Своих Шопенов нет?: в общественной палате обсудили имя для «Храброво»

0

0

В понедельник, 15 октября, в общественной палате Калининградской области обсудили, в честь кого следует назвать местный аэропорт «Храброво» в рамках нового проекта «Великие имена России». Попытались впихнуть Канта в узкие рамки понятия «соотечественник», примерили аэровокзалу имя императрицы Елизаветы Петровны и немного обиделись на город Кемерово, «забравший» у Калининграда Алексея Леонова. Корреспондент «Нового Калининграда» послушал общественников и узнал, как имя Барклая-де-Толли приблизит Калининград к Парижу.

«Я сейчас не как Ольга Петровна, председатель общественной палаты, а как Ольга Петровна, человек, который 30 лет назад приехал на калининградскую землю, хочу поделиться ощущениями, люблю я эту землю, моя она, — задала тон обсуждению Ольга Аринцева. — Когда я впервые оказалась в аэропорту имени Шопена в Варшаве, меня прямо вот внутри так царапнуло — почему них аэропорт имени Шопена, а у нас просто аэропорт? У нас что, своих Шопенов нет? У нас их много. Может, потому что много, мы с определённой стеснительностью к этому относимся — „ой, у нас их полно“. А маленькие государства находят у себя что-нибудь такое, какую-нибудь фигуру и начинают её везде, образно говоря, тетёшкать. Начинают её изучать, начинают о ней рассказывать».

Об инициативе подарить российским аэропортам дополнительные имена в честь знаменитых людей стало известно в начале октября. В список аэропортов на увековечение соотечественников (чтобы обойтись без юридической волокиты, решено не менять старые имена, добавив новые для красоты) вошёл и калининградский аэровокзал «Храброво». У проекта «Великие имена России» несколько условий. Главное, как следует из названия инициативы, чтобы великое имя обязательно принадлежало не менее великому соотечественнику, причём связанному с называемым аэропортом географически. Если у «большой» России проблем с этим нет, то Калининградской области с её 73-летней послевоенной историей придётся проявить фантазию. Тем более что самого знаменитого уроженца этих мест, который так и просится на фасад аэропорта, соотечественником можно назвать с очень большой натяжкой и всего на несколько лет. Организаторы также подстелили соломку и настоятельно не рекомендовали использовать имена политических деятелей XX века. Так что, если повезёт, аэропортов имени Сталина, Путина или Ленина в ближайшем времени в России не появится.

Предложения по «доименованию» калининградского «Храброво» сейчас принимают в региональной общественной палате, с 22 по 28 октября свой вариант можно будет предложить на сайте проекта. К этому моменту местные общественники уже должны будут предоставить свои списки организаторам. Потом будет сформирован лонг-лист, в него войдут варианты, набравшие от 500 голосов. С 29 по 7 октября лонг-лист сократится до шорт-листа — по три варианта для каждого аэропорта. Финальное голосование пройдёт с 8 по 30 ноября, итоги конкурса планируется подвести 5 декабря.

По словам Аринцевой, на горячую линию за выходные позвонили 18 человек и предложили свои варианты. «У меня тут листочек лежит, на нём записаны имена, но я их называть не буду», — загадочно заявила она. И предоставила слово Юрию Быченкову, немедленно сообщившему, что только к нему лично обратилось более 70 человек.

«Проблема в том, что наша область небогата собственной историей, наша история достаточно небольшая, если говорить об истории после Второй Мировой. На этой земле было много людей, которые внесли свой вклад в мировую историю. Есть предложения назвать именем Канта, еще кого-то, но мы должны исходить из того, что проект называется „Великие имена России“, и преклоняться перед теми, кто жил до нас на этой земле, это не наша задача. Наша задача — увековечить имена великих людей России», — обозначил проблему Быченков. По его словам, поступила масса предложений назвать аэропорт в честь героев войн (маршала Василевского, Ивана Черняховского), или военачальников (Барклая де Толли, фельдмаршала Румянцева), или космонавтов (Виктора Пацаева или Юрия Романенко). Однако, подчеркнул общественник, великие имена — это не только флот, армия и космос. Так что Быченков выступил за предложение назвать аэропорт в честь писателя Сергея Снегова.

Игорь Селиванов рассказал об идее назвать аэропорт в честь Петра Первого, но сам же признал, что императора, скорее всего, застолбит за собой Петербург, а у него прав явно больше. Так что у нас много достойных кандидатов, и почему бы вообще не Снегов, а инициатива хорошая, удивительно, что раньше не догадались, неожиданно завершил он.

«Так вы за кого?» — поинтересовался Быченков.

«У меня Пётр Первый был, а Снегова вы предложили», — ответил Селиванов.

«Я за Леонова», — раздался голос из другой части зала.

«Леонова нельзя, аэропорт Кемерово. Родился-то он там», — вздохнула Аринцева.

«Ну и что? Почему нельзя?! Мало ли что они там решили!» — возмущённо зашумели общественники. Тема Кемерова и Леонова ещё поднималась в течение обсуждения, пока не вскрылось, что кузбасский аэропорт называется так уже 6 лет, поэтому возмущаться смысла особо нет.

Директор нацпарка «Куршская коса» Анатолий Калина предложил назвать «Храброво» в честь Николая Гумилёва, воевавшего на территории Восточной Пруссии в 1914 году, или в честь Александра Солженицына, который сражался в этих краях в 1945 году, или в честь Петра Столыпина, также бывавшего здесь.

Соломон Гинзбург зашёл издалека — напомнил о том, что вопрос не должен быть политизирован, а также о том, что мы живём в Европе, и предложил посмотреть на имена европейских аэропортов.

«Рим — имени Леонардо да Винчи, Леон — Сент-Экзюпери, Белград — Никола Тесла, Римини — Федерико Феллини, Ливерпуль — Джон Леннон. И так далее. То есть привязка к территории, отсутствие политики и мировая известность, — начал он. — Я думаю, что мы должны гордиться тем трофеем, который получили, согласно Потсдамскому соглашению. Речь идёт о Восточной Пруссии, одна треть которой отошла Советскому Союзу. И, конечно, я веду речь об Иммануиле Канте, который наш соотечественник. Я считаю, что это очень патриотично. Он был подданным российской короны, в 2024 году будет отмечаться трёхсотлетие со дня его рождения. Мы должны думать об инвестиционной привлекательности нашего региона и о патриотическом воспитании. И при всём моём глубочайшем уважении к прозвучавшим фамилиям, особенно мне понравился вариант Сергея Снегова, мне кажется, что фигура философа — монументальна. Пройдут столетия, его учение не будет покрыто тленом».

Гинзбург ещё раз напомнил, что в период Семилетней войны Кант несколько лет был подданным российской короны, так что его вполне можно отнести к соотечественникам, предложил вынести тему на более широкое обсуждение и, не выдержав, ввернул несколько шпилек в адрес российского телевидения. Последние слова в поддержку Канта потерялись за аплодисментами с другого конца стола.

Аплодировал председатель попечительского совета калининградского отделения «Фонда мира» Александр Тарасов. Он горячо поддержал инициативу Гинзбурга. «Здесь прозвучали мнения по поводу наших военных, но есть прошлое, есть настоящее, есть будущее. Прошлое прошло, его не вернёшь. Все кровавые события, связанные со смертями, с испытаниями, с болью, они уже остались в прошлом. Конечно, этим героям слава, и многие улицы и площади названы в их честь. Но в настоящем нам надо, наверное, всё-таки думать о будущем. А будущее… все хотят жить в мире, это самое главное. Всё остальное — это хозяйственно-бытовые вещи. И если дело идёт к войне, а я напомню, что всё сильнее и сильнее вокруг Калининградской области скапливаются группировки НАТО, и наши военные тоже не отстают. И только Кант с его трактатом о вечном мире может реально работать на общее примирение здесь всех стран прибалтийских вокруг Калининградской области», — заявил он.

«Эх, как плохо быть председателем общественной палаты, — пожаловалась Ольга Аринцева. — Прямо сейчас сижу, имя, которое здесь не было названо, зудит и зудит во мне, но некорректно, надо всех услышать сначала».

Угадывать имя, загаданное Аринцевой, никто не стал. Вместо этого Вадим Хабаров предложил назвать аэропорт в честь императрицы Елизаветы Петровны, в эпоху которой как раз Восточная Пруссия и вошла ненадолго в состав Российской империи. «Это фигура, которая для России в целом сделала очень много, и она может претендовать на то, чтобы аэропорт назывался в её честь», — подчеркнул он.

«Тем более она вернула исконно славянские земли», — поддержала Хабарова другая общественница.

Юрий Крысов решил напомнить, что Кант — немецкий философ, основоположник немецкой классической философии. «Надеюсь, это всем понятно? — грозно обвёл он взглядом присутствующих. — Так мы что здесь, германскую историю хотим? Это глупость! Имена России, еще раз говорю. Моя личная позиция — это Алексей Леонов, но обстоятельства таковы, что его имя уже носит другой аэропорт. Тут прозвучало имя Елизаветы. Исторически Кёнигсберг впервые стал русским при Елизавете! Имя величайшее, имя достойное, имя историческое и известное всем».

«А ещё и женское», — улыбнулась Елена Волова.

«А фамилия как у Елизаветы Петровны? Как называться будет аэропорт? Имени Елизаветы Петровны?» — поинтересовался Тарасов.

«Царицы Елизаветы, Императрицы Елизаветы, Елизаветы Петровны», — начали пробовать общественники.

«А можно предложить фигуру Рокоссовского?» — раздался женский голос.

«Самого красивого выбрала», — одобрительно заметила Аринцева.

«Я, конечно, не навязываю своё мнение. Я вообще очень долго думала, произносить ли вслух, а то скажут, что председатель палаты попыталась оказать давление. Но мне так хочется назвать. Можно?» — продолжила она. Общественники одобрительно загудели. Человеком, которого так сильно всю дорогу хотела назвать председатель общественной палаты, оказался «Михаил наш Богданович» Барклай-де-Толли.

«Как-то не везло Барклаю-де-Толлииз-за его нерусской фамилии с признанием. Даже в те годы, когда он фактически был тем, кто придумал стратегию войны, тем, кто фактически стоял у истоков русской военной разведки. Поймите меня, пожалуйста, правильно — я с глубочайшим почтением отношусь к каждому названному здесь имени, но моё внутреннее, это душевное ощущение… как мне хочется, чтобы имя Барклая-де-Толли прошло. Это была мощнейшая фигура», — пылко выступила она.

«Фамилия Барклая-де-Толли уже здесь фигурирует не первый раз. Люди помнят, это здорово. Получается такая вещь. Во Франции — Шарль де Голль, а у нас — Барклай-де-Толли. Это мы будем на уровне Парижа», — резюмировал Юрий Быченков.

Текст — Татьяна Зиберова, фото — Виталий Невар, «Новый Калининград»

Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав Ctrl+Enter