Ранее утро, к месту сбора — в бывший Балтрайон — еду на такси. В полседьмого мчаться по калининградским улицам одно удовольствие. Но водитель, узнав о цели, разражается гневной тирадой — о том, что советские годы были самыми лучшими; что сейчас за месяц ада на рыболовецком траулере ему предлагают лишь 30 тыс рублей; что он верил в Путина, а теперь нет; наконец, что полностью поддерживает неплательщиков.
Улочка Восточная, куда мы приезжаем, — типичный образец депрессивной окраины. Из подъездов постепенно начинают выбираться жильцы, мгновенно замерзающие на еще по-ночному жестоком ветру. В другое время ехать в рейд бессмысленно, поскольку шансы застать должника дома стремятся к нулю. По шатким ступеням поднимаемся на третий этаж, один из приставов колотит в железную дверь. Она открывается, в нос шибает спертый воздух: квартиру явно пытаются обогреть с помощью газовой плиты. Показывается щуплый мужчина, просит минутку обождать и прячется в комнате. В коридор (он же кухня) к приставам выходит бойкая женщина под сорок в коротком домашнем платьице.
У хозяйки (ее зовут Елена) спрашивают, когда она собирается оплачивать долг за свет в 23 тысячи рублей: дело тянется с 2011 года. Та рассказывает, что вернулась жить в эту квартиру совсем недавно, до недавних пор здесь обитал ныне бомжующий бывший муж, который «все вынес, все замызгал». Работает на заводе «Янтарь», кормит двоих детей; пока успела выплатить 12 тыс долгов за газ и 16 за коммуналку. Видно, что семья балансирует на грани нищеты, но женщина старается не унывать — даже тогда, когда приставы начинают описывать убогое имущество: старую стиральную машинку и мобильный телефон за 600 рублей. «Арестуйте кота, он дорогой, персидский, — то ли в шутку, то ли всерьез говорит она. — Описывайте все, чтобы я не должна была, и меня забирайте. Пришли в семью, где помощь нужна, а они только давят». Нежеланные гости по очереди вздыхают и зовут понятых расписаться. «Может, вам свое белье кружевное показать — мало ли, продадите!» — Елена явно на пороге отчаяния, но все равно пытается улыбаться. Приставы заполняют бумагу, по которой долг будут высчитывать из ее зарплаты.
В это время звонит представитель «Янтарьэнергосбыта», который поехал за электриком, чтобы «обрезать» свет — в другой квартире, на первом этаже: там «недоимка» равняется 48 тысячам. Дверь никто не открывает, хозяевам оставляют извещение с требованием явиться 4 февраля (месяц назад они уже получали бумагу от энергетиков с предупреждением об отключении).
Переходим дорогу, следующие должники живут почти напротив. Приставы долго пытаются разобраться с кодовым замком, помогает женщина в норковой шубе, спешащая домой. В отличие от предыдущего дома, который явно не ремонтировался со времен войны, этот выглядит гораздо презентабельнее. Квартира, в которую нас впускают — тоже: в ней неплохой ремонт; под ногами крутится ласковый щенок французского бульдога. Обитательницы жилища — мать и ее взрослая дочь — говорят, что нигде не работают, однако 18 тысяч долга недавно погасили из пенсии отца, и показывают квитанции. «Похоже, деньги у нас на депозите, просто еще не распределены», — переговариваются приставы и уходят, снова заполнив кучу
Потом едем на улицу Киевскую — неудача (квартира должника не так давно сгорела, где он живет, неизвестно), на
В прошлом году юристы «Янтарьэнергосбыта» направили в областной арбитраж 780 исков к
Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав
Ctrl+Enter