Монти Александер: Как можно не восхищаться страной, давшей миру Рахманинова?

Монти Александер. Фото — Алексей Милованов, «Новый Калининград.Ru»
Монти Александер. Фото — Алексей Милованов, «Новый Калининград.Ru»
Все новости по теме: «Калининград Сити Джаз»

Корреспондент «Афиши Нового Калининграда.Ru» записал наиболее интересные пункты беседы Монти Александера, хедлайнера второго дня фестиваля «Калининград Сити Джаз-2017», американо-ямайского пианиста с журналистами, также пообщался с ним лично о вдохновении, случайных знакомствах и любви к России.

 — Моё творчество возникает из вдохновения, которое я получаю из любви к джазу. Прежде всего я вдохновляюсь величайшим джазменом Луи Армстронгом и своей родиной — Ямайкой. Моё творчество — смесь самых разных жанров, деталей, но самое главное, чего я пытаюсь добиться — чтобы то, что я делаю, приносило людям радость.

 — Честно говоря, я никогда не думал, что стану профессиональным музыкантом. Я играл с детства. Стучал по клавишам, извлекал из инструмента какие-то звуки, потом наигрывал какие-то мелодии, мне это нравилось. Я помню пианино, вокруг которого стоят люди, они счастливы, они улыбаются, они хлопают в ладоши благодаря этому ритму. Мне нравилось и нравится до сих пор ощущение, что я могу сделать так, чтобы люди чувствовали себя хорошо, но я никогда не думал, что это станет для меня жизненной основой.

Моё увлечение переросло в профессию совершенно неожиданно, это было полным сюрпризом. Я просто немного играл на джем-сейшенах, играл в небольших клубах. Мне было 12–13 лет, и меня услышали люди — кто-то увидел, как я играл, и мне предложили работу. Тогда я еще учился в школе. Мне сказали: «Давай, поиграешь там, поиграешь здесь». Я ходил по студиям, где записывали аккомпанементы для популярных музыкантов, просто заходил и во время перерыва подходил к клавишам, начинал наигрывать разные мелодии. Мне нравилось находиться в этом окружении, нравилось быть среди музыкантов. Это же Ямайка с её тёплой, открытой атмосферой, я нравился музыкантам, они подходили ко мне и говорили: «Парень, заходи к нам».

 — Когда мне было семнадцать лет, я переехал в Америку. Сначала я играл с хорошими музыкантами, потом начал играть с великими джазовыми музыкантами. Да, я играл для Фрэнка Синатры, он меня услышал и взял на работу, я играл с ним, играл для него.

Во мне живёт музыка моей родины, музыка Ямайки. Но играть её в США с тамошними музыкантами сложно, американские музыканты не живут ею, они не чувствуют её так, как я, ведь это не их корни. Для них это чужая музыка. А для меня музыка Ямайки имеет огромную ценность, потому что это музыка моей родины. Это как приехать к маме домой на родину, поесть домашней еды, почувствовать её запах.

 — Группу Monty Alexander Harlem Kingston Express я собирать не планировал. Мне просто хотелось соединить два стиля, чтобы они жили вместе. Я страстно обожаю свинг, классический джаз, но с другой стороны, я точно так же люблю музыку Ямайки. Понимаете, я парень с Ямайки, живущий в Америке. Это мне хотелось отразить, создать такую группу, чтобы на одной сцене играли очень классные парни — приверженцы классического джаза, свинга с мастерами ямайского ритма, очень расслабленного, лёгкого. Я хотел это как-то скомбинировать. С одной стороны, как музыку, с другой — как эксперимент, новый опыт. Мне хотелось получить какой-то новый музыкальный опыт на сцене.

Всё происходит очень спонтанно, мы выходим на сцену, у нас нет плана. Мы начинаем играть, и дальше очень важно доверять друг другу. Это очень сильно чувствуется во время концерта. Тот же самый downbeat: ты задаёшь какой-то ритм, и музыканты, с которыми я играю, с полным доверием ко мне подхватывают мелодию.
Почему я назвал группу Harlem Kingston Express? Kingston — это моя родина Ямайка, а Harlem — это район, который в 50-60-е годы был реально джазовым местом. Конечно, существует Новый Орлеан, конечно, есть Чикаго, но именно в Гарлеме было мощное афро-американское комьюнити. Я хотел, чтобы оба этих места соединились во что-то единое на сцене. Я дирижёр, и я дирижирую так, чтобы два места, которые мне близки, — Гарлем и Кингстон — объединились.

 — Новые направления в музыке — это всегда интересно. Я интересуюсь современным джазом. Я стараюсь играть в духе, соответствующем современному дню, но желаю показать слушателю историю джаза. Я стараюсь отразить всю ту музыку, которую я слышал, под влиянием которой я находился, начиная от великих музыкантов типа Дюка Эллингтона. Также в своей музыке я показываю Ямайку, с её богатой культурой регги, стараюсь играть джаз в его чистейшей форме. Часто бывает, что я слышу музыку, но не знаю, кому она принадлежит. Я слушаю много музыки, но не всегда уверен, что знаю композитора, чью музыку я слышу. Например, меня очень вдохновляет музыка Боно из U2. Можно сказать, что я люблю всю музыку.

Знаете, сейчас появляется много новых музыкантов, которые играют классический джаз, возвращаясь к истокам. Современные исполнители играют музыку героев прошлого, а я с теми героями выступал.

Я играл в клубе, куда заходил Майлз Девис, куда заходил Фрэнк Синатра. Как-то зашел Майлз, присел у барной стойки, начал слушать, как я играю, а потом подошел ко мне, дал свой номер телефона и сказал: «Слушай, парень, мне нравится, что ты делаешь. Звони, захаживай». Я стал ходить к нему в гости, мы общались. Однажды он спросил, что я собираюсь сейчас делать; я ответил, что буду записывать альбом. Майлз сказал: «Давай я его спродюсирую». В тот момент я растерялся, испугался. Я отказался. Боялся, что Майлз настолько уникален, настолько неподражаем, что я не смогу дотянуть до этого уровня. Тогда мне было двадцать два года.

 — Я играл в Москве в «Доме музыки», выступал в Санкт-Петербурге на джазовом фестивале «Белые ночи». Очень хорошо помню один случай, который с нами произошёл. В день вылета из Москвы была такая ужасная метель, огромные снежные заносы. Днём было темно, как ночью. Мы приехали в аэропорт, и там не было света. Люди сами освещали себе дорогу фонариками на телефонах. Мы не знаем русского, не знаем, что делать. Какая-то катастрофа случилась, что происходит? Нам нужно в Нью-Йорк лететь. Позже выяснилось, что снег облепил провода и в результате в «Домодедово» полностью отрубило электричество. Там было много русских людей, все боялись, смогут ли на свой рейс попасть. Мы уехали, а когда вернулись через двадцать четыре часа, те же самые люди были абсолютно пьяны. Я не знаю, насколько это хорошая история (смеется).

 — Когда я играл в Москве, люди были настроены ко мне доброжелательно, они встречали меня с улыбкой. Конечно, у меня остались самые лучшие воспоминания о России. Тем более ваша страна — страна величайших композиторов, где умеют ценить высокое качество музыки. Как можно не восхищаться страной, которая подарила миру Рахманинова, великих пианистов? Для меня это великая честь — выступать перед такими знатоками музыки, перед людьми с таким высоким уровнем музыкальной культуры. Каждая концертная программа индивидуальна, не бывает одинаковых концертов. Прежде всего я смотрю на людей, на своих музыкантов, считываю их настроения. Я не играю по накатанной. Всё зависит от состояния. Это как дыхание, как ритм. Я в восторге, что в Калининграде люди хотят услышать мою музыку.

Текст — Анастасия Светогор, фото — Алексей Милованов, «Новый Калининград.Ru».

Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав Ctrl+Enter

[x]