Худрук театра им. Комиссаржевской: мало сумасшедших, которые могут что-то изменить

Про то, как «главный приглашенный режиссер» влюбил в себя актеров, и какими должны быть настоящие подарки 

У нас Морфов называется «главный приглашенный режиссер». Такого вообще не было. Были и существуют главный приглашенный дирижер, а режиссеров таких не было. Мне очень хотелось, чтобы Морфов работал в театре, ведь он, действительно, один из самых талантливых режиссеров Европы. И человек уникальный. Я редко встречал таких людей – сочинителей спектакля. Как, например, польский режиссер Тадеуш Кантор был сочинителем спектаклей. То есть, сочинитель спектаклей вместе с актерами. Есть аналитики спектакля, такие как Товстаногов, Анатолий Эфрос - они прорабатывали тексты. В общем, Морфов - такой уникальный персонаж и очень живой человек. У него настоящий живой театр. Что бы Морфов ни делал – у него всегда получается жизненно. 

  
Думаю, что актеры потрясающе приняли Морфова. Вот есть такая книжка «Сукины дети» и фильм про актеров, которые «сжирают» режиссеров. У нас же, например, актеры никогда не говорят, что у них съемки или они заняты, или вот "мы должны репетировать с 11 до 14 и дальше мы уходим". Они могут начать в 11 часов и закончить в час или в два ночи, и на следующий день начать в 11. И никто не занят, и все готовы сутками с ним репетировать. Значит, он очень интересен им. Зато, когда после работы с Морфовым приглашаешь более традиционного режиссера, начинаются проблемы: актерам хочется вот так, а не так. И возникает сложная ситуация, когда их загоняют в определенные рамки. 

В спектакле Морфова («Мыльные ангелы», - прим. «Нового Калининграда.Ru») мне нравятся очень хорошие актерские работы. Их много, я не хочу различать. С другой стороны, сама идея, которая была заложена, не столь ярко выражена в пьесе Кинтеро. Мы совершаем ряд поступков в своей жизни, широкие жесты, мы делаем подарки. И всегда ли мы делаем подарки от души? Рассчитываем ли мы на какой-то ответный ход? Мне кажется, что мы всегда это делаем только для себя. Поэтому, надо дарить то, что жалко. Тогда это будет настоящий подарок. 
...На мой взгляд, это один из уникальных по эстетике спектакль, такой итальянский неореализм только на кубинской почве. Эта подлинность существования, которую достигают актеры, завораживающая. 

«Театр нужно создавать» 
Про то, как вести себя худруку-«не режиссеру», и почему никто не хочет брать на себя ответственность 

Очень трудно сделать так, чтобы театр процветал. За год ничего не происходит. И за 2 года, и за 5 лет это сделать очень трудно. Нужно создавать театр. Если он (новый худрук Калининградского драмтеатра, - прим. «Нового Калининграда.Ru») сам не будет лезть в постановку, не будет сам ставить спектакли, не имея на то права, если он знает каких-то режиссеров и знает теоретически, какой театр он хотел бы создать, то можно попробовать. Насчет Марчелли: он не всегда работал в Калининграде. Лет 15 назад у него были знаменитые спектакли. Он, мне кажется, был тоже из сочинителей с определенными идеями. Я не знаю, почему он от вас ушел... 
Не успевал? Любой художник не успевает. Свободные чем хороши... Сегодня же никто не хочет быть ни главным режиссером, ни художественным руководителем. Никто не хочет ни за что отвечать. Художник хочет заниматься спектаклями. В принципе, театр – это производство. Художник может сказать, что у него не получилось, а главный режиссер так сказать не может. Ведь он отвечает за судьбы людей, за то, что с ними происходит. Либо это такой уникальный случай, как Лев Додин в Ленинграде (художественный руководитель Академического Малого драматического театра, - прим. «Нового Калининграда.Ru»), который много лет создает свой театр, свою труппу, обновляя ее и так далее. Какие-то спектакли высочайшего класса, какие-то - не очень, но всегда виден класс. Есть такие театры, но их немного. И талантливых режиссеров мало. Должен быть определенный уровень режиссуры. 

Для меня важнее атмосфера внутри коллектива. Если мне удалось ее создать... Я не могу сказать, что я не понимаю, что этот актер играет хорошо, а этот плохо, хотя все это эфемерно, и очень трудно определить кто лучше, а кто хуже. Должна быть степень достоверности, я должен в это поверить и понять идею режиссера, если она у него была. Это редкий случай, когда появляется выдающийся или очень хороший спектакль. К этому нужно относиться спокойно. Нужно понимать, чего мы хотим от театра. Театр – в советское время был идеологией. Сегодня он перестал ей быть, потому что в стране нет никакой идеологии. Поэтому театр – или это развлечение, или мы хотим что-то большего от зрителей. Я хочу, чтобы на всех спектаклях, которые мы выпускаем, люди плакали и смеялись. Мне кажется, что в этом есть очищение, и в этом есть самое лучшее. А что хорошо, что плохо... Все равно для одних это будет хорошо, а других будет плохо. Сегодняшние мировые скорости выше, поэтому очень важен живой актер и театр. 

«Я никого не отправлю на голодную смерть» 
Про то, как народному артисту прожить на одну зарплату, и почему могут «загнуться» некоторые театры 

Финансовое управление меня не интересует, для этого есть директор. Меня интересует только в том плане, что я ни одного актера не уволю, не отправлю на голодную смерть, даже если он достиг пенсионного возраста. И ко всем таким призывам я глух. Сделайте тогда приличные зарплаты! Что это за зарплаты для актеров? Народный артист получает 17-18 тысяч рублей. А молодой актер – и того меньше. Он говорит, мол, скорей бы дожить до пенсии, чтобы получать и пенсию, и зарплату. А пенсия у него 5-7 тысяч рублей. Он что, может прожить? Это как добавка к зарплате, и то пожилому человеку денег надо больше: лекарства, жилье, еда. 

Что будет с театрами при переходе от бюджетного финансирования на самообеспечение... Это сложный вопрос. Вот если взять Францию. Там из драматических театров есть «Комеди Франсэз». Это единственный театр, который имеет бюджетное финансирование, все остальные существуют на пожертвования, на спонсорские деньги. И есть огромное количество людей, которые дают деньги, не спрашивая для чего. Но у них списывается это с налогов, и многие хотят конкретно давать на что-то деньги. Давайте эти деньги на театр, и не надо никакого бюджетного финансирования. Если театр интересен и руководство театра может найти людей, которые будут вкладывать средства, тогда, может, финансирование и не нужно будет. Сейчас в театре Комиссаржевской 250 человек, и их государство содержит. Но в Большом театре, по-моему, 3,5 или 4 тысячи человек. Сколько они должны получать? 
Здесь все взаимосвязано. Сегодня 5 или 6 вузов, которые ежегодно выпускают актеров – 200 или 300 человек. Куда им деваться? Это безработица. Значит, кого-то надо выгонять, но актеры нужны. Такое же количество режиссеров, и они нужны. Значит, нужно поменять систему образования в вузах, надо поменять спектакли. 
При советской системе строились огромные театральные здания, которые никому сегодня не нужны. Не востребованы залы на полторы тысячи мест – нет таких спектаклей. А должны быть театры на 50, на 100 мест. Там могут быть потрясающие спектакли. Поэтому выбор пространства очень важен. Нельзя, чтобы на спектакле была "скукотища". Все это не театр, это не живое. Зрители с таким же удовольствием посмотрят фильм, или по интернету посмотрят спектакли в режиме реального времени. Поэтому может возникнуть определенная сложность. Этот переход с бюджетного финансирования будет болезненный. В таком случае многие театры могут не выжить. Но сегодня я, еще раз повторяю, не отправлю актера на голодную смерть. 

«Канделаки – это пустое место» 
Про то, каким звездам не хватает интеллекта 

В театре звезд не бывает. Почему Алиса Фрейндлих стала звездой? Потому что она снималась в кино. В ту секунду, когда она стала сниматься, она сразу стала узнаваемой. Сегодня мы видим каких-то актеров. Вот, много снимается Заворотнюк – няню играет. Никакая не актриса! К профессии театральной не имеет никакого отношения! Она звезда по определению. Может быть, она была бы приличной актрисой, много работая в театре и играя разные роли. Она же, ухватив характер, один типаж, сто с лишним серий играет. В то же время, она получает за это деньги. И она решила для себя эту задачу. 
Телевидение делает звезд, но у них нет интеллекта. Та же самая Канделаки – это пустое место, она необразованная. Было несколько передач, и было видно, что она не обладает открытой реакцией на юмор. Звезды - это совершенно другие люди. Это не Якубович, не Познер, не Швыдкой. Современные звезды - просто попугаи. Вся эта жизнь построена на другом - она искусственная, не интеллектуальная. 
В том же самом Ленкоме есть звезды, но звездами они стали не благодаря театру, а благодаря телевидению или кино, в котором они снимаются. 

«Мало сумасшедших, которые могли бы положить жизнь, чтобы что-то изменить» 
Про то, о чем могут пожалеть калининградцы, и к чему всем нужно стремиться 

Я был в вашем театре лет 6 назад. Я не могу судить о том, что стоило бы изменить. Ведь зависит не от того, что построено, а от того, что внутри, какая атмосфера, как намолено, как надышано, и что там было хорошее. И у каждого поколения, уверяю вас, есть какие-то свои кумиры, какие-то свои спектакли. Как мы их судим, о чем мы жалеем. Вот вы жалеете о Марчелли, который ушел. И это видно, и это чувствуется, и это правильно. Вот спросите 100 человек, о чем они жалеют? И многие, наверняка, жалеют о том, что так редко Женя Гришковец здесь появляется. И почему здесь для вас нет каких-то музеев современного искусства, и почему того же Олби, Беккета, еще современных драматургов нет на каких-то площадках, чтобы понять, каковы мировые тенденции. Нет площадок на 20, 30 на 50 человек. Вот об этом можно жалеть, к этому надо стремиться, но это зависит только от людей. Есть, как у Высоцкого в какой-то песне: «Настоящих буйных мало - вот и нету вожаков». Мало сумасшедших, которые могли бы положить жизнь, чтобы что-то изменить. 

Текст – Мария Бочко, фото - "Новый Калининград.Ru", Театр им. Комиссаржевской, mtfontanka.spb.ru