Кремль и большой предмет

Рост протестной активности, который мы наблюдаем на улицах Москвы в последние месяцы, кажется эмоциональным и стихийным, но на деле вызван фундаментальными причинами: население уже несколько лет беднеет, а власти, несмотря на большой поток нефтедолларов в страну, только наращивают налоговое давление на граждан и бизнес. Всегда следом за поднятием налогов встает вопрос о репрезентации налогоплательщиков во власти. Как раз на этот вопрос власти ответить не могут.

Происходящее на протяжении последнего месяца выглядит как потеря лица властями (и московскими, и федеральными, и судебными). Легко апеллировать к игре по правилам («в рамках закона»), когда ты выигрываешь выборы, но тяжело заставить самого себя уважать закон, когда ты стремительно утрачиваешь поддержку населения. Массовое отстранение от участия в выборах независимых кандидатов в Москве с фокусами типа признания граждан, подписавшихся за кандидатов, «не существующими», не выглядит действиями «в рамках закона». Это сродни переворачиванию доски во время шахматной партии.

Главный аргумент, который в ответ на публичное возмущение граждан пускают в ход федеральные власти, — резиновые дубинки. Проблема Кремля заключается в том, что предмет, который они пытаются молотить, слишком большой и упругий. Поэтому дубинка отскакивает и бьет Кремль по лбу: каждый последующий силовой разгон порождает все более резкую реакцию населения. Число людей на улицах растет, к протесту присоединяются селебрити.

Омон, воспринимающийся как полномочный представитель федеральных властей, радикализирует картину мира типичного россиянина. С каждым ударом девушке в живот или изъятием у больного сахарным диабетом инсулина привычного «все не так однозначно» становится меньше, а абсолютного зла больше. Возбуждение уголовного дела о массовых беспорядках (при отсутствии таковых) и последовавшие за ними аресты — это то, что «в рамки закона» уложить затруднительно. «Ответы» президента на этот счет красноречивы: погружение под воду на батискафе или катание в Крыму на мотоцикле. Ему нечего сказать.

В ситуации силового тупика власти оказались не сразу. За годы с момента рокировки Путина-Медведева и последовавших массовых протестов они применяли и несиловые аргументы. К наиболее заметным из них можно отнести «тотальное похорошение» (показательное благоустройство, на которое из бюджета направляются солидные суммы) и молодежный десант Сергея Кириенко в регионы.

Эти аргументы работали по всей России, в том числе и в Калининграде, до тех пор, пока падение доходов населения не стало вызывающе затянувшимся и люди просто не перестали рожать. Как вы думаете, насколько удовлетворяют жителя Балтрайона или негазифицированного Балтийска сообщения властей о благоустройстве улицы Баранова или регулярные фотоотчеты вспотевшего губернатора кириенковского призыва из спортзала, если за последние несколько лет этот самый житель потерял, скажем, 10-15% своих доходов? Предположу, что не особо.

Логика кремлевской административной реформы, когда «зарвавшихся бюрократов» меняли на «молодых технократов», легко угадывается. Старые наместники, получавшие регионы на кормление, содержали в себе слишком много рисков. Дав территорию на откуп, Федерация не могла потом активно бить по рукам за использование предоставленных возможностей. На фоне стагнации в экономике и внешнеполитических авантюр это нервировало население. «Молодые технократы», которым использовать возможности запрещалось, стали для Москвы предпочтительнее. Тем не менее складывается ощущение, что их первоочередной задачей является не рост благосостояния населения вверенных территорий, а всяческое содействие реализации проектов, за счет которых кормится окружение президента.

Система все больше углубляется в перераспределение ресурсов от населения к чиновникам, чтобы они могли удовлетворять свои потребности в «похорошении», мегаломании и обогащении «кого надо». Но едва ли такой подход одобряет население. Его в первую очередь волнует размер получаемой им зарплаты. В этом смысле особенно экстравагантно выглядят то обостряющиеся, то угасающие попытки областных властей проводить политику отбеливания калининградской экономики в части зарплат. По сути, это политика борьбы за снижение реальных доходов населения и изъятие ресурсов в пользу государства. Но проблема серой экономики состоит не в нежелании бизнеса отбеливаться, а в невозможности это сделать из-за запредельного налогового бремени и отсутствия ресурсов для повышения эффективности.

Такие сильно запоздалые меры Москвы, как выдача электронных виз, скорее подталкивают к обсуждению того, сколько потеряла калининградская экономика за 15-20 лет, которые эти визы не выдавались (но должны были), нежели к оценке экономического эффекта от их введения.

У Кремля нет понятного ответа на вопрос, как он собирается обеспечивать экономический рост и гарантировать увеличение благосостояния населения. Вместо этого он занимается переписыванием методик Росстата и работает дубинками. Едва ли это можно считать адекватной реакцией на вызовы времени.

Население же задает простой и правильный вопрос: если вы изымаете у нас все больше денег (вот повышение НДС и пенсионного возраста, например), то почему мы не можем контролировать распределение средств через избрание своих депутатов?

[x]