В мае в Калининграде открывается музей «Блокгауз», расположенный на берегу Литовского ручья, недалеко от Королевских ворот. Его создателем стал калининградский блогер-краевед Николай Троневский, выкупивший предмостное укрепление бастиона «Грольман» в начале 2021 года. В ноябре того же года он пообещал, что весной 2023-го музей откроется и, несмотря на кризис и удорожание материалов, свое обещание сдержал. О том, как заброшенный объект XIX века получил приличный вид, откуда взялась коллекция и что в «Блокгаузе» появится помимо экспозиции, Троневский рассказал «Новому Калининграду».
«Шпандинский музей изящных искусств»
Идея создания музея родилась у Николая несколько лет назад. Коллекция старинной посуды и стекла изначально хранилась дома и в бане. Посмотреть на эти предметы могли только близкие друзья, родственники или избранные гости. Сам он говорит, что на мысль о музее его натолкнул московский искусствовед Андрей Ерофеев, собирающий еще с 1980-х годов коллекцию нонконформистского искусства.
«Меня Палыч (калининградский историк Анатолий Бахтин — прим. „Нового Калининграда“) с Ерофеевым состыковал, и мы неделю катались с ним по области. Я показывал нетуристические, трешовые места. Как оказалось, он по интернету знал про мой виртуальный „Шпандинский музей изящных искусств“ и попросил посмотреть какие-то экспонаты. Я тогда объяснил, что это невозможно, потому что вещи лежали в ящиках, в подвале. Я просто время от времени доставал по одному предмету и публиковал в интернете. Ерофеев тогда заметил, что с таким богатством нужно познакомить общественность. Собственно, он так и сказал: „Если тебя тянет к этому, нужно бросать бизнес и все средства вкладывать в здание или помещение, где будет размещена коллекция“».
Разговор этот отстоялся около пяти лет назад. По словам Троневского, он стал отправной точкой, так как через некоторое время начались целенаправленные поиски выставочных экземпляров для будущего музея.
Развалина плюс два десятка миллионов
В 2020 году, в самом начале пандемии коронавируса, Николай продал свой бизнес и сосредоточился на поисках подходящего здания.
«В пандемию многие фирмы стали избавляться от своих непрофильных активов, появилось много объявлений о продаже недвижимости. Тогда ресторанный бизнес и общепит особенно сильно просели. Сколько бы все это продлилось, никто не знал. И вот этим зданием, насколько я знаю, владел человек, который хотел здесь кафе или ресторан сделать. Так получилось, что мои возможности совпали с предложением на рынке, и я его купил».
Троневский не стал рассказывать, за сколько он приобрел «Блокгауз», однако признался, что для такого объекта цена была невысокой, но не копеечной. Вскладчину с кем-то из калининградских коллекционеров он покупать здание не стал, чтобы избежать вероятных конфликтов в будущем.
«Профиль моего музея очень узкий. Это именно пивоварни и рестораны. У каждого коллекционера своя идея и своя тематика. Вскладчину такую деятельность вести сложно. Два медведя вряд ли ужились бы в одной берлоге. А потом делить общее здание очень проблематично. Один бы на первом этаже сидел, а другой на втором? Ерунда бы получилась полная».
Троневский не скрывает, что восстановить такой объект за свои средства для бизнесмена средней руки — неподъемная задача. Вложить пришлось 21 миллион рублей, из которых две трети суммы он получил по региональной программе «Вовлечение объектов культурного наследия, исторических зданий и сооружений в экономический оборот». Она подразумевает беспроцентный займ на срок до 15 лет для восстановления памятника архитектуры. «Безвозмездно деньги никто не дает. Это кредит при условии софинансирования. То, что можно было бы делать годами, я восстановил за год. У меня никогда бы средств на такой объем работ не хватило», — говорит он.
Деревья-разрушители и «золотой» цемент
Троневский рассказывает, что крыша его здания была практически полностью разрушена, по стенам текла вода, на потолке за десятилетия образовались наросты. Все это пескоструили, пропитывали специальными растворами, заполняли посыпавшиеся швы.
«Реставраторы проделали колоссальную работу, — объясняет он. — Всем этим Валерий Щербатых от и до занимался, который Бальгу с Сарницем взял. Его команда ко мне заехала, сделала проект и сдала все под ключ. Мне кажется, Щербатых лучший в городе специалист по кирпичу. Конечно, какие-то элементы я сам заказывал. Двери, например, что-то из декора, полы, плитку».
Взятых в долг миллионов на восстановление здания все-таки не хватило, так как работы проводились в условиях резкого роста цен на стройматериалы из-за санкций и последовавшей фактической транспортной блокады региона.
«Да тут любой суммы не хватит, — говорит Троневский. — Смета у нас была составлена в 2021 году, а основная стройка начиналась весной 2022 года. Там удорожание цемента в три раза произошло, да и металла тоже. А нам нужно было строить подпорные стенки, заливать лестницу и пристройку в порядок приводить. Или вот отопление, например. Мы должны были покупать тепловой японский насос напрямую у представителей поставщика в Гамбурге. Стоил он 800 тысяч. В итоге из-за санкций нам пришлось ввозить его через Турцию и Казахстан. В Москве еще 20% НДС прибавилось. Стоимость выросла до миллиона и двухсот тысяч. Удорожание по всем статьям произошло примерно как у этого насоса. Денег, короче, не хватило. Можно сказать, в усеченном варианте проект запускаю. Хотелось крышу землей накрыть и травой засеять, еще часть элементов сократить пришлось: перила, террасную доску и прочее. Запускаемся пока без террасы, в общем».
Основные проблемы, с которыми столкнулись реставраторы на «Блокгаузе», как уверяет Троневский, были с крышей и растущими на ней деревьями.
«Тут по всему периметру росли деревья, — указывает на восстановленную кладку краевед. — Корни у них до пяти метров вглубь уходили, прорастали в швы, провоцировали затекание воды. За многие десятилетия весь раствор вымыло, и как только мы начали все это дело вскрывать, весь кирпичный карниз у нас рухнул. Мы приняли решение все снимать и заново перекладывать, потому что корни были повсюду и кирпич шатался везде. В смете этого не было».
С пристройкой, прилепленной к основному зданию в 1995 году, также пришлось повозиться (сносить ее было нельзя). Несмотря на то, что построена она из бетона и силикатного кирпича, сегодня под облицовкой всего этого не разглядеть.
«Оригинальный кирпич мы пилили на плитки толщиной в три сантиметра и достигли практически идеального совпадения по фасаду, — объясняет хозяин музея. — Реставраторы посчитали, что кирпич на основном здании имеет 11 тонов. В пристройке использованы те же самые оттенки. Как только уберем высолы смывками, объект будет цельным и пристройку уже нельзя будет отличить от оригинала».
«Закладки», шприцы и вандалы
Троневский и раньше рассказывал, что ему в начале пути приходилось сталкиваться с продуктами жизнедеятельности бывших обитателей здания. Как оказалось, во время строительства было несколько попыток взлома и другого вредительства.
«До того, как я это здание приобрел, здесь был наркопритон, — поясняет он. — На втором этаже, где у нас печь стоит, лежал матрас, где ночевали наркоманы и бомжи. Там стояли ведра с нечистотами. Все стены и потолки были в черной копоти, потому что прямо внутри жгли костры и даже покрышки. Подземные ходы были усыпаны шприцами. За один только день, еще до прихода волонтеров (стыдно было людей приглашать), я четыре ведра шприцов оттуда вытащил. Что касается „закладок“, то их прямо возле стен делали и на той стороне моста. Сейчас побаиваются. Время от времени еще наблюдаю закладчиков, но они уже сместились метров на сто. Все-таки более-менее культурное место тут стало. От вандализма несколько раз страдал: железную дверь по ночам вышибали. Видимо, думали, что я что-то тут храню уже. Я-то просто на ключ закрывал, чтобы по старой памяти в туалет не ходили».
Похитители сувениров и экспонаты-туристы
Если говорить о музейной части, то первый этаж здания займет пивная экспозиция: это вся пивоваренная атрибутика калининградской части Восточной Пруссии, плюс представлены предметы, связанные с алкоголем, который подавался в кенигсбергских ресторанах.
«Коллекция собиралась больше двадцати лет, — говорит Николай. — Естественно, все предметы приобретались в разных местах. Примерно 50 процентов на территории области собрал по объявлениям, а остальное — на аукционах покупал. В основном на eBay. Если говорить об открытках, то почти все они оттуда. Эти открытки часто во время путешествий рассылали, поэтому они оказались по всему миру. Если говорить о других предметах, то их могли забрать во время переселения на другую территорию, а посуду могли просто на память прихватить. Это было в порядке вещей. Брендированные чашки или тарелки часто похищали из кафе как сувенир. Если взять к примеру посуду из Кранца (сегодня Зеленоградск — прим. „Нового Калининграда“), то ее сейчас по всей области можно найти: в Черняховске ее много находят и вообще на востоке региона. Вещи из Кенигсберга, например, из театра Луизы (сегодня Калининградский драмтеатр — прим. „Нового Калининграда“), можно спокойно найти на побережье. Люди прихватывали все это, как сегодняшние туристы полотенца из гостиниц берут на память. В этом плане все одинаковые — и русские, и немцы».
Некоторые экспонаты нового музея можно встретить в других коллекциях, но у Троневского имеются и уникальные вещи.
«Есть, например, кружка из отеля „Остзее“ из Кранца, в котором вместе с семьей останавливался Столыпин. Можно чисто теоретически предположить, что из этой самой кружки министр пил чай или кофе. Еще мне знакомые поляки подарили очень много вещей, связанных с Кенигсбергом. Одна женщина прислала меню с корабля, курсировавшего по маршруту Пиллау-Гамбург (судоходная компания, которой он принадлежал, находилась в Рыбной деревне). Сама она бывшая калининградка, которая сейчас живет в США. Меню она купила на аукционе. Музею она передала не только это меню, но и часть своей коллекции. Получился круговорот экспонатов: вещи когда-то появились в этом городе, потом совершили путешествие и вернулись домой».
Самый крупный экспонат музея — старинная изразцовая печь. Троневский рассказывает, что ее ему продали побитой и разломанной на куски, после чего реставратор собирал ее четыре месяца.
Со стоимостью посещения музея Николай пока не определился, но уверяет, что не планирует делать ее высокой.
«Есть еще идея групповых экскурсий минут на 40. Сделаем график посещений. Два экскурсовода уже готовы работать. Будем детально рассказывать о пивоварнях и заведениях Кенигсберга. Сам экскурсии проводить не буду — для этого все-таки нужны особый талант общения с людьми и умение преподать материал».
Пьянству бой
В пристройке «Блокгауза», куда два года назад было страшно заходить, по словам Троневского, будет размещено семейное кафе. На террасе над этим кафе будут стоять столики, где можно будет пить кофе с видом на водопад. Причем никакого пива там продавать не будут, несмотря на специфику экспозиции.
«Пока могу сказать, что в кафе будут печь бельгийские вафли. Конечно, никакого разливного пива и другого алкоголя там не будет. Мы сделали ставку именно на семейное кафе. Человек, который ко мне заходит, уже держит кафе в Закхаймских воротах, сейчас он также открывает кафе в „Понарте“. На начальном этапе у меня такая задумка, что алкоголь тут держать не нужно. Как потом получится, я не знаю. Этот момент я даже не просчитывал. Вообще странное будет сочетание, если в культурном заведении организовать распитие пива. Это не очень хорошее сочетание».
Николай Троневский среди подписчиков в социальных сетях известен своим критическим настроем. Ранее он часто высказывал свое недовольство по поводу качества реставрации исторических объектов в регионе. Стоило на каком-нибудь памятнике архитектуры поставить дверь, не похожую на оригинал, Троневский публиковал пост в соцсетях, получая как поддержку, так и совет «сделай лучше, если такой умный».
«Это меня и сподвигло сделать так, как я хочу, — говорит он. — У меня есть увлечение — фотографировать по области объекты и их изменение с течением времени, показывать, как было и что стало. В сети меня за это часто критиковали: „Почему ты фотографируешь только руины?“ Я объяснял свой интерес тем, что эти объекты превращаются в руины на наших глазах. Была кирха с крышей, а через 15 лет только стены от нее остались. Тогда мне советовали что-то взять и отреставрировать. Пинали меня на протяжении многих лет. Вот я и взял руины и привел их в порядок, чтобы мне больше никто ничего не говорил. Вроде как получилось. Но судить не мне, конечно. Пусть горожане и туристы оценят».
Текст: Иван Марков, фото: Юлия Власова / Новый Калининград
Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав
Ctrl+Enter
© 2003-2024