Добро пожаловать, или..

Больше всего репатриантов — 450 тыс. человек — готовы принять власти Калининградской области. Корреспондент «Профиля» поехал проверить, кому именно они там нужны.
   Первое впечатление от Калининградской области очень благоприятное. Ухоженный аэропорт, стоянка заполнена красивыми такси. Водители не кидаются на приезжих, как в Москве.

   Дорога до столицы области хоть и узенькая, но ровная и практически прямая. По сторонам — пастораль: тучные поля, на них пасутся белые с черными пятнами коровы старинной прусской породы. Вечером, возвращаясь с выпаса, еле идут от избытка молока в вымени.

   Вечерний Калининград поражает подсвеченной (губернатор Боос, занимавшийся подсветкой в Москве, видимо, знает дело) и отреставрированной немецкой архитектурой. В этой-то красоте, согласно президентской программе, скоро предстоит жить тем русским людям, которые вдоволь хлебнули горя, пережив войны, подъемы местного самосознания и бесчисленные экономические беды в бывших союзных республиках.

   Но лоск Калининградской области — штука фрагментарная, настоящее лицо региона менее привлекательное. За время командировки на берега Балтики нам стало понятно, что переселенцев там если и ждут, то только как непрошеных гостей.

Слуга царю, отец солдатам

   Каждый вторник в администрации области губернатор Георгий Боос общается с прессой. Он приходит в конференц-зал сразу после планового заседания местного правительства, которое начинается в десять утра. Пока журналисты ждут губернатора, две миловидные девушки кормят их бутербродами и поят чаем. Георгий Валентинович появляется перед сытыми и раздобревшими корреспондентами стремительно.

   — Ну что, господа, приступим? — озаряя присутствующих широкой улыбкой, спрашивает он.

   Пресс-конференция началась прямо с вопросов. Прессу интересовали транспортные и жилищные проблемы. О программе по переселению и предстоящем отчете по его подготовке местные журналисты, казалось, узнали из наших уст.

   — Содействие переселению — крайне полезная для нашей области программа, — начал отвечать Георгий Боос. — Любое начинание у нас натыкается на проблему: кто будет делать? Мы задыхаемся от отсутствия рабочих рук. Способствовать мы будем не просто переселению, а переселению специалистов.

   Георгий Валентинович сказал, что отчет, который подготовила область, один из лучших по стране. В нем четко прописано, сколько и какого профиля требуется специалистов.

   — В списке есть профессии, в которых нам нужен один, семь, десять человек, — пояснил губернатор. — Их мы будем отбирать штучно. Обладание знаниями и навыками само по себе есть гарантия того, что к нам приедут люди с высоким культурным уровнем.

   Редкий губернатор, разговаривая с прессой, не заденет тему федерального бюджета. Боос тоже задел. Заканчивая брифинг, он сказал, что в реализации программы очень надеется на помощь центра. Перевод с губернаторского языка на обывательский это означает: «Коли президент захотел переселять соотечественников, пусть и деньги на это дает, а как, кого, куда и за сколько переселять, мы уж напишем, отчитаемся на Старой площади по первому разряду».

Welcome!

   Георгия Бооса понять можно: область получил он такую, что латать — не за что хватать. Калининград, возможно, Светлогорск — вот, пожалуй, и все города в области, имеющие более-менее приличный вид. Это во многом заслуга нынешнего губернатора, но стоит километров на пять отъехать от столицы, как попадаешь совсем в другой мир.

   На полдороге от Калининграда до Зеленоградска стоит деревенька Низовка. Даже не деревня — хуторок в десять дворов. Вообще, в Калининградской области у многих населенных пунктов говорящие названия. Например, под Янтарным есть деревня Синявино. Так там почти все мужики алкоголики. А вот в Низовке живут самые неприкаянные пролетарии. Раньше жители деревеньки трудились в местном совхозе-миллионере, сегодня мыкаются без работы.

   У бабы Любы четверо детей и столько же внуков. Когда мы спрашиваем, как она относится к тому, что скоро сюда приедут переселенцы, в глазах у бабы Любы появляется неподдельный страх.

   — А нас-то куды? Уж и так в болоте живем, — кивает старушка на ручеек навозной жижи, вытекающий из ее хлева.

   На другом таком же хуторе мы познакомились с молодой семьей, приехавшей на Балтику из Сибири. Живут они лучше, чем баба Люба, но все равно тяжело. Глава семейства зарабатывает тем, что рубит и продает дрова, жена — социальный работник.

   Молодая женщина надолго задумалась над вопросом, хотят ли они видеть здесь новых переселенцев.

   — У старшего сына очень острый псориаз, — взвешивая каждое слово, стала говорить Лена. — Рядом с морем ему легче. Не будь этой проблемы, не уехали бы из Томска. Я против переселения, не потому, что места мало или что хлеба на всех не хватит. Просто никому не пожелаю мыкаться здесь так же, как мы.

   — Если губернатору не хватает рабочих рук, — протягивает вперед ладони ее супруг Сергей, — вот они. Не верю я, что мы все здесь такие никчемные, что надо людей из-за тридевяти земель привозить.

   В области живет чуть менее миллиона человек. Власти хотят переселить примерно полмиллиона. В области должен, по идее, разворачиваться настоящий строительный бум. Шутка ли, приедет столько народу! То есть по жилью нужно построить еще одну столицу области.

   Но единственные стройки, которые мы увидели в западном эксклаве России, — это стройки торговых комплексов в самом «Кенике».

Свои и чужие

   Весь следующий день мы посвятили поиску позитива и сказали водителю Андрею везти нас в добротные и ухоженные поселки. Андрей, коренной калининградец, область знает не хуже собственной квартиры. Просьба вызвала у него замешательство. Минут десять он размышлял и еще столько же времени потратил на «звонок другу». Сам решить, какая деревня в области подходит под определение «ухоженная», он не смог. После звонка Андрей сказал, что, скорее всего, надо ехать в Матросово.

   Ехали минут сорок. Вид ее первых дворов нас разочаровал. По обе стороны от дороги стояли чистенькие, но совсем не немецкие дома. Желание прусского колорита заставило поехать нас вглубь поселка, где мы и нашли несколько немецких домиков.

   Первым наше внимание привлек длинный, крытый черепицей дом. Вокруг клумбы, цветы и газоны. Под яблоней играла девочка лет четырех. Мы попросили ее позвать взрослых.

   Через минуту из дома вышла рыжеволосая девочка-подросток:

   — Здравствуйте, а взрослых никого дома нет.

   — Да они нам не очень-то и нужны. Вы сами для нас вполне взрослая.

   Девушка покосилась на фотокамеру, но от разговора не отказалась.

   Ее родители — омские немцы, решили переехать на историческую родину, но внутри России. Она хорошо помнит переезд, скитания, неприязнь местных алкоголиков, залезавших в их двор чуть ли не каждую ночь. На вопрос, хочет ли она, чтобы сюда приехали новые переселенцы, она робко ответила:

   — Пусть едут, но только не кавказцы, от них у нас здесь лишь грязь и драки. Пусть у себя в Азербайджане торгуют.

   Из подъезда многоквартирного дома по соседству вышел мужчина в летах. Он направлялся к сараям неподалеку.

   Алексей Павлович сам переселенец из Казахстана, приехал сюда, как только понял, что оказался в чужом государстве.

   — А что, пусть едут, — заулыбался он, даже не дослушав до конца вопрос. — Здешние почти все алкаши. Походите по деревне: если дом в порядке, значит, хозяин переселенец, если нет — местный. Они только пьют и ждут, когда им все отстроят и починят, а заодно и просто так деньги начнут давать. Нет, без переселенцев область не обустроишь.

   Алексей Павлович оказался не прав. Первый же дом, куда мы зашли, оказался домом коренного жителя. Порядок не хуже немецкого. Такие же уютные клумбы и ровные газоны. Хозяин — мужчина лет сорока.

   — А зачем они нам здесь нужны? — по-армейски чеканя слова, начал он. — Я уволился из армии потому, что не на что стало кормить троих детей, и из-за этих переселенцев. У родителей было четыре быка, свиньи и голов сорок овец. Когда в 90-х они понаехали, я забыл, что такое спать ночью. Сторожил скотину. Бывало, по три раза за ночь пытались залезть. Опять начнется воровство.

   Следующим домом, привлекшим наше внимание, стал большой немецкий особняк. В одном из окон первого этажа мы увидели двоих мужчин, игравших в бильярд. Один из них оказался владельцем дома.

Лишний человек

   Александр — предприниматель, уроженец области. Большую часть жизни работал на Дальнем Востоке. Про таких говорят: «Не ладно скроен, да крепко сшит».

   — Давайте потом поговорим о переселенцах, — сказал он, опираясь на бильярдный кий. — Как здесь живут бедные, вы насмотрелись. Я вам расскажу, как живут состоятельные люди, не имеющие полезных знакомств во власти. В этом доме я готов был сделать все, начиная от гостиницы и заканчивая пансионатом для престарелых. Власти требуют от меня, чтобы я платил за электричество по 6 тысяч рублей в месяц. При этом предлагают подсоединиться без счетчика, то есть склоняют к воровству. Чтобы принять к эксплуатации это здание, с меня запросили такую взятку, что, если б я ее заплатил, мне пришлось бы продать дом по московским ценам. Пойдемте, покажу вид с третьего этажа.

   Пока мы поднимались, Александр жаловался на местный беспредел. По его словам, все чиновники, наделенные хоть мало-мальской властью, просят позолотить ручку. Ничто не делается без взятки. Чем толковее бизнесмен, чем больше он хочет и может сделать, тем выше такса у коррупционеров.

   Наконец мы добрались до третьего этажа. Вид потрясающий. От здания на юго-восток идет лужайка метров двести длиной, заканчивается она густой порослью ветлы, за которой колышутся пегие метелки камыша.

   — Вон там, за деревьями, у немцев пруд был, — начал показывать окрестности Александр. — Из него тек ручей, вырываясь из кирпичной плотины. Он начинался с мощенной брусчаткой площадки, на краю которой стоял ледник. Если зимой приоткрывали шлюз и затапливали площадку, в ледник затекала вода. Когда она замерзала, дверь закрывали и лед охлаждал продукты аж до следующей зимы. Колхоз почти осушил пруд. А я хочу все восстановить, прошу дать мне землю в аренду на 49 лет. Отвечают: «Даем на три года». Отлично! Я все восстановлю, а они отнимут и продадут втридорога. Поехали в мой цех, — как-то неожиданно отрезал Александр и начал быстро спускаться.

   По дороге мы узнали, что Александр занимается древесиной. Мечтает делать паркет. Просил кредит на покупку производственной линии — отказали.

   — Никого не боятся! Путин же прямо запретил вывозить кругляк, так они просто распиливают бревна на брус. Западу это даже более выгодно, чем покупать кругляк. Горбыль, отходы остаются здесь, а туда приходит древесина, готовая для обработки. Так вывозятся ценные породы дерева — бук и дуб.

   Войдя в бывшую колхозную ферму, мы увидели несколько ленточных пил и работающих за ними людей.

   — А теперь настала пора поговорить о переселенцах. — Александр попытался перекричать ревущие станки и потащил нас к заднему двору, попутно делая знаки одной работнице следовать за нами.

   — Знакомьтесь, это Ася, — представил ее бизнесмен. — Расскажи, как ты из Таджикистана вырывалась.

   — Чего рассказывать-то, — засмущалась женщина, — история ведь обыкновенная.

   Вместе с семьей она покинула Душанбе, когда в республике началась война. Они не уезжали, они бежали. Неудивительно, что никаких отметок о пересечении границы у них не было. Оказавшись в России, решили ехать в Калининград. Намного позже, когда была найдена работа и проблема, чем кормить детей, перестала быть насущной, стали оформлять гражданство. Для этого надо было получить определенный набор документов в Таджикистане. Выехать туда было невозможно, в России семья находилась незаконно. Замкнутый круг разорвался через пять лет, когда Асе с мужем удалось слетать в Душанбе военным бортом и потом вернуться легально.

   — Рабочие руки, говорите, губернатору нужны? — резюмировал Александр. — Ася — отличный работник, что ж он ей не помог? Мне бы таких, как она, человек двадцать — и все, любые горы сверну!

   После цеха Александр повез нас в поселок Нестерово. Он показал два двухэтажных дома, на шесть квартир каждый. В них он готов расселить 12 семей переселенцев. И не просто поселить, а обеспечить работой. Но здания до сих пор зияют пустыми окнами. Чтобы подвести коммуникации к домам, чиновники требуют взяток.

   Кстати, в Матросово Александр построил уже четыре дома. В них сейчас живут переселенцы. Живут на птичьих правах, без электричества, воды и отопления.

Вместо постскриптума

   В последний день командировки мы договорились встретиться с вице-губернатором области Юрием Шалимовым. В назначенный час мы были в здании администрации, но, пока поднимались с первого этажа на второй, Юрий Сергеевич оказался за много километров от города, в одном из районов. Провожая нас, пресс-секретарь губернатора обещал, что Юрий Сергеевич перезвонит нам в Москву и обязательно ответит на все вопросы.

   Действительно, г-н Шалимов перезвонил мне на мобильный. Довольно долго мы разговаривали с ним о том, что происходит в области. Когда я рассказал историю предпринимателя Александра, Юрий Сергеевич обещал помочь ему и просил дать координаты. Я сослался на то, что их при мне нет, и попросил кого-нибудь из его аппарата перезвонить через пару дней.

   Даже если звонок состоится, вряд ли я дам администрации координаты этого человека, назову его отчество и фамилию. Если областные власти и попытаются искренне помочь ему, то уж местные — точно съедят с потрохами.

Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав Ctrl+Enter

[x]


Источник: Профиль

Полулегальные методы

Замглавреда «НК» Вадим Хлебников о том, почему власти скрывают от горожан свои планы по застройке.