На протяжении 10 с лишним лет в канун Дня Победы официальная калининградская делегация отправлялась на мемориал в польский Бранёво, где захоронены останки более 31 тыс. советских солдат. Ковид традицию прервал, но жители региона имеют представление о том, что в соседней стране есть военные кладбища советского периода и что за ними ухаживают. Тем не менее тема отношения к памятникам периодически заостряется и у нас. Болезненность проблемы для России польские власти вроде бы понимают, и в начале июля позвали группу российских журналистов, в числе которых был и корреспондент «Нового Калининграда». Поводом стала эксгумация и захоронение праха 5 советских солдат.
Местечко Засеки, в нескольких километрах — Германия. До войны это была часть немецкого города Форст; сейчас он находится по ту сторону границы, проходящей по реке Нейсе (Ныса Лужыцка). В 1945 году все, что было восточнее Нейсе, включая расположенный в 200 км Вроцлав (Бреслау), отошло к Польше. Бои в 1945 году здесь велись ожесточенные: советским войскам противостояли в том числе остатки эстонской дивизии СС, которым терять было нечего, рассказывает историк Кшиштоф Бауса.
Мы стоим на опушке лесочка в окрестностях Засек. Местные поисковики занимались археологическими изысканиями по контракту с польским Институтом национальной памяти — в отличие от российских коллег, они работают исключительно на коммерческой основе, и в этом нет ничего плохого: раскопки недешевы. Финансирует их Народный союз Германии по уходу за военными захоронениями — общественная организация, которая обустраивает кладбища немецких солдат. От местных жителей поисковики узнали о небольшом захоронении в этом лесу, а в результате раскопок стало понятно, что здесь находится прах советских военнослужащих. Об этом говорили обнаруженные рядом каски, саперные лопатки, остатки обуви и боеприпасов, маленький оберег: металлический медальончик с ликом кого-то из православных святых, стертым временем и землей. Увы, ничего такого, что помогло бы идентифицировать погибших — если подобное случается, все данные передаются в посольство РФ.
Надо понимать: российская сторона подобные работы на территории Польши не оплачивает. При наступательных боях была возможность найти тела и указать места захоронений на картах, поэтому неизвестных могил в республике гораздо меньше, чем в самой России, где советские войска в первые годы войны отступали. Кроме того, в соседней стране в 1948-58 годах проводились масштабная эксгумация праха погибших советских военнослужащих. Но все же такие захоронения там встречаются и сегодня (чаще всего их находят во время строительства новых дорог). Однако даже на территории России поиски ведутся обычно на голом энтузиазме — в этой ситуации ждать финансирования работ в Польше было бы, пожалуй, странно.
На такой случай, когда обнаруживается советское захоронение, есть четкое правило, рассказывают нам. О найденных останках уведомляют Институт национальной памяти, и тогда деньги выделяются уже из его бюджета. Речь не только об эксгумации, но и об организации похорон. Так случилось и на этот раз.
Церемония похорон проходит на кладбище советских солдат в городке под названием Жагань — это километрах в 60 от Засек. Видно, что за кладбищем ухаживают; здесь находятся останки десятков, если не сотен человек: часть могил, судя по надгробиям, появилась не так давно. Состояние остальных оставляет желать лучшего: цемент раскрошился, надписи не читаются. «Разве так должно быть?» — в голосе главы российского генконсульства в Познани Ивана Косоногова (территория Жагани — его епархия), к которому мы подходим, читается явный вызов, хотя ремонтом должна заниматься именно РФ, а поляки лишь согласуют работы. Увидев российских журналистов, он сильно напрягается и говорит резко: понятно, что нас приглашала польская сторона и что те СМИ, которые ему было бы приятно видеть, она позовет вряд ли. Но на вопросы отвечает. Например, рассказывает о том, что на подведомственной ему территории находится 80 захоронений, из них в удовлетворительном состоянии половина, а срочного капремонта требует 10%. Спрашивает, какие кладбища мы видели до этого (нам уже показали 7 мемориалов — под Варшавой, во Вроцлаве и в городке Болеславец, в котором умер Михаил Кутузов и где стоит памятник в его честь): собеседник убежден, что это были исключительно образцовые места. По правде говоря, нет, и кое-где перед нами извинялись за нескошенную траву — но беспорядка и бурьяна по пояс не было нигде, и мы об этом упоминаем.
Иван Косоногов работает в Познани четвертый год, нынешнее захоронение найденных останков для него — третье. На эксгумацию сотрудников консульства не позвали, и в беседе с нами его руководитель вообще выражает сомнение, что это прах советских солдат, но в церемонии участвует и речь произносит, причем на польском языке. В ней он, в частности, говорит о том, что Красная армия освободила Польшу и спасла от смерти большую часть ее жителей, потому что нацисты «хотели оставить в живых только 15% поляков и использовать их на принудительных работах». Известно, что у поляков другой взгляд на роль СССР в судьбе их страны, но консулу никто не возражает, все крайне корректно; православный священник завершает обряд.
Всего на территории Польши находится около 1800 захоронений русских и советских солдат. Большинство относится к периоду Первой мировой войны, есть даже те, которые остались после наполеоновских войн, их 11. Захоронений советских военнослужащих периода Второй мировой войны — 692. Охранять их и ухаживать за ними польское государство обязывает законодательство — закон о военном погребении и военных кладбищах здесь был принят еще до войны, в 1933 году. Об этом нам рассказал польский вице-министр культуры Ярослав Селлин, с которым мы встретились в Варшаве за несколько дней до похорон. Он отметил, что Польша четко разделяет так называемые «символические» памятники (или «памятники благодарности») и мемориалы с захоронениями. Первые подлежат сносу по закону о декоммунизации, в случае вторых нередко можно встретить даже обелиски с цитатами Сталина — их не трогают, хотя в самой России таких давно уже нет. «Я знаю, что в России большой резонанс вызывает вопрос символических памятников. Но я хочу подчеркнуть, что с момента обретения независимости в 1989 году ни одно кладбище русских солдат не было ликвидировано», — заявил вице-министр. Разница в ментальности: для религиозных поляков священными являются именно захоронения, россияне же вкладывают сакральный смысл в любой памятный знак, посвященный войне. Но почему-то этот надрыв касается только жертв Второй мировой: те, кто в теме, хорошо знают, в каком непотребном подчас состоянии находятся в Калининградской области памятники русским солдатам на кладбищах времен Первой мировой войны.
Мы говорили в том числе о том, что ситуация с польско-российскими отношениями в этой щепетильной сфере ненормальна. Например, здесь и обвинения с российской стороны в адрес поляков в затягивании согласований — речь о проектах ремонта мемориалов (Россия проводит его за свой счет, но польская «виза» необходима) — Ярослав Селлин подобное категорически опроверг, но у консула Ивана Косоногова данные другие: в прошлом году, по его словам, из нескольких заявок удовлетворительного решения дождалась лишь одна. Здесь и претензии польской стороны в том, что ей не дают проводить эксгумации в местах захоронений жертв катынской трагедии. Здесь и попытки российских властей трактовать фразу «места памяти и захоронений» из межправительственного соглашения 1994 года как свидетельство того, что поляки обязались беречь любой памятник — даже «польско-советскому братству по оружию». «Война памятников», — назвал происходящее вице-министр.
К счастью, иногда в этой войне случаются перемирия.
Текст, фото — Оксана Ошевская / Новый Калининград
Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав
Ctrl+Enter
© 2003-2025