Джазмен Алексей Козлов: здесь, в Калининграде, были замечательные сотрудники КГБ

— Года полтора назад был создан фонд по поддержке современной инструментальной музыки «АртБит», где я являюсь президентом. В чем задача этого фонда? Издание альбомов, создание фестивалей, причем не только джазовых — там есть и прогрессив-рок, и фолк-рок, и различные виды этнического искусства. Одна из акций фонда — открытие Клуба Алексея Козлова, куда уходят огромные средства. К примеру, аренда обходится примерно в 600 тысяч рублей, и эти деньги не возвращаются, потому что мы не делаем коммерческих концертов. Мы стараемся все-таки работать в формате.

— Наш клуб уникальный. Сколько иностранцев приезжает к нам — все говорят, что такого не видели. Там стоят камеры, благодаря которым вы можете наблюдать все, что происходит внутри, где угодно: в Нью-Йорке, в Тель-Авиве — онлайн каждый вечер. Более того, все это записывается и хранится в архиве. Вы можете найти на сайте kozlovclub.ru архивные записи и посмотреть, что там было, к примеру, две недели назад. А к нам приезжают иногда и очень популярные гости, проводятся мастер-классы.

— Это я вам все рассказываю к тому, стоит ли открывать подобный клуб в Калининграде. Я думаю, что самая главная проблема — а у вас ее можно решить спокойно — найти покровителей богатых, которые бы оплачивали аренду, или найти безарендное помещение. А уж как это организовать — можете ко мне обратиться, я вам все расскажу. У вас здесь рядом Европа, и вы можете приглашать к себе хоть каждую неделю гостей, и они будут рады. Они сейчас рады приехать в Россию, потому что только в России сейчас платят те деньги, которые кормят музыкантов. Сейчас во всем мире кризис с настоящей музыкой, все клубы закрываются. И когда к нам приезжают люди из Нью-Йорка, они поражаются, как мы вообще это все содержим.

— Выпуском моих альбомов тоже занимается «АртБит». Дела обстоят так: это убыточно. Все записывается в студиях за свой счет, но реализовать эту продукцию сейчас чрезвычайно трудно, несмотря на широкую сеть, которую мы в Москве имеем. Дело в том, что сейчас электронные способы прослушивания музыки, скачивания через интернет погубили весь бизнес по продаже реальных носителей. В Москве закрываются многие магазины, которые торгуют и книгами, и дисками. И это происходит во всем мире. И даже выход нового винила тоже ничего не дает — три альбома «Арсенала» вышли на новом виниле. В общем, это одна из проблем, и мы стараемся с этим бороться, как только можем.

— Я знаю, что можно продавать музыку через интернет, и знаю людей, которые на этом зарабатывают, но для этого мне надо будет все бросить и заниматься только этим. А у меня помимо клуба, ансамбля «Арсенал», целый ряд проектов, связанных с другими коллективами: со струнным квартетом, с Еврейским хором, с Театром абсурда. Еще один вид моей деятельности — видеолекции. Я несколько лет читаю в Доме музыки видеолекции: готовлю видеоматериал по джазу, року — всем видам культуры. Стараюсь эти лекции фиксировать — сейчас мы будем их издавать уже в записанном виде и просто дарить учебным заведениям в качестве пособий. Потом, у меня за два года ведения радиопередач на станции «Арсенал» — это было где-то несколько лет назад — накопилось порядка 170 получасовых передач. Мы раздариваем это все. Поэтому у меня не хватает времени для продажи своей музыки через интернет — для этого надо все оставить и очень серьезно этим заниматься.

— Сейчас можно заработать очень большие деньги, продавая какую-то экзотичную музыку. Вот, у меня есть приятель, который играет на колесной лире, и почему-то эти записи сейчас пользуются колоссальным спросом среди зарубежных коллекционеров. Вот то, чего никто не делает, пользуется успехом, а если просто издавать свою музыку, например, в стиле фьюжн, таких денег не заработаешь. Сейчас существует масса коллективов, которые играют замечательно. Кстати, одна из задач фонда «АртБит» — открывать в России такие таланты, а их очень много. Пока мы этот фонд не создали, я даже не представлял себе, сколько в России существует молодых исполнителей, композиторов, причем, высочайшего уровня и совершенно самобытных — то есть, их никто не заставлял, как в советское время, быть самобытными. И есть еще один фактор: оказывается, есть люди, которые живут в провинции и ездят, там, в Японию или, например, в Шотландию на фестивали, и их больше знают за рубежом, чем в России. Мы им стараемся помочь и вывести на уровень хоть какой-то известности в России. Вот это одна из наших задач, поэтому у меня времени на торговлю своими записями не остается вообще.

— Везде выступать хорошо. В клубе — одно, потому что там публика близко, в тысячном зале — совсем другое — там совершенно другие масштабы, во дворце спорта — третье, на открытой площадке — четвертое. Мне меньше всего нравится выступать на открытой площадке, как сегодня, потому что ветер — инструмент моментально остывает и не строит, мне не нравится играть во дворцах спорта, для меня привычны тысячные залы и клубы — но и там есть свои «за» и «против».

— Я соглашаюсь на какие-то поездки в другие города, только если меня устраивает финансовая сторона и организация. В принципе, мне ездить уже надоело — я наездился, и соглашаюсь только на очень выгодных условиях и когда все хорошо организовано. Поэтому частота гастрольных поездок, в среднем — раз в месяц. Иногда чаще. Если раньше, когда мы работали от Калининградской областной филармонии, мы проводили двадцать дней в месяц на гастролях и только десять — дома, то сейчас лучше сидеть дома и играть по клубам или выезжать в недалекие города. А если куда-то лететь самолетом или ехать на поезде — это уже особый случай. Кстати, в общем-то, гораздо выгоднее играть сейчас сидя дома. В Москве у нас есть еще несколько клубов, помимо моего, где у нас есть работа.

— В Калининград я согласился приехать только по одной причине: это мой родной город. Это родина «Арсенала», куда нас взяли на работу из подполья. Нас запретило КГБ настолько из-за оперы «Jesus Christ Superstar», что мы сидели в глухом подполье. И только Андрей Макаров (в то время — директор Калининградской областной филармонии — прим. «Афиши Нового Калининграда.Ru») — авантюрист — приехал, послушал нас в Москве и говорит: «Я беру вас на работу». Я не поверил даже. И вдруг нам присылают телеграмму: «Выезжайте на прослушивание», — это был 1975 год. Мы приехали, нас прослушали прямо в ДК Железнодорожников, недалеко от вокзала — и тут же уехали назад. Мы были все хиппи, в джинсах, с длинными волосами и без всякой надежды. И вдруг: «Приезжайте на оформление, открывайте трудовые книжки». Таким образом мы стали официальным филармоническим трудовым коллективом в системе Росконцерта.

— Сначала нам разрешали ездить только по Калининградской области: в Советск, еще куда-то — мы исколесили здесь все прусские дороги. Потом нам разрешили ездить по каким-то областным центрам, и только после Олимпиады-80 нас заметили и разрешили выступать в Москве. Нас уже посылали за рубеж на фестивали как гордость советского джаз-рока, а в Москве и других крупных городах мы были запрещены. Мы были запрещены на радио, на телевидении довольно долго. Фирме «Мелодия» было запрещено записывать наши пластинки, и, тем не менее, мы пробились. Обком партии, между прочим, калининградский и Управление культуры в лице товарища Гречко нам помогали. Нас оформляли за рубеж, за нас ручались — характеристики тогда надо было подписывать, знаете, что это такое? Если человек бежал за границу, то подписавшего характеристику из партии выгоняли и даже посадить могли.

— Меня вызывали в местный КГБ, с большим уважением говорили: «Мы вам доверяем, выпускаем вас» — и правильно делали, мы не думали нигде оставаться, даже в Западном Берлине. Представляете, нам здесь дали характеристики, минуя московское КГБ! Здесь, в Калининграде, были замечательные сотрудники КГБ (улыбается). Я им сказал, что мое дело — здесь наладить наш, советский джаз-рок, и я его наладил. При помощи калининградского обкома партии и управления культуры в лице товарища Гречко, который, кстати, получил партийный выговор за выпущенную нами афишу — я там был изображен как гангстер с саксофоном вместо автомата. В то же время эта афиша получила первое место на международном биеннале, которое проходило где-то в Скандинавии. Вот такая была история… Поэтому в Калининграде я себя каждый раз чувствую просто замечательно. Я знаю здесь все, за 15–16 лет пребывания здесь этот город стал мне родным.