"Просим о воссоединении!"

— обращается к латвийским властям семья Веневцевых.

…Они пришли в редакцию "ВС" за несколько дней до того, как одной из них — младшей — предстояло отправляться "по этапу". То есть Светлане Веневцевой предписывалось оставить 60–летнюю больную мать, 12–летнюю дочь (постоянных жительниц ЛР) и уехать из Латвии. Из страны, где прошла почти вся ее жизнь. И уехать в страну, с которой Светлану, кроме разве что этнического аспекта, ничего не связывает…

Роковые 90–е

— Я приехала сюда жить в 1972 году, — рассказывает "ВС" мать Светланы Ирина Веневцева. — Свете было всего полтора года. Родилась она в Калининграде, отец был военным. Его перевели в Ригу служить, а мы приехали к нему, в поселок Муцениеки, где была воинская часть. Света здесь ходила в садик, училась, окончила школу, а потом техникум легкой промышленности. 90–е годы стали, наверное, самыми страшными в жизни семьи Веневцевых.

Накануне — в 1989 году — в автоаварии погибла младшая дочь. Три года спустя (как раз начался вывод советских войск из Латвии) Ирина и Светлана лишились работы — их уволили по сокращению штатов с овощной базы в Сауриеши. Выживали как могли — работали и в магазинах, и на базаре…

В 1993 году вся семья стала "круглопечатниками" — с соответствующим статусом и отношением со стороны властей (впрочем, всем им присвоили персональный код. — М. Б.). В 1994 году снова случилась трагедия: не выдержав прессинга "новых времен", покончил жизнь самоубийством глава семьи. — А в декабре 1996 года нам неожиданно пришла повестка, — продолжает Ирина Веневцева. — Светлану приглашали на беседу в полицейский участок, как будто на собеседование. Она ушла и не вернулась…

Этапы "большого пути"

— Когда я туда пришла, меня тут же посадили в машину и, ничего не объяснив, отвезли в УДГМ (тогда это заведение называлось Департаментом гражданства и иммиграции), — вспоминает Светлана. — В департаменте у меня потребовали отдать им паспорт для аннулирования кода. Паспорта у меня с собой не оказалось: я позвонила родственнице, попросила привезти.

Пока та ездила (а ехать пришлось из Зиепниеккалнса в Муцениеки, и, чтобы скорее, пришлось брать такси), приехала машина и отвезла меня в заведение на ул. Гайзиня, именуемое в народе "бомжатник". Представьте себе: у меня с собой кипа документов, а вокруг — такой кошмар! К счастью, вскоре туда позвонили с бульв. Райня, 5, и разрешили выпустить меня. Но паспорт не вернули — аннулировали код и мне, и моей дочери. И сказали, чтобы мы покинули Латвию в течение семи дней.

Я решила добиваться возвращения персонального кода через суд. Написала в ДГИ заявление с просьбой вернуть нам ПК — но, естественно, получила отказ. Я обжаловала действия чиновников в суд Рижского района (в исковом заявлении я требовала, чтобы нам вернули персональные коды и разрешили здесь остаться). И суд вынес решение в нашу пользу! Однако не тут–то было: департамент подал апелляцию…

Так они и жили: судились, бегали по адвокатам. К кому только не обращались! Годы шли, месяцы летели, но ничего Веневцевым добиться не удалось. И то сказать — весовые категории–то разные! У чиновников политическая поддержка, штат юристов, зарплаты да теплые кабинеты. У Веневцевых — ни денег больших, ни защиты… Одна радость: за это время удалось вывести из–под угрозы депортации Веневцеву–младшенькую. Девочке, родившейся в Латвии в июле 1994 года, был присвоен статус постоянной жительницы и возвращен персональный код. Зато Светлана продолжала мыкаться — без паспорта, без кода. В один несчастный день ее, по ее выражению, "вычислили" и арестовали. За то, что живет без паспорта. Так ведь она и сама рада бы восстановить латвийскую "паспортину" — но ведь не дают!

— В Робежсардзе (погранслужбе. — М. Б.) на ул. Рудольфа я просидела около недели, — продолжает Светлана. — Потом состоялся суд. Мне дали два месяца, чтобы восстановить документы. Пока мы доставали деньги, чтобы заплатить адвокату, пока адвокат работал — время прошло. 15 апреля 2004 года иммиграционная полиция, дав всего 20 минут на сборы, насильно посадила меня в машину и увезла. Без вещей, без денег — без ничего! К счастью, один из полицейских проявил человечность — дал позвонить маме…

Меня привезли на границу Латвии и России и там оставили. Дали мне бумагу — разрешение выехать в Россию. Но зачем мне туда? Я там никогда не была, у меня там практически никого нет — одна только родственница, с которой мы не поддерживали никаких контактов. Спасибо пограничникам — дали мне подзарядить телефон, я хоть позвонила маме и сообщила, где нахожусь. Она умудрилась с рейсовым автобусом отправить мне какие–то вещи и деньги — хоть первые дни как–то перебиться.

Два с половиной года Светлана жила в Москве. Точнее, бомжевала — жить–то ей там было негде! Как выжила — сама поражается. Но вот наконец матери удалось передать ей вызов. Надо ли описывать счастье Веневцевых, когда Светлана наконец ступила на латвийскую землю?

Но увы: время, в течение которого Светлана имела право находиться в Латвии, пролетело невероятно быстро. На просьбу, адресованную главе латвийского МВД Дз. Яунджейкарсу (чтобы Светлане позволили остаться здесь еще хотя бы на полгода и все–таки попытаться официально воссоединиться с семьей) Веневцевы получили ответ — обращаться в Управление по делам гражданства и миграции.

Обратились туда: им предложили в 10–дневный срок (до 16 октября) оформить все документы, чтобы продлить Светлане разрешение на пребывание в Латвии. Но вот беда — среди прочего от Веневцевых требовалось, чтобы на счете у Светланы находилось 660 латов. А таких денег у женщин не оказалось. Мать Ирина побежала по банкам — умоляла дать кредит, просила, плакала… И везде получала отказ: у 60–летней просительницы не было поручителя. Наконец удача улыбнулась: войдя в положение несчастной семьи, один из банков кредит предоставил. Но сроки, данные УДГМ, к тому моменту закончились. И 30 октября Светлане предстояло снова покинуть Латвию. И уехать в никуда.

"Мы хотим быть вместе!"

Выслушав Ирину и Светлану, "ВС" первым делом связалась с УДГМ. Объяснив, что Веневцевы попали в пиковое положение не по своей вине, а исключительно по причине безденежья, получила рекомендацию: пусть Светлана срочно напишет новое заявление с просьбой продлить срок оформления документов. Светлана написала заявление прямо в редакции, отвезла его в УДГМ. Теперь в течение двух недель ей должны ответить. По сути — решить судьбу: ее, ее матери Ирины и несовершеннолетней дочери Юлии…

Что ж, можно надеяться, что по крайней мере в течение этих двух недель за Светланой не приедет зарешеченный "воронок". Но даже если предположить, что все пойдет хорошо и Светлана получит возможность остаться в Латвии на максимально возможный по закону срок, — дальше–то что?

— Сколько мы ни судились, сколько мы ни ходили по юристам, мы не можем понять, почему Светлана не может жить вместе с нами, — говорит Ирина. — Разве она какая–то преступница, представляющая угрозу для Латвии? К тому же в нашей семье она единственный человек работоспособного возраста. Так почему молодая женщина с образованием, кстати, полученным в Латвии, не может работать на благо страны, в которой выросла и прожила всю свою сознательную жизнь? Почему ее 12–летняя дочь должна расти без матери? ЗА ЧТО НАС РАЗЛУЧАЮТ?

P. S. "ВС" призывает латвийские власти проявить гуманность и помочь официально воссоединиться семье Веневцевых.

Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав Ctrl+Enter