Марина Друтман: «Земля на косе, как говорится, по цене героина»

— В сущности, зону на косе закрыли. Ведь инвестор не похож на человека с синдромом Дауна, которому скажут: «Вы приходите, пожалуйста, начинайте строительство, а потом мы разберемся с землей, утрясем все эти вопросы земельные!» Все должно быть последовательно. Сначала деньги, потом стулья. Здесь были просто не до конца доведены земельные вопросы. Территория, которая выбиралась, изначально была довольно сложной во всех отношениях. Хотя бы, потому что это — национальный парк, там вести хозяйственную деятельность достаточно сложно. И место было выбрано не случайно, потому что, во-первых, довольно много свободных от деревьев площадок, а во-вторых, рядом находится поселок, который в последнее время — в явно депрессивном состоянии. И по большому счету сам по себе проект должен был, по идее, явиться средством… как барон Мюнхгаузен сам себя вытащил за волосы из болота. Вот приблизительно так же проект должен был стать толчком для разрешения этого очень старого земельного вопроса. Вопрос достаточно запутанный. Не только в 90-е, но и в начале 2000-ных он был сложным. Но все-таки мы надеялись вопрос с землей разрешить в первую очередь. Но так как он не был доведен до конца, туда не приходит инвестор — не потому что инвестору не нравится это место. Все знают, что земля на косе, как говорится, по цене героина. Не думаю, что инвесторы отказывались бы от такого роскошного предложения.

— Там запутанная ситуация с арендой, потому что в свое время, насколько я помню, я видела даже проект, который вела некая компания, возглавляемая скандально известной парочкой Битковых, которая имела в аренде достаточно большой кусок земли на косе — несколько десятков гектаров. Причем под проект туристско-рекреационной зоны, он так и назывался. Я видела этот проект, я тогда встречалась с госпожой Битковой… Проектом это не назвать, это были просто рисунки, на которые были нанесены порядка 250 коттеджных домов, и это называлось «250 гостиниц». Я тогда спрашивала: «Вы, наверное, ошиблись? Это, наверное, не 250 гостиниц, это, наверное, корпуса какой-нибудь одной гостиницы?» Она мне: «Ну конечно, это корпуса одной гостиницы». То есть было понятно, что предполагалось строительство просто жилья. Такой проект именно на этой территории.

Мы просто не смогли разрешить вот эти споры. Времени очень много прошло. Причем, там такой клубок противоречий: Министерство природных ресурсов, Министерство обороны, и частные владельцы, и арендаторы — кого там только не было! Мне кажется, что чуть-чуть не хватило железной воли, чтобы разрубить этот большой узел проблем. Очень жаль! Потому что мне казалось, что для косы этот проект был бы спасительным кругом, потому что в нем все-таки предполагались, в том числе, и берегоукрепительные мероприятия. Кроме того, было бы несправедливо, если бы я не назвала в качестве одной из причин очень нелогичную и непоследовательную работу Агентства РосОЭЗ. Там не было видно заинтересованности реальной, было такое впечатление, что люди смотрели как раз на ценность земли на косе. РосОЭЗ довольно долго спорило с правительством Калининградской области, из-за чего все, собственно, и затянулось… И Георгий Боос тогда тоже на это обращал внимание. Почему были выбраны даже конкретно три участка на косе? Потому что РосОЭЗ, в первую очередь, заявило о том, что инфраструктура будет проводиться только конкретно на участках, выделенных под строительство туристско-рекреационной зоны. А если выделенный участок только, грубо говоря, в районе поселка Рыбачий, то только в этом поселке мы сделаем инфраструктуру. А у нас есть еще Морское и Лесное. Поэтому мы хотели всех перехитрить и выделили 3 участка: на въезде около Лесного, у Рыбачего и у Морского, для того чтобы инфраструктура — дороги, водопровод, канализация — чтобы все это затронуло все три поселка. Чтобы поселки могли этим пользоваться в первую очередь. Первоначальная позиция РосОЭЗ была очень неприятная, на мой взгляд. Но в принципе в Правительстве РФ дали потом оценку работе РосОЭЗ — ее просто закрыли, как неэффективную структуру. Мне кажется, что это была такая новая работа, которую просто до конца не завершили.

— Думаю, как было, так и будет. Нам не хватает лоббистов этой территории на очень высоком уровне. Потому что есть отдельные экологи, отдельные жители неравнодушные, есть отдельные сотрудники Правительства и Министерства природных ресурсов, а команды нет. Мне кажется, нет просто такого высокого лидера у нас для решения проблем этой территории. Куршская коса, ее российская и литовская части — как Южная и Северная Корея. Рядом находятся и очень по-разному развиваются. Все знают вывод, но в этом направлении не идут. То же строительство велосипедной дорожки, оно у всех увязло на зубах, у нас проект на руках готовый, но со всех сторон сопротивление, и никогда не знаешь, откуда ты его получишь… и получить, в конце концов, сопротивление от «Национального парка» тоже были не все готовы. Нет консолидированного общего органа или личности, которые бы занялись этой проблемой.