Лекарь с головы до ног: комедия «Мнимый больной» в Калининградском драмтеатре

Московский режиссер Никита Гриншпун к открытию 70-го сезона Калининградского драматического театра поставил «Мнимого больного» Мольера. «Афиша Нового Калининграда.Ru» побывала на генеральной репетиции спектакля и получила редкое чистое удовольствие от двух часов очаровательного, остроумного и головокружительного дуракаваляния. Такого здесь давно не было.

Господин Арган серьезно болен. Нам очевидно, что ипохондрией. Врачам и, собственно, самому господину Аргану  кажется, что самыми разными и опасными болезнями, от которых отлично помогает специальная гимнастика, иглоукалывание и — обязательно — клистир. Дом господина Аргана стерильно бел: сразу и не поймешь, где парадная зала, а где спальня, совмещенная с палатой. Вторая жена господина Аргана, зная о тяжёлом состоянии супруга, предусмотрительно носит глубокий траур: к смерти нужно быть готовой в любую минуту, перед опасной хворью и клистир беспомощен. Впрочем, чёрный кринолин легко снимается, под ним обнаруживаются чулки и озорные траурные панталоны: все умирают, жизнь продолжается, и мы будем продолжать ее, как в том анекдоте, «медленно и печально». Анжелика, дочь господина Аргана влюблена в Клеанта, ведет себя как мартовская кошка и к медицинским причудам отца привыкла. Служанка Туанетта совсем распоясалась: содержимое ночного горшка хозяина ее волнует меньше всего, постоянные процедуры и шарлатанство врачей раздражают, да и сама она, если будет нужно, вонзит в тело Аргана пару острых иголок, впрочем, без вреда для здоровья. Сам господин Арган ни шагу не делает без «носителей клистира»: двух медбратьев; к спине одного намертво прикреплена канистра с «целительным раствором», второй не расстается с аккордеоном — шаг влево, и вот господин Арон вместе со своими врачами танцует танго, шаг вправо — и мелодия танго превращается в блатной мотив.

Режиссер Никита Гриншпун остроумен, тонок и язвительно точен. Он сам здесь не просто режиссер, а, как в тексте пьесы сказано, «лекарь с головы до ног» и, кажется, готов залечить (во всех смыслах) до смерти и зрителя, и актера.

Он начинает вкрадчиво и аккуратно: вы идете на Мольере, «на классику», поэтому получите то, что отчасти ожидаете: вот вам мольеровские парики, вот костюмы, вот известный, практически слово в слово воспроизведенный текст. О том, что за несколько месяцев репетиций и тяжелой работы из этих самых «мольеровских париков» режиссер при помощи труппы выбил весь нафталин — вы узнаете уже по ходу действия.

Он с удовольствием роется в массовой культуре, достает оттуда то, что так или иначе касается медицины: от «ангелов в белых халатах» до секс-типажей медсестры и сиделки; от «если я заболею, к врачам обращаться не стану» до популярного телевизионного шоу Елены Малышевой. Очевидными клише пренебрегает (а ведь наверняка был хулиганский соблазн в одной интермедии заставить спеть носителей клизмы розенбаумовское «лечить так лечить») и лишь в одном месте позволяет совсем чуть-чуть поиграть «траурной музыке».

Он изобретательный придумщик, очаровательный выдумщик, интеллектуальный шутник. И видно, что каждая придумка доставляет ему самому колоссальное удовольствие. Вот те же «ангелы» — это музыканты, которые сидят не в привычной оркестровой яме, а словно парят над сценой. Музыканты в белых халатах и медицинских шапочках играют с небольшого балкона, который крутится вместе с декорациями. 

Вот к Анжелике приводят свататься племянника доктора Пургона, и это сватовство, знакомство с молодым доктором, который тоже способен излечить от всего чего угодно — настоящая презентация. На экран проецируются кадры из жизни назойливого жениха, Пургон рассказывает: «Он тверд в споре, непоколебим в своих взглядах, никогда не меняет своих суждений и отстаивает то или иное положение, пользуясь всеми изворотами логики». На экране — лицо Гриншпуна, расплывшееся в дурацкой улыбке — мол, а вот и я, всем привет!

Вот к господину Аргану приходит брат, пытается отговорить его от постоянного лечения. В какой-то момент они оба вспоминают, что лучшее лекарство — это все же не сеанс иглотерапии и хорошая клизма, а добрая бутылка чего-то горячительного, и тут уже все вверх дном. Братья напиваются в драбадан, спорят о Мольере и Чехове, вот уже с ними и сам Чехов сидит у кровати с медведем, вот они все вместе ловят рыбку в тазике для ног, вот варят уху и смотрят на огонек, вот запевают «Если я заболею» и Антон Павлович (признательность Гриншпуна прошлым годам своей работы, он был художественным руководителем театрального Чехов-центра на Сахалине, в московском Театре наций поставил по рассказам классика спектакль «Шведская спичка», в котором тоже очаровательное дуракаваляние и смех до слёз) поет вместе сними.

Несмотря на то, что этой комедии много чего намешано, послание режиссера донельзя ясно и прозрачно. 

На любую неприятность (читай: болячку или заразу) найдется свой лекарь: шаман с бубном, специалист по иглоукалыванию, пасечник с роем пчел, медбрат в белом халате с клизмой наперевес или голос Елены Малашевой из телевизора, да кто угодно. 

И довериться можно, конечно, и клизме, но можно все же себе, здравому смыслу, что бы там ни говорили на главных каналах, или профессионалу. Труппа Калининградского драматического театра удивила: актеры, они стали каким-то невероятно пластичными, они — о счастье — перестали орать и бояться показаться некрасивыми, нелепыми и смешными. Да, и не забывайте, что (как уже было сказано выше) режиссер Никита Гриншпун тот еще хитрый лекарь: убедил актеров калининградской труппы довериться себе, всласть повалять дурака и позабавиться. И они ему поверили. И правильно сделали. Теперь можно сказать, что пациент скорее жив, чем мертв. Появилась надежда. 

Текст — Александра Артамонова, фото — Денис Туголуков