В конце 2019 года калининградский аптечный бизнес забил тревогу. Лекарства попали под обязательную маркировку, а это автоматически означало запрет на использование простой и удобной системы налогообложения — Единого налога на вмененный доход (ЕНВД), и, соответственно, рост налоговой нагрузки в разы. Ближе к новому году власти все же согласились дать аптечному бизнесу еще полгода на подготовку. Заместитель главного редактора «Нового Калининграда» Вадим Хлебников встретился с владельцем калининградской сети «Новая аптека» Игорем Кастусиком и выяснил, почему в Польше лекарства дешевле, как формируется наценка на медикаменты и что лежит в основе страха аптекарей перед отменой ЕНВД.
— Инициатива властей по отмене ЕНВД сплотила аптечные бизнес-сообщества в регионах. Например, в других областях начали появляться профильные ассоциации. В Калининградской области предприниматели тоже выступили единым фронтом в конце года. Вам в итоге удалось понять, зачем нужно было вообще увязывать маркировку и отмену ЕНВД?
— Может быть, власти думают, что теперь можно будет знать точно выручку компаний: маркировка не позволяет продать товар без пробития по кассе.
— А сейчас без маркировки лекарств нельзя отслеживать выручку аптек?
— Нет, нельзя. Чтобы это делать, придется грубо нарушать закон, не пробивать по кассе. Власти, может быть, предполагают, что если ввести маркировку, то точно будет весь товар пробиваться, а раз будет весь товар пробиваться, то уже точно можно знать финансовый результат и уже его тогда облагать налогом. Но мне кажется, это ошибка, потому что введение онлайн-касс давно точно позволяет знать финансовый результат и большинству участников рынка кажется, что маркировка — это способ заработать тому, кто придумал эту маркировку. Все хотят стать Биллами Гейтсами. Все хотят, чтобы на каждом компьютере в мире висела наклейка за 100 долларов и ты стал миллиардером. Но если ты не Билл Гейтс, ты можешь сделать так, чтобы марка за 50 копеек была на каждом товаре, который продавался в России. Лекарства, обувь, меха, вот еще для молока собираются ввести. Поэтому у людей есть ощущение несправедливости этой меры: что это не связано с учетом или налогами, а связано с чем-то другим. Поэтому происходит борьба, попытка это отменить.
— Почему отмена ЕНВД так чувствительна именно для аптек?
— Для всех чувствительно. ЕНВД — это очень удобный налог. Потому что, покупая или арендуя помещение, ты заранее можешь представить, какой там будет налог и посчитать свой финансовый результат. Налог действительно небольшой, это самое главное. Ты быстро развиваешься, зарабатываешь больше, открываешь еще и так далее. Когда ты вдруг переходишь на «упрощенку» или на общий режим, то ты платишь в 5, а то и в 20 раз больше налогов и, следовательно, все твои планы, все финансовые результаты рушатся. В аптечном бизнесе это существенно, потому что мы давно уже так сильно конкурируем, так долго стоим рядом с друг другом, тремся локтями, что любой дополнительный налог тебя может выбросить с рынка.
— История с отменой ЕНВД — это не модернизация налоговой системы, а попытка властей изымать больше налогов?
— Скорее всего. Ранняя отмена ЕНВД именно по аптечному бизнесу, мне кажется, связана с попыткой нечестной конкуренции. На мой взгляд, ее пролоббировали крупнейшие аптечные сети, которые платят все налоги на общем режиме налогообложения. Все маленькие аптеки им мешаются под ногами.
— Ранее вы говорили, что лекарственные компании-оптовики начали в последние годы активно строить свои розничные сети, и это угрожает регионалам. Как изменилась напряженность на калининградском рынке в связи с интервенцией федералов?
— На месте этих сетей я поступал бы ровно так же: пытался захватывать все более и более новые рынки. Поэтому они поступают правильно, я просто не такой умный, как они. Поэтому я страдаю от них, как и другие такие же небольшие компании. Наступают они с нескольких сторон. Это дочерние компании
группы компаний «Протек», крупнейшего импортера и дистрибьютора лекарств в России. У них три бренда здесь в Калининграде: «Будь здоров», «Ригла» и «Живика».
— То есть это один владелец, три разных бренда — и у человека возникает ощущение, что он ходит между конкурирующими аптеками?
— Может быть. Я не знаю, как они строят свой маркетинг. Понятно, что «Ригла» — это элитная, более красивая, удобная аптека, «Будь здоров» — попроще, а «Живика» — это дискаунтер. В принципе, сюда больше федеральные сети особо не заходили.
— Иных федералов у нас нет?
— Никаких других федеральных сетей здесь нет. Разве что «Планета здоровья» из Перми еще одну аптеку открыла в Калининграде. Что касается «Риглы», то они еще в 2007 году купли часть «Семейной аптеки» с 6 аптеками. Потом постепенно органически развивались, открывали свои аптеки, потом купили 40 аптек «Авиценны», а потом поглотили 40-42 аптеки «Формулы здоровья».
— Почему «Формула здоровья» ушла с рынка? Потому что у федералов беспрецедентная рыночная сила или просто решили не заниматься этим бизнесом?
— Люди решают не заниматься тем бизнесом, который не дает доход. Не обязательно разоряться, чтобы уйти с рынка. Есть норма доходности, и у каждой компании она своя. Если доходность собственного капитала на сегодняшний момент 20% в рублях, то, наверное, она может устроить собственников. А когда она 10% в рублях, а облигации федерального займа ты можешь купить с доходностью 6% в рублях, то зачем ты тогда за эти 4% будешь уродоваться с операционным бизнесом?
— То есть уход «Формулы здоровья» — это скорее сигнал того, что калининградский аптечный рынок достиг минимального уровня маржинальности?
— Он давно уже не сильно маржинальный. Как мне кажется, у всех норма прибыли падает, по всей стране у всех предприятий. Потому что экономика стагнирует или еле-еле движется. Всем тяжело. Конкуренция на коммерческом розничном рынке лекарств огромная. А среди оптовиков есть, конечно, миллиардеры из списка Forbes, которые поставляют лекарства как в аптеки, так и по федеральным программам за бюджетные деньги, но мы сейчас говорим про коммерческие аптеки. И всем нам трудно. Другое дело, что, как мне кажется, ребятам, которые продали «Авиценну» и «Формулу здоровья» («Авиценна» входила в ГК «Вестер», а «Формула здоровья» принадлежала совладельцам торговых сетей «Спар» и «Семья» — прим. «Нового Калининграда»), есть чем еще заняться. У них есть другие бизнесы, более доходные. Они знают, куда переложить деньги. А таким, как я, некуда деться. Закрыв бизнес, мы будем переквалифицироваться в управдомы.
Поэтому пытаемся бороться, и когда какое-то должностное лицо говорит, что у нас денег много, то я хочу спросить: «В каком смысле их много?». Спросите любое должностное лицо, готов он положить деньги в Сбербанк под 1% годовых в рублях? Он скажет: «Я что, идиот? Есть же под 4%». И почему-то положит под 4%. Так же в любом бизнесе: если норма доходности собственного капитала начинает приближаться к ставке ЦБ, то это вообще не бизнес. Она, по идее, должна быть выше ставки кредитования. Если сейчас можно получить кредит под 8-9%, то ты должен зарабатывать 15% годовых.
— Закончилась ли дискуссия калининградских аптек с областным правительством по поводу смягчения шока от отмены ЕНВД? Последний раз бизнес предлагал дать ему сниженную ставку по «упрощенке», а власти этого делать не хотели, но рассматривали вариант кому-то помочь субсидиями.
— Почему-то у меня ощущение, что сильно пострадают торговые площади в стране, в Калининграде особенно. Потому что на розничную стандартную торговлю давят две вещи: это цифровизация (переход торговли в онлайн) и отъем ЕНВД. У нас девелоперы строят все новые торговые центры, но кого они туда будут заселять, непонятно. Потому что все раньше рассчитывали на ЕНВД. Те, кто сейчас торгует обувью в «Европе», уже сильно страдают. Раньше они все были на ЕНВД, а теперь маркируют свою обувь и с ЕНВД их выкидывают, они начинают платить по-другому.
У нас в области, да и в стране постоянно увеличивается количество торговых площадей. У девелопера такая задача: он видит кусок земли и думает: я построю как можно больше жилья, но нужны парковочные места, и парковка загоняется под землю. Но давно есть закон в России, что между подземным гаражом и первым жилым этажом должно быть нежилое помещение, и теперь этих нежилых помещений огромное количество. Если посмотрите на восток города, там сотни тысяч квадратных метров. А сейчас этого всего не будет. Теперь налоги будет очень трудно платить. А что касается аптек, то больше всего пострадают небольшие аптеки, которые пытаются работать на обороте, так называемые дисконт-аптеки. При сети из пяти аптек они сразу «вылетают» на общий режим. Потому что у них маржа маленькая, а выручка большая, переход на общий режим — это 150 миллионов рублей оборота в год. Они за полгода выберут это и перейдут на общий режим.
— Общий режим, если ты не федеральная сеть, — это окончание бизнеса?
— Вероятно. Я не знаю, какие ещё есть возможности для снижения затрат. Мы смотрели, что их практически нет, хотя тоже перейдем на общий режим с 2021 года, и нам придется конкурировать с крупнейшими сетями.
— Как вы оцениваете свои шансы?
— Каждая, из таких, как наша, небольшая сеть, надеется, что умрет кто-то другой. И, следовательно, ты займешь чужую нишу и сможешь выжить. Мы тоже надеемся, что кто-нибудь другой закроется. Но девелоперы и владельцы коммерческих помещений пострадают первыми.
— На сколько вырастет налоговая нагрузка вашей сети, когда вы перейдете с ЕНВД на общую систему?
— На упрощенку — в 5 раз, а на общую систему налогообложения — в 8 раз. НДС на общей системе заберет у нас 11-12% маржи (ставка на лекарства 10%, но есть еще косметика и другие товары, облагаемые по ставке 20%). У некоторых аптек это и есть вся маржа. Очень сложно.
— Какие наценки на калининградском аптечном рынке?
— Тут все просто. Каждый структурирует свои наценки по-разному, причем в каждой аптеке по-разному. Одна аптека стоит возле больницы, другая — около поликлиники, третья — рядом с детским садом или школой. И в зависимости от окружения, социально-демографической ситуации вокруг решается вопрос наценки. Средняя наценка сейчас в сетях от 10% до 30%. Это разница между закупкой в опте и продаже в розницу.
— Вы затронули тему конкуренции с интернетом, насколько она ощущается?
— Она очень ощущается. Есть второй федеральный игрок, дистрибьютор — «Катрен». Они не стали строить свою сеть физических аптек, как строит «Протек», а придумали Apteka.ru и договорились, в том числе и с нами, что человек, который заказывает лекарства, получает в одной из физических аптек-партнеров этот товар. Сначала они аптекам платили порядка 10% от суммы, а потом сократили предложение до 2-3%. А когда человек приходит и оплачивает картой, еще 1,5% из этих 2-3% уходит банку.
— Из ваших 2-3%?
— Да.
— А почему не из их доли платится?
— Ситуация такая: они продают нам по цене на 3% дешевле, чем тот человек, который купил. То есть 2%-3% — это наша наценка, и 1,5% мы должны были отдавать.
— А могли получить 10%, если бы человек физически купил, а не через Apteka.ru заказал?
— Получили бы 10 или 15%. Поэтому мы и прекратили сотрудничество с Apteka.ru. Это было невыгодно. Но развивая свой бизнес, они очень умно поступили. Надо отдать им должное.
— Как «Тинькофф-банк», который построил банк, не имея ни одного отделения?
— Тут еще лучше, потому что доставка лекарств запрещена законом. Кто-то, конечно, пытается обходить закон более-менее честными способами, но мы не обходим. И Apteka.ru не обходит. Она просто продает свой товар через чужие аптеки. Получается, что у них самая большая в стране сеть: под 27 тысяч аптек, через которые они продают. Но многие сети уже отказываются.
— Они нашли новых партнеров в Калининграде?
— В Калининграде, по моим подсчетам, у них порядка 60-70 пунктов, через которые они продают. Но не всегда их цена ниже, чем в аптечных дисконтах. Кроме того, нужно ждать какое-то время, пока ты заказал.
— Почему власти не разрешают доставку лекарств?
— Вы считаете в конце концов доставку лекарств в России разрешат?
— Я думаю, что разрешат. Сначала разрешат доставлять безрецептурные лекарства. Не знаю, правда, какими условиями это все обложат.
— Почему в России еще не пришли к продаже лекарств в магазинах?
— И слава богу (смеется). Потому что уже придумали лицензирование аптек, обложили, и как тогда должно выглядеть разрешение торговли лекарствами в магазине? Лицензируют, лицензируют — и вдруг все окажется на кассе супермаркета. Я думаю, аптечное лобби пытается защититься.
— Вы думаете, придет к этому когда-нибудь Россия все же?
— Думаю, что придет. Зависит от воли властей. Кто быстрей кому докажет, что так нужно. Но, с другой стороны, сейчас разве что на заправках нет аптек, а так почти в каждом супермаркете они есть.
— Если посмотреть на улицы Калининграда, особенно на новые здания, то первым делом в них открываются алкогольный магазин и аптека. Таков срез потребностей калининградцев сегодня?
— Нужно смотреть, на что в рознице люди тратят деньги. Где-то 8% — это алкоголь, 6% — сигареты, 4% — лекарства и товары медицинского назначения. Если посмотреть статистику розничных продаж в России, получается, что на лекарства, товары медицинского назначения и ортопедию люди тратят столько же, сколько тратят, например, на ремонт квартир и мебель или на обувь и косметику вместе взятые.
Но ведь, обратите внимание, никто из властей никогда не обращает внимание, что дорогая обувь или косметика. Никто. Никогда власти не беспокоятся о цене мебели или стройматериалов. А все дело в том, что люди просто не планируют болеть, но планируют покупать мебель, обувь, потратить несколько тысяч на поход в ресторан, а потом вдруг они заболевают, приходят в аптеку и находятся в шоке от того, что им нужно потратить деньги на то, на что они не планировали. Реальность такова, что на лекарства тратится не так уж и много денег, но потребность постоянная. Поэтому у нас везде появляются алкогольные магазины, аптеки и большие магазины строительных товаров.
— Почему в Польше лекарства стоят дешевле, чем у нас?
— В Европе, Америке вывести на рынок лекарство очень сложно. Только крупнейшие компании могут себе это позволить. Вывод одного лекарства на рынок стоит 1-1,5 млрд долларов. Знаменитая «Виагра» стоила более 1,5 млрд долларов. Стоимость производства самого лекарства на заводе может составлять и цент — упаковка дороже. Но в цену лекарства должны войти все затраты, которые компания понесла на научные и медицинские
исследования, чтобы вывести его на рынок. И чем более массовое лекарство, тем легче компании варьировать ценой. Потому что, в принципе, можно продавать, лишь бы покупали, чтобы производство не останавливалось. Можно продавать за доллар, можно за десять, можно за пять, в зависимости от состояния рынка, на который ты вышел.
— То есть сколько денег у россиян есть, за столько и продают?
— Да. За сколько будут покупать, столько и будет стоить. Или чтобы конкурировать с другими похожими лекарствами. Аспирин с панадолом, кто-то еще с кем-то. Это зависит от воли, прежде всего, производителя. Если страна в плохом состоянии, был кризис, еще что-нибудь, они снизят цену и не будут ее поднимать независимо от того, какой курс доллара.
Вторая часть ответа на ваш вопрос касается вывода зарубежных лекарств на наш рынок. Нужно зарегистрировать лекарство, которое произведено за рубежом в России. Мы не доверяем их регистрации. Поэтому необходимы некоторые клинические исследования здесь. Я понимаю, что это защита рынка, да и к ним попасть еще труднее. Вот владелец компании-производителя «Мирамистин» Андрей Горохов рассказывает, что он пять лет не может зарегистрировать свой продукт в Европе.
Третья часть ответа — это специфика импорта лекарств в Россию. Платится НДС, сама граница отнимает много денег: таможенные склады и все остальное. Рынок серьезно монополизирован. В Калининграде, например, нет ни одного импортера лекарств. Просто невозможно завезти лекарства.
— Почему?
— Потому что не получишь лицензию, понесешь такие затраты на получение лицензии и на строительство склада и все остальное, что никогда на область импорт не окупится, а потом отправлять в Россию лекарства ты не сможешь.
— Вы бы хотели получить такую лицензию?
— Было бы классно, если бы можно было взять и на границу привезти одну сборную фуру лекарств, спокойно заплатить налоги, растаможить и все.
— Вы везете через Москву?
— Мы все везем через Москву и Питер. Лекарства импортируют в Россию так называемые национальные дистрибьюторы. Они занимают 70% рынка. Наши калининградские аптечные сети покупают лекарства примерно у 7 компаний.
— Среди них есть конкуренция?
— Конкуренция есть, но, мне кажется, и сговор тоже есть. Широкой конкуренции там нет. Мало компаний. Нет 25-30 компаний импортеров.
— В Соединенных Штатах Америки две основные политические партии и конкуренция огромная. Еще есть Coca-Cola и Pepsi и так далее...
— Тут вы правы (улыбается)…Почему в Польше дешевле? Например, потому что в Евросоюзе нет границ. Поэтому европейские лекарства там будут дешевле, чем здесь. Там при зоне свободной торговли с Америкой американские лекарства могут быть дешевле. В Польше не нужно растамаживать лекарства, а в Германии НДС на лекарства 2-4%, а не 10%.
— То есть тема разрешения параллельного импорта для лекарств не актуальна, и даже если разрешат их ввозить всем, их невозможно будет ввезти для продажи из-за отсутствия лицензии?
— Да. Я лет 15 назад этот вопрос задавал сам себе и партнерам: можем мы это сделать? И выяснили: не можем. Если вы помните, то почти все губернаторы обещали ввозить лекарства напрямую из-за рубежа, и никто не смог. Тем более раньше был беспошлинный и без НДС ввоз в нашу область, но никто не смог. Ни одна компания. Ни государственная, ни частная.
— Вы чувствуете давление «народного импорта» лекарств из Польши?
— Трудно объяснить. Подходишь к любому киоску, который торгует овощами, и ты видишь еще рядом холодильники с санкционными товарами. Лекарства так не продают. Поэтому мы не знаем, сколько людей покупают там лекарства, но можно попробовать посчитать. В любом крупном супермаркете доля граждан, которые пошли за продуктами, а потом зашли в аптеку, составляет 5-7%. Поэтому можно предположить, из тех, кто выехал в Польшу за колбасой, 5% покупают лекарства. Да, наверное, это чувствительно для нас, хорошо бы, если б они здесь покупали. Но, интересно, что аптеки, которые стоят у нас на границах Литвы и Польши, тоже неплохо работают, потому что у них покупают поляки и литовцы, особенно литовцы. Потому что в Литве запрещены многие лекарства, которые в России разрешены.
Некоторые лекарства у нас не разрешены, и за ними ездят за границу. Помните, эти скандалы, когда тяжелобольным детям не могут купить лекарства в России, мамочка привозит из-за рубежа, а оно оказывается запрещенным? Просто компания, которая их производит, не хочет тратить деньги на выход на российский рынок. Считает, что продаваться будет мало, потому что это очень узкий сегмент. А им говорят, нет, пройдите регистрацию, которая стоит несколько миллионов долларов. Вот они и не хотят. По каким-то причинам некоторые лекарства не регистрируются в России.
— Получается, в Калининграде есть выход в такой ситуации — поехать и что-то купить в Польше.
— Наверное, да. Также отмечу, что у нас в стране список комитета по контролю за наркотиками постоянно расширяется, и усложняется продажа лекарств из него в аптеках. Мы просто избавляемся от этих лекарств. Не продаем, потому что уследить за каждым фармацевтом, который может случайно ошибиться и продать без рецепта какое-то лекарство, невозможно.
— Насколько для вас это чувствительно? Сколько вы выводите из оборота препаратов из-за наркоконтроля?
— Раньше было более чувствительно, сейчас мало таких осталось.
— Что делать человеку, которому нужен препарат, который вы решили не продавать?
— Идти в больницу, выписывать рецепт и искать ту аптеку, которая это продает. В городе есть несколько аптек, которые торгуют «наркотикой», как они говорят. У них есть лицензия на торговлю наркосодержащими лекарственными средствами, и они торгуют всем.
— Есть ли давление на рынок со стороны производителей российских лекарств, которые выдавливают зарубежные препараты, скажем так, нерыночными методами?
— Я бы так сказал, что мы это не почувствуем. Мы ж торговцы, что нам дистрибьютор дает, то мы и продаем. Как гражданину мне бы, конечно, хотелось, чтобы у нас были свои заводы, производящие лекарства, но ни в коем случае не через запрет импорта.
Всегда должен быть выбор у человека. Тем более у больного. Купить отечественное лекарство дешево или дорого зарубежное. То есть или то, которое есть, или то, которое лечит, как говорил Жванецкий. А если останется только отечественное, оно будет дорогим.
Текст -—Вадим Хлебников, фото — Виталий Невар / Новый Калининград
Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав
Ctrl+Enter
© 2003-2024