующих тоже не нравятся устройства в наших руках, да и мы сами, похоже, тоже.

Но не всем — самые разгорячённые дамы полноватого телосложения тащат нас танцевать под «Розу чайную» дуэта Киркорова и Распутиной. «Давайте-давайте! Что за мужики не танцующие пошли, а ну быстро пошли!» — кричат они, то и дело сопровождая свои монологи нецензурной бранью, и не оставляют нам выбора — приходится начать пляски. Иначе — точно раскусят нас. Одного танца, впрочем, женщинам мало: они требуют второй, третий и четвёртый, а в перерывах бегают «догоняться» водкой.

Напряжение не спадает: трезвее никто не становится, а взгляды в нашу сторону всё более и более злобные, публика никак не придумает ни одного объяснения тому, что же мы тут делаем. Не вся музыка сегодня, к слову, играет исключительно с «винампа»: некоторые номера исполняются вокалисткой, которая буквально боится смотреть на танцпол и глядит только в свой ноутбук. Помогает девушке немолодой диджей. То есть совсем не молодой.

Кульминация вечера — окончательно утратившие связь с реальностью женщины, залезающие по очереди на дерево и фотографирующие друг друга на «мыльницу». Одна залезает, падает вниз, поправляет задранную юбку, потом другая залезает — и так по кругу. У женщин, скорее всего, девичник — для одной из них с объявлением «для милой невесты» ставят Елену Ваенгу.

Час в «Избушке» длится вечность. Обстановка в какой-то момент становится настолько напряжённой, что мы пытаемся перестраховаться и скинуть немногочисленные фотографии в интернет, а с телефона их удалить на случай, если охрана на выходе устроит контрольный просмотр устройств. Момент осознания, что надо срочно уходить, наступает у всех одновременно — сложно объяснить, почему, но ясно одно: не уйдём сейчас — вообще можем не уйти. «Ты хоть понимаешь, что я сейчас тебе разобью башку в хлам, и мне плевать, уволят меня потом или нет!» — кричит охранник на входе одному из посетителей. Похоже, мы всё правильно сделали.

03. Юта «Любимый мой»

02. Елена Ваенга «Курю»

01. Мурат Тхагалегов «Калым»

О существовании этого заведения знаешь только из криминальных хроник: мол, однажды бывший рецидивист угрожал здесь кассиру пистолетом, а потом был задержан «по горячим следам». И от друзей: однажды моей коллеге в черняховской «Избушке» какие-то подвыпившие женщины чуть не повыдирали волосы, заподозрив в том, что она хочет увести у них мужчину. Парикмахер моей мамы обрела в «Избушке» личное счастье. И еще, когда стоишь на автовокзале вечером, то слышно, как народ танцует под «Ах, мой милый, милый, милый Августин». В общем, заманчивое место. И танцы там начинаются каждый вечер ровно в шесть.

Вход в «Избушку» на Южном вокзале — бесплатный, на входе несколько охранников, они же и фейсконтроль: пускают, кажется, всех, но проверяют содержимое сумок, чтобы «ничего своего с собой не было». Под «своим» понимается алкоголь. Тем, у кого есть, предлагают оставить сумку в одном из шкафчиков, рядом с входом — целая стена, состоящая сплошь из этих сейф-ячеек, как в любом супермаркете. Мы сперва думаем оставить в одной из ячеек мой рюкзак, потому что таскать его с собой довольно утомительно, но потом понимаем, что можем запросто потерять ключ, забыть номер ящика. И вообще, может произойти что угодно. Народу в «Избушке» — не протолкнуться.

В буфете продают пиво светлое, водку (400 рублей бутылка), вино красное (300 рублей бутылка), чай-кофе. Есть еще разные закуски. Правда, у прилавка с куриными крыльями, самсой и мисочками с салатом «Оливье» почему-то отчетливо пахнет мужскими носками, поэтому мы решаем обойтись на первый раз без закусок. В почете у гостей «Избушки» как раз куриные крылья, «Оливье» и еще шашлык. Шашлычник одобрительно покачивает головой, глядя на мои ноги в черных колготках.

Под бодрое: «Для любимой пары Татьяны и Олега звучит эта песня от...» (дальше идет перечисление женских имен — в общей сложности штук семь) женщины лет сорока поджимают руки у груди, будто готовятся к ритмичной гимнастике, становятся вокруг Татьяны плотным кругом и начинают бодро двигаться под «Чашку кофею», которую вместо Марины Хлебниковой поет девушка в пуховике, удивительным образом похожая на ту, что училась со мной в университете. Впрочем, так же они двигаются и под другие хиты советской и постсоветской эстрады. На их фоне выделяется женщина пенсионного возраста, в обтягивающей леопардовой кофте. Улыбаясь во весь щербатый рот, она абсолютно под любую песню очень умело и лихо танцует танец живота.

За столами и на танцполе люди разного возраста. Коллега узнает за столиком, который венчают пакет сока «Добрый» и водка, молодую посетительницу «дискотеки 90-х» в Янтарном. Я не узнаю никого, знакомых лиц нет в принципе. Но познакомиться в «Избушке» проще простого: только начинает играть «Золотится роза чайная», как у нашего столика появляются четыре женщины, которые немедленно приглашают ребят на танцпол. Спустя минуту за руку они вытягивают и меня, я не успеваю сделать и пары па, как кто-то хлопает меня по плечу. Оборачиваюсь — передо мной пританцовывает дедушка лет семидесяти пяти, натурально, в тапочках и в кожаном жилете. Танцуем мы с ним незатейливо, по старинке: держимся за руки и качаемся из стороны в сторону, не прижимаясь друг к другу. «Меня зовут Николай, красавица», — представляется дед. Мне очень приятно.

«У-у-у-у-е! Ты не слышишь меня, я не слышу тебя!» — орет мне прямо под ухо женщина с глубоким декольте, движениями она изображает либо то, что у нее очень сильно болит голова, либо то, как люди на самом деле не слышат друг друга.

Партнерши по танцам приглашают нас за свой столик: делятся тем, что имеют — напитками, сигаретами, закуской. В чашечках с «Оливье» пластиковые вилки стоят колом. За десять минут разговора мы успеваем перезнакомиться и чуть ли не обменяться телефонами. Правда, за эти же десять минут женщина по имени Лариса (все почему-то звали её Долорес), у которой, как выяснилось, любимый художник — Пикассо, стремительно меняется в лице, куксится и отказывается танцевать. Мы с ней от души поем «Самый лучший день», потом начинают исполнять певицу Ваенгу. Под «Снова курю, мама, снова» Долорес уже ведут в туалет, а я возвращаюсь к ребятам. Мы стараемся уйти незаметно, на входе один охранник прощается с нами, другой кому-то обещает жестокую расправу. За час охранников стало в разы больше. Полупустая маршрутка везет нас на Горького в ночной клуб «Союз».

---

«Здравствуйте, если вы на танцы, то вам надо купить билет за 300 рублей, 100 из которых сможете оставить в баре. Да, и у нас — самообслуживание», — встречает нас мужчина лет шестидесяти на входе. «Колющие предметы есть?» — вдруг, спохватившись, спрашивает он у нас, но отрицательного ответа ему недостаточно: охранник просит девушку из нашей компании открыть сумку и, увидев в ней колготки, смущается, краснеет, отказывается от идеи дальнейшего досмотра и выдаёт нам по сторублёвому талону.

Приветливая женщина-бармен объясняет, что купить на него можно всё, что угодно, а можно с его помощью произвести доплату. Берём по стопке коньяка с лимонными дольками и замечаем пару других здешних клиентов: они внешне напоминают Валю и Эдика из «Реальных пацанов». «А ну, иди рядом со мной!» — орёт он на неё. «Я тебе не собака, понял!» — кричит в ответ девушка. Кажется, оба успокаиваются, берут по пиву.

В «Союзе» есть два этажа: на первом можно сидеть и бесплатно, надо лишь купить что-нибудь в баре, а за деньги — только второй. Внизу музыка играет из платного автомата — песня стоит 20 рублей, на втором есть диджей, который ставит нетленку Игорька «Подождём твою маму, подождём твою мать». Это несомненный аргумент в пользу того, чтобы подняться, но, к нашему удивлению, кроме знакомой нам громкой пары, здесь никого нет. Впрочем, достаточно и их: под «О, Боже, какого мужчину» девушка начинает развлекаться с шестом, приседать у зеркала и всячески уговаривать спутника присоединиться к ней — от этого действа не оторваться. Спутник, правда, танцевать не спешит и остаётся непреклонен. Женщина-диджей голосом советского диктора говорит, что рада нас здесь видеть.

Всё это сопровождается почему-то прямой трансляцией перестроечного фильма «Бабник» по ТВЦ, прилично добавляющего антуража в копилку. Днём помещение ночного клуба вполне бы могло работать как столовая: столы, стулья, таблички — всё, как в советском общепите. В туалете — стойкий запах хлорки — такой в последний раз ощущался мной, наверное, в детском бассейне бывшего Дома пионеров. Фотографировать здесь можно открыто и не стесняясь. Хотя, может быть, это только пока народу ещё мало. «Иногда у нас бывает 60 человек, иногда — 90 — никогда не угадаешь», — рассказывает охранник. В целом, после «Избушки» тут, кажется, совсем не дико.

Мы возвращаемся в нижний зал, заказываем за 20 рублей песню «Ангел дня» группы «Русский размер» и под легендарный куплет «В сумке сигареты, цепь, учебник и дневник» танцуем что есть мочи. В баре, тем временем, тоже смотрят телевизор: «Юра Гальцев — это, конечно, актёр с большой буквы», — говорит с экрана один из участников очередного шоу.

03. Пропаганда «Подруга»

02. Ирина Аллегрова «Угонщица»

01. Игорёк «Подождём»

Мы заплатили триста рублей за то, чтобы танцевать в двух залах, и еще на сто получили угощение от заведения. Коньяк, лимон, кофе. По телевизору, который стоит в буфете «Союза», показывают что-то вроде шоу «Один в один». За происходящим на экране зачарованно следит буфетчица с очень красивой прической и посетитель — мужчина в отглаженном костюме. Судьи оценивают, как Наташа Королева изобразила кого-то, то ли наоборот: после угощения за счет заведения понять, кто есть кто из отечественной эстрады, весьма затруднительно.

На стойке у гардероба прикреплено объявление в «файлике»: здесь могут познакомиться одинокие люди, нужно только оставить заявку — проводятся тематические вечера. В зале на первом этаже стоит музыкальный автомат. Там больше никого нет, кроме одной девушки, одетой в куртку с меховым капюшоном. Девушка методично скармливает автомату «двадцатки» и неизменно заказывает Юру Шатунова. Шатунов поет, девушка сидит за столом и ест чипсы из пакетика.

Пожилой охранник, видимо, бывший военный или служивший на флоте, ласково говорит мне: «Девушка, на втором этаже тоже есть гальюн», когда я выхожу из туалета на первом (в уборной на первом этаже кафельная плитка над раковиной вся в капельках засохшей крови, а в уборной на втором так сильно пахнет хлоркой, что начинают слезиться глаза). Этот же охранник рассказывает: «На сегодня и столы заказаны, но пока никого нет».

Первой приходит пара: женщина лет сорока со спутником, который моложе её лет на десять. Ведет он себя агрессивно, тянет за руку из буфета на второй этаж, кричит, женщина вяло огрызается, но следует за спутником. Эта женщина танцует одна и под певицу Акулу, и под Натали. Её спутник, широко расставив ноги, сидит на стуле, покачивается и поправляет воротник рубашки. Когда она снова предлагает пойти потанцевать, он на неё просто замахивается. Потом появляется еще одна пара, довольно миловидная, в возрасте. Они танцуют, подходят к нам: «А давайте познакомимся, ребят, меня вот Лена зовут», приглашают к себе и ту женщину со спутником. Минут через пятнадцать они все уже сидят за одним столом. Еще через десять я вижу, как женщина выходит из туалета с потекшей тушью и распухшим носом, ее агрессивный спутник уже издалека делает какие-то знаки рукой.

На первом этаже снова никого нет. Музыкальный автомат молчит. Пакет с остатками чипсов лежит на столе, рядом же и пивная кружка. Мы ищем купюры по десять рублей, чтобы заказать что-то свое. Роняем мой рюкзак, из него сыплются мелочь, ключи, косметика, не оставленная в косметичке, визитки, предательски закатываются под стол запасные колготки. В темноте мы их так и не находим.

«Один в один» сменился каким-то очередным концертом. На прощание буфетчица после долгого боя с кофемашиной делает мне еще один кофе. Мы переодеваемся в темноте в каком-то дворе напротив «Союза»: спортивные штаны коллеги не пострадали, у моих шпилек потерялись набойки. Из машины, проезжающей по Горького, доносится все то же: «И снова седая ночь, и только ей доверяю я». На часах половина первого, к «Союзу» подтягиваются еще пары.