Обновленный «Тильзит-театр» открылся постановкой Евгения Марчелли по пьесе Дороты Масловской «Двое бедных румын, говорящихпо-польски». «Афиша Нового Калининграда.Ru» в воскресенье посмотрела историю с польскими корнями и поняла, что она, несмотря на топонимы и привязку к месту, все же может быть универсальным рассказом об одиночестве и попытке бегства от себя и закончится, как заканчиваются все подобные истории — полным провалом подобной попытки. Двух часов, потраченных на дорогу в Тильзит — не жалко.
Они представились двумя румынами, которые говорят по-польски: мужчина в оборванной одежде и беременная женщина с пропитым лицом. Они напросились в машину к порядочному поляку, попросили подвезти до Эльблонга, в пути рассказывали про Румынию и родственников, орали и ругались матом, дрались и посягали на частную собственность, грозились зарезать перочинным ножом, довели до истерики и выскочили на середине пути, оставив водителю в качестве вознаграждения пять тысяч евро, плейер, солнцезащитные очки и нож. Ее звали Джина (Ирина Несмиянова), его — Парха (Николай Зуборенко).
В реальной жизни Джина оказалась матерью-одиночкой, Парха — известным сериальным актером, любимцем варшавских женщин. Они познакомились на тематической карнавальной вечеринке «Грязь, вонь и триппер», где было много алкоголя и наркотиков. Вечеринка затянулась и закончилась далеко не в Варшаве: «Оказывается, что я — говорящий по-польски поляк, обыкновенный долбаный поляк, которого ломает, который проснулся с бодунища средь чисто поля на каких-то пастбищах, в ежевичных зарослях, в каком-то Мухосранске». Эти двое — искатели приключений, или, что более вероятно, не приключений, а спасения от одиночества, от опостылевшего быта, от нескончаемых постельных партнеров, и, что еще вероятнее, — от самих себя.
Один из способов спасения и бегства — карнавальный. Знаменитый актер перестает им быть, и его отказывается везти таксист, и в баре ему не дают сделать звонок на студию, когда он надевает драное трико и плащ из «гуманитарки». Теперь он — оборванец и бомж. Отъявленная тусовщица подкладывает под халат и растянутую кофту диванную подушку и становится нищей беременной женщиной. Закончилась вечеринка, но не карнавал. Маски приросли намертво: не стирается с зубов черный маркер, нельзя снять вонючие лохмотья, потому что не во что переодеться. И только безумный старик с какого-то хутора узнает в «бедном румыне» героя любимого сериала, ксендза Гжегоша, и, немного удивляясь, спрашивает: «Ксендз, а где же сутана?» Путь домой в Варшаву, где у Пархи утром очередные съемки, а Джину ждет маленький сын, с каждой минутой кажется все более и более нереальным, как, впрочем, и сама Варшава. Да и был ли когда-нибудь такой город? «Что за долбаная Румыния вокруг. Что за одиночество».
Пьеса «Двое бедных румын, говорящих по-польски» Дороты Масловской — неожиданный выбор для презентации обновленного «Тильзит-театра»по многим причинам. Во-первых, эта пьеса из разряда современной драматургии, она представляет такое направление постдраматического театра, как «verbatim». Грубо говоря, слышишь «verbatim», будь готов к тому, что на сцене будут сквернословить, речь актеров будет максимально приближена к речи персонажей «реальных»: трудовых мигрантов, «безумных домохозяек», люмпенов и пролетариев. Во-вторых, текст практически неизвестен местной публике. Он, право слово, больше бы подошел для репертуара «Театра.doc» нежели для театра в районном центре, где если не каждый второй, то пятый коренной житель, натурально, — не Парха, так Джина. И, в-третьих, поход на показ этой пьесы практически ничего не скажет тем, кто вдруг захочет оценить масштаб ремонтных работ, проведенных в театре. Пьеса идет не на новой сцене, а за ней, за черным занавесом. То есть никто не увидит ни дорогих красных кресел, ни хрустальной люстры. Зато сам факт премьеры и дальнейшего показа «Двух румын» — это отличный способ доказать, что здесь театр может существовать в качестве не экзотики, а нормального явления, что на такие спектакли можно ездить и из областного центра, не жалея потратить двух часов на дорогу.
Они играют на сцене без декораций — только ряд обычных офисных стульев, которые поочередно будут выступать то пассажирскими сидениями в автомобиле, то барной стойкой в захолустном кафе на трассе между Варшавой и Гданьском, то топчаном в доме безумного старика, любителя телевизионных сериалов, то стульчаком. Ощущение, что Марчелли сплотил разрозненную труппу, заставил их позабыть о провинциальных амбиция «актеров актеровичей» и, что самое главное, он сделал так, что эти актеры не боятся быть на сцене смешными, некрасивыми, нелепыми. Они не переигрывают — гротеск остается гротеском ровно в том месте, где он прописан у Масловской, а порой кажется, что герои на сцене вне ее абсолютно такие же — одинокая женщина с пропитым лицом, в жизни которой нет любви; красивый мужчина, уставший от шлюх.
И, несмотря на польские топонимы и имена, эта история универсальна. Это могло произойти где угодно, в какой угодно стране, и не важно, как тебя будут звать и кем ты будешь работать. Загнанный и доведенный сам собой до отчаянья вдруг проснешься в обносках в поле, заросшем бурьяном, побредешь на шум машин и свет фар к трассе, не зная, куда вдруг выведет дорога.
Текст — Александра АРТАМОНОВА, фото — Алексей МИЛОВАНОВ
Спектакль участвует в конкурсной программе XII фестиваля театров малых городов России (конец мая-начало июня 2014 года, Коломна — Зарайск)
© 2003-2024