Драматург Евгений ГРИШКОВЕЦ прилетел в Москву из Калининграда в 0.40 во вторник ночью, провел несколько часов на "горячем" телефоне в студии НТВ, общаясь с телезрителями, и улетел назад в Калининград утренним рейсом.
- Были какие-то очень хорошие ясные звонки, в основном короткие. Одна женщина сказала: "Вы там молодые в студии, вас много, и это очень хорошо, а я дома одна, и мне невыносимо". Звонил мужчина, который плакал в трубку и говорил, что не знает, как дальше жить. Мы вместе поплакали... Не было каких-то безумных, бессмысленных звонков, никто не звонил, чтобы просто с известным человеком потрепаться. Две девушки одновременно мне позвонили с разных телефонов: "Вы там скажите им, что мы очень опасаемся за свободу слова:" И еще была женщина, которая сказала: ну как же так, у меня родственница погибла в самолете, который летел в Сочи, а теперь про них забыли.
- Эти люди, которые звонили в студию, они хотели услышать что-то от вас или им просто нужно было выговориться?
- Хотели услышать, да. Они спрашивали, как я к этому отношусь или что я намерен делать. Я чувствовал, что в этом было отчаянное желание всех не чувствовать себя одинокими перед этим ужасом.
- И что вы отвечали - что вы намерены делать?
- Я им говорил, что я такой же человек, как они, что я так же потрясен всем этим и пока не знаю, как могу действовать. Но во мне что-то закончилось, говорил я, точно так же, как и в вас. Что мне стыдно и больно бояться, и я не намерен бояться... Не знаю, хорошая была ночь. Это очень напомнило мне то телевидение, которое я любил в начале 90-х и которого мне не хватает сейчас.
- Как надолго хватит у людей этих чувств, которые заставляют их звонить ночью в студию?
- Разумеется, жизнь возьмет свое. После 11 сентября мир пришел в себя быстрее, чем кто-нибудь мог представить. Но я думаю, что уж точно прежнего мироощущения не будет. Да и есть, как это ни ужасно, сильное подозрение, что это не предел. Что ужас будет продолжаться. Непонятно как - казалось бы, переплюнуть это невозможно, но может быть нанесен удар в каком-то другом направлении. И гнев, который возник, - он справедливый гнев, он не может просто так утихнуть. И гнев должен быть направлен не только на тех людей, которые совершили это преступление, - черт с ними, понятно, что у нас с ними совершенно разные представления о мире и о жизни... Но когда руководители страны не могут защитить детей... Если вы не можете "замочить" террористов, значит, должны разговаривать, если не можете разговаривать, делайте что-то еще... Но защитите! Я обычно не участвую в политических разговорах про режим... Но после этой серии взрывов, после Беслана, после лжи, которая была на нас вылита, я ощутил полнейшее неуважение к себе и брезгливость к власти... Для меня многое на этом ощущении закончилось.
- Закончилось - и что началось? Вы готовы заняться политикой?
- Нет, политикой я не займусь. Я просто гражданин страны, такой же, как другие. У меня, к сожалению, нет ответа - что надо сделать... Если бы я знал или у меня хотя бы было ощущение, что знаю, я был бы политиком. Я не знаю. Я просто говорю, что теперь не могу по-прежнему жить.
Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав
Ctrl+Enter
© 2003-2024