В поисках человека-калининградца: тезисы дискуссии об идентичности

Все новости по теме: Калининградский анклав

Зачем нужна идентичность? Что такое калининградская идентичность? В минувший понедельник в арт-платформе «Ворота» прошла дискуссия, участники которой пытались ответить на эти и другие, местами провокационные вопросы. В этот вечер свои версии понятия «идентичность» и его применения на калининградской земле предлагали психиатр, философ, социальный исследователь, журналист, фотограф, редактор тематического интернет-портала, а также преподаватели и аспиранты БФУ им.И. Канта. «Новый Калининград.Ru» отобрал несколько наиболее любопытных и ярких реплик. 

MIL_0282.jpg

«Идентичность видится инструментом в руках людей недобросовестных»

Вадим Чалый, философ


Обычно когда говорят про выезды за границу, то подразумевают, что это размывает национальную идентичность калининградцев. Хотел бы обратить внимание на противоположный фактор. Знакомство с чужой культурой укрепляет и чувство принадлежности к собственной. Поэтому близость к границам, их сравнительная открытость — это не проблема, как часто говорят наши так называемые «охранители», а позитивный фактор, укрепляющий наше сознание, наше самосознание и даже ту же солидарность. Солидарность — важная часть нашей идентичности, та часть, ради которой ее стоит исследовать. Мы все здесь имеем дело с одной и той же средой, встречаем друг друга на улицах, решаем вместе проблемы, иногда конфликтуем, но всегда стремимся к пониманию. И главное, хотим жить в красивом городе здоровой и полноценной жизнью.

Споры об идентичности проходят в русле дискуссий о модерне, постмодерне и постпостмодерне. В модерне когда речь идет о человеке, то подразумевается человек рациональный и свободный. Этот рациональный  и разумный человек свободно конструирует самого себя, то есть создает свою идентичность. В современной философии ведутся споры о пределах человеческой рациональности. Есть одна крайняя точка зрения, что человек — это личность, подобно титану созидающий себя, вопреки условиям рождения, культуре и прочим случайным обстоятельствам. Он преодолевает случайности, чтобы построить себя, в соответствии с имеющимся у него замыслам.

Другая точка зрения: человек как социальный конструкт. Он не так самостоятелен, не такая рациональная сущность, и при создании себя он сознательно или бессознательно использует то, что ему предоставляет среда. Большинство философов склоняются к первой точке зрения, может быть, в силу своей профессиональной деформации, но они предпочитают иметь дело с личностями и строящими сами себя личностями. В категории «идентичности» они видят какой-то подвох, унижающий человеческое достоинство.

Человек не может позволить себе, если он достойный человек, поддаваться давлению обстоятельств. Поэтому идентичность видится таким инструментом в руках людей недобросовестных, пытающихся, предлагающих нам встроить какой-то вирус в личность, какой-то крючок, чтобы повести нас в свою сторону.

Алимпиева 1.jpg

«Нужно уходить от противопоставления»

Анна Алимпиева, социолог


С 2001 года мы пытаемся эмпирически измерить калининградскую идентичность. Прежде всего, через социологические опросы, другой инструментарий. Вот уже 15 лет. Как-то неприлично долго.

Сейчас мы, к сожалению, находимся в том состоянии общества, когда не все можно манифестировать. Например, ЛГБТ-идентичность — запрещено, фактически законодательно, презентовать в публичном пространстве.

В настоящий момент мы можем наблюдать очень активный процесс насильственного формирования определенных идентичностей. Навязывания какой-то символики. Любой человек задается вопросами «Кто я?» и «С кем я?», и все ответы на эти вопросы перемешиваются. В условиях общества несвободного, когда продвигаются определенные ценности, верования и модели поведения, как единственно правильные, естественно, возникают угрозы внутреннего конфликта и общественного конфликта по поводу того, какие идентичности правильные, а какие неправильные. Правильно быть кем? Сторонником чего? За какие ценности бросаться в бой?

Много примеров навязывания и запрещения, когда сообщается, что кем-то быть нельзя. Что ходить далеко за примерами. Недавний визит в Калининград господина Ивашова, ученого большого, который заявил, что у нас кругом неправильные названия в Калининграде. С точки зрения этого человека, все надо переименовать, а те же Закхаймские ворота, где мы сейчас находимся, снести, сравнять с землей. Потому что, очевидно, они находятся не в той идеологической волне: брусчатку снять, ворота снести и сделать так, как этим людям кажется правильным.

На днях во многих городах страны прошли митинги по поводу известных событий (двухлетней годовщины присоединения Крыма к РФ — прим. «Нового Калининграда.Ru»). Не знаю, является ли дискуссионным вопрос, что многим их участникам заплатили деньги? Как будто они сами, по доброй воле туда радостно пришли, сказали: «За это!», они такие правильные патриоты. Все это посмотрели по федеральным каналам и не отрефлексировали: были ли там деньги, за что, кто платил и кому. Для них это знак, что это правильная идентификация и надо в этом же ключе функционировать.

«Калининградцы» — за этим словом не может быть единой однородной группы. По той простой причине, что у каждого человека много идентичностей. Быть калининградцем — это одна из идентичностей.Совсем необязательно она является ключевой, наиболее выраженной. Она может находиться под гнетом других идентичностей, например, российской, гражданско-государственнической или религиозной, этнической, гендерной, профессиональной. 

В последнее время в калинининградской идентичности появился новый нерв. Его видят исследователи, его этическую сторону замечают субъекты власти. Есть представление о некоем конфликте, о противостоянии российской и калининградской идентичности. Но несколько лет этим занимаясь, я прихожу к выводу, что постановка этого вопроса неверна. Это будет бесконечная гонка. Давайте больше российскость поддерживать или, наоборот, давайте будем больше калининградцами. С точки зрения федеральных властей, вся эта калининградская интрига, культура совершенно неинтересны и даже вредны. Если 0,8 процентов населения страны, все жители Калининградской области станут большими россиянами — это даже хорошо. Но я думаю, что игра с идентичностью — это игра не с нулевой суммой. Можно быть и россиянином, и калининградцем, ощущать себя привязанным сильно-сильно и к большой Родине, и к малой Родине. Нужно уходить от противопоставления.


MIL_0346.jpg

«Когда мы говорим о человеке, то как бы раскрываем капусту»

Владимир Перейма, врач-психиатр


Когда мы говорим о человеке, то как бы раскрываем капусту, в которой один из листов — «я-калининградец». Человек может вообще не рефлексировать по этому поводу и не соотносить себя с городом, с калининградским социумом. В любом случае наша задача, в том числе и как исследователей, искать вещи, которые нас объединяют. Зачем? Для того, чтобы понимать, куда эти люди идут, чего они хотят и на что они готовы. Одни идентичности, условно, поднимут нас на войну с врагом, реальным или мнимым, другие — сподвигнут нас выйти в свой двор, посадить дерево, убрать мусор. Интересны поведенческие аспекты идентичности. Ответ на вопрос «что я делаю, как». Например, что я делаю, как калининградец. Но поскольку «один в поле не воин», то мне важно найти сообщников. Соответственно, важно понять, с кем у меня общие ценности и интересы.

В конце 1980-х годов, если бы Калининградская область была отдельной страной, то мы были бы на втором месте по количеству самоубийств после Венгрии. У нас тогда уровень самоубийств доходил до 48-49 случаев на 100 тысяч населения. В Калининградской области всегда было много приехавших. По распределению, военных. Не было поддержки семей со стороны бабушек, дедушек, пап или мам. Поэтому любая маленькая проблема приводила к попыткам самоубийства. Завершенных случаев было много.

Калининградцы имеют отличия, они имеют право называться «калининградцами» по многим причинам. Я много путешествию по стране, у меня много друзей в других регионах. Когда ты приезжаешь в другой регион, город, ты смотришь на него как исследователь, как будто приехал в него из другой страны. Чувствуешь себя чужим среди своих. Есть своя культура. Язык у нас специфический, чистый русский. Не московская, не волжская речь. Такой «питер-стайл», хотя у нас нет своих «парадных» или «булочных». Но отличия тоже есть. Например, говорим не «в отделении», а «на отделении» и так далее.

У нас всегда народ одевался ярко. На это влияло большое количество моряков и близость к Европе. Мы всегда замечаем приезжих. Летом, например, идет девушка из Средней Азии в черном одеянии, черном платье, темном, или, наоборот, в одежде из люрекса. Сразу делаем вывод: «Приехала откуда-то из Казахстана или какой-то другой страны бывшего СССР». Да, она представитель своей культуры.

Влияние Литвы на нас было очень велико. Калининградцы все время ездили в Литву и видели там красивые зеленые изгороди. Поэтому высоких заборов не делали. Их культуры в городе, регионе нет. Калининградец никогда не будет строить дом, как крепость. Влияние культуры соседнего государства сказывалось даже в том, что ходили все почти без головных уборов. В любой мороз шапки не носили ни молодые, ни пожилые мужчины. Сейчас видим очень много шапок. Это приезжие из Средней Азии, у которых, конечно, нет опыта поездок в Литву. Речь какая-то другая появилась.В маршрутке то и дело слышишь: «А до зоопарка едете?». Калининградцы так никогда не говорили.

Еще вспомню, когда в период «перестройки» мы выезжали в Ленинград, в эту Северо-Западную часть страны: Ленинград, Мурманск. В этот момент всегда можно было отличить калининградцев, калининградских женщин. Местные уже одевались в «сэкондах», а у женщин были красивые прически. Те же, которые приезжали в Калининград из России, они одевались богато, но в них чувствовалась какая-то безвкусица. 

Если говорить о калининградских СМИ, журналистах. Вот например, «Новые Колеса» у меня вряд ли ассоциируются с городом, а журналист Андрей Адерихин, он местный, Игорь Рудников — кажется, приезжий.

MIL_0261.jpg

«Чувство принадлежности к Калининграду глубоко ситуативно»

Анна Карпенко, социальный исследователь


Для политического процесса важнее всего понять, зачем используется понятие идентичность, кто его использует, с какой целью. Потому что вопрос самоопределения человека, отношения к той или иной группе, является важным для самого человека. Но самоопределение еще не означает прямое следствие действия. Человек может определять себя как калининградец, вы можете дать этому явлению определенные черты, но это не значит, что человек будет действовать определенным образом. Это не означает, что он будет восстанавливать немецкое наследие или, наоборот, его заменять символами, которые ему ближе. Важно всегда в этой связи задаваться вопросами: кто нас идентифицирует, с какой целью, какой набор символов предлагается для идентификации? Какой комплекс символов находит отклик в обществе, в тех или иных социальных группах? Мы можем придумать какой угодно набор символов, но какие из них будут иметь силу и заставят действовать в политическом контексте тем или иным образом? Не важно нам, как исследователям, кто кого заставляет, а как и почему это происходит.

Однажды предложенный набор символов становится институциональным. Идентичность превращается в совершенно конкретный набор символов. Анна Алимпиева говорила об имени. Что это означает для политолога? Это означает не что иное, как свидетельство о рождении. Мы получаем паспорт, мы идем с ним в определенные институции. По паспорту, который мы можем менять, восстанавливать, нас идентифицирует полиция, налоговая инспекция, по нему принимают на работу и так далее.

Чувство принадлежности к Калининградской области на самом деле глубоко ситуативно. В зависимости от того, где вы находитесь, так вы и определяетесь. Калининградец, россиянин вы или еще кто. Например, объяснять где-нибудь в Италии, США или Канаде, что вы из Калининграда, будет очень сложно. Там вы русский и все. «Калининградскость» будет понятна только тем, кто глубоко погружён в контекст. Там важнее отождествлять себя с российской культурой.

Находясь в Москве или Санкт-Петербурге, вы можете с гордостью заявить, что вы из Калининграда. Потому что в иерархии принадлежности к тем или иным регионам принадлежность из Калининграда даже очень котируется, добавляет очки. В понимании столичных жителей Калининград — это необычная российская провинция, что-то близкое к Европе, не к чему-то российскому. Где-то в глубокой Сибири вам придется объяснить, что такое Калининград, и вам трудно будет гордиться. Наоборот, на Урале вас поймут и скажут, что климат здесь лучше. А вот немецкое наследие — вряд ли будет востребовано.

MIL_0383.jpg

«СМИ эксплуатируют понятие самоидентификации»

Александр Адерихин, журналист


На мой взгляд, средства массовой информации и эксплуатируют понятие самоидентификации, и формируют его одновременно. Более того, они являются тем документом, по которому можно будет это понятие изучать. Редакторы, журналисты телевидения, газет, интернет-порталов, конечно же, обращают внимание на то, как позиционируют, на их социальные, политические и даже географические особенности. Иначе СМИ не будет иметь аудитории, не будет продаваться в него реклама.

Пока за отсутствие георгиевской ленточки на капоте автомобиля не отправляют в лагеря. Для большинства прикрепляющих ленточки или идущих на митинги в поддержку определенных событий этот выбор искренен. Они готовы его отстаивать, защищать. Вопрос в другом, насколько этот выбор правильный или неправильный.

По поводу митингов. Да, бесспорно, людям заплатили. Но у них был выбор. Их не расстреливали, им никто не угрожал, под конвоем не привозил, в полицию не забирали. У них был выбор, брать деньги или не брать.

Хочу привести один пример, притчу об отношении калининградцев к собственной земле. Как-то я был в калининградском областном архиве, работал и встретил там человека. Разговорились. Он стал сетовать, что в одном из населенных пунктов региона вырубают деревья, разрушают церковь, плохие дороги. Тогда он на эмоциях сказал, и это запомнилось мне, врезалось в память: «Это не немецкое, это не советское, это мое!» В этом для меня «калининградскость».

MIL_0425.jpg

«Идентичность — это не такая уж вселенская проблема»

Илья Дементьев, историк


Нет никакого единого сообщества калининградцев. Нас очень много разных. Мы, когда начинаем эту тему затрагивать, впадаем в соблазн распространения своего опыта, своей идентичности на всех калининградцев. Конечно, это не так. У кого-то больше оснований для того, чтобы идентифицировать себя с этой территорией. Некоторые видят всё в другой рамке.

В одной из школ Калининграда, в спальном районе, в школе, которая считает себя элитной, мне педагоги рассказывали о своей беде. Они вывозили школьников в районе классического Кёнигсберга, в районы домов на улице Кутузова, Верхнего озера, чтобы показать, какой бывает наш город. Это поколение, выросшее в спальном районе, пришло в ужас от того, что они увидели такой некрасивый, уродливый город. Это оценка, лишенная какой-то идеологической основы советского времени, когда говорили о неприятии немецких форм. Она основана на повседневном опыте этого поколения. Часто это дети демобилизованных офицеров советской и российской армии. Их Калининград — это город с широкими улицами, с хорошим освещением,  с высотной застройкой, где много людей рядом. Ведь в районе с малоэтажной застройкой, где коттеджи с палисадниками, всё что угодно может произойти. Они этот город не принимают. Здесь явно конфликт поколений.

Есть другое понимание. С ним я столкнулся, общаясь с главой армянской общины Озерского района. Он объяснял мне мотивацию, по которой он вместе с общиной перебрался в Калининградскую область. Они считают эту территорию общесоветской, общесоюзным трофеем, который был добыт во время Великой Отечественной войны. Другая мотивация, другая идентичность, и это тоже калининградец.

Есть часть сообщества, которая выстраивает связи к предшественникам, которые жили на этой земле. Имею ввиду еврейское сообщество, которое отстраивает синагогу и мыслит не в национальной парадигме, а, если хотите, в конфессиональной. Его представители видят себя законными наследниками кёнигсбергского еврейства. Поэтому промежуток времени между 1945 годом и периодом формирования еврейских общин, а их много сейчас, выглядит досадным недоразумением на фоне большой многовековой истории еврейства в Калининграде. Поэтому строящаяся синагога должна символизировать восстановление этой связи. И это все происходит помимо той дискуссии о русском и немецком на этой земле, она не имеет к ней никакого отношения. И это всё калининградцы.

Сейчас уже есть позитивный консенсус по поводу немецкого наследия. Кажется, что это нас объединяет. Хотя, наверное, есть часть калининградцев, которая этого отношения не разделяет. Хотя на уровне публичных высказываний мы не встретим человека, который бы сказал, что нужно снести Закхаймские ворота и другие памятники довоенного наследия. При том, что есть те, кто так думают.

Важно не только обращать внимание на достоинства калининградцев, но и не умалчивать о недостатках. Калининградцев можно и нужно идентифицировать не только по отношению к выходцам из Средней Азии. Мы против мифических «их». В шапках ведь приезжают все кому не лень. Очень сложно на себя смотреть как бы со стороны. Мне не раз приходилось слышать отзывы о городе и калининградцах от других соотечественников. Они видят Калининград как жуткий заповедник провинциализма, считают, что жители не используют те возможности, которые есть.

Унылый вид нашего региона, прямо так скажем, соотносится с унылым состоянием страны. Поборникам сохранения кирх и брусчатки замечу, что на территории страны также сотни разрушающихся церквей. Поэтому худшее, несмотря на то, что в шапке или без шапки ходим, в нас тоже здесь присутствует. Трезво нужно относиться к своим особенностям.

Долго искал калининградский язык и не нашел. На мой взгляд, можно отметить только слово «кирха», которое в другой части страны почти не используется. Здесь им обозначают все церковные постройки довоенного времени, вне конфессиональной принадлежности. Нормы русского языка предполагают, что под кирхой подразумевают все-таки лютеранскую постройку. Мы говорим «Кирха Святого Семейства», и это нормально, хотя, по идее, это нонсенс. Еще есть момент влияния на язык польской традиции и перенос ударения с последнего слога на предпоследний. Язык, по большому счету, никакой. Для интеллигенции он чистый, а для всех остальных, жителей других регионов не представляет особого интереса.

Необходимо также уходить от противопоставления в категориях «русский — немецкий». Мол, немцы хотели бы видеть, как мы заботимся о немецком наследии, а нам бы хотелось, чтобы считали его своим, и заботились, как о своем, продвигали взгляды, как на свое. Калининград — это хороший шанс, чтобы уйти от этой оппозиции и продвигать образцы поведения и отношения к многокультурному, к многокультурной среде, и тогда эти «среднеазиаты в шапках» тоже окажутся представителями калининградцев, немножко другими. Так же как на первых порах были немного другими переселенцы — литовцы, поляки, евреи, голландцы, французы. Сейчас это уже переселенцы из Азербайджана, есть казахи, армяне, узбеки, есть русские, приехавшие из Казахстана, и у них своя общность и традиции.

Нам нужно чаще приглашать экспертов из других регионов, чтобы они о нас говорили. Полезно слушать других и находить в себе то, что позволяет прислушиваться к ним. Если мы будем это в себе культивировать, то сможем уйти от провинциализма, с которым, к сожалению, ассоциируется наш регион.

Хотел бы призвать в целом трезвее относится к теме калининградской идентичности. Понимать, что она касается узкой прослойки людей, проживающих на этой территории. Идентичность, по большому счету, занимает только креативный класс, интеллигенцию, которые любят размышлять и где-то проблематизировать. Идентичность — это не такая уж вселенская проблема.

Фото — Денис Туголуков, Алексей Милованов, «Новый Калининград.Ru», а также взято со страницы в «Фейсбуке*» Анны Алимпиевой

* Facebook — Социальная сеть признана в России экстремистской Тверским судом города Москвы. Запрещена и заблокирована в РФ

Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав Ctrl+Enter

Текст: Станислав Пахотин

[x]


Полулегальные методы

Замглавреда «НК» Вадим Хлебников о том, почему власти скрывают от горожан свои планы по застройке.