Нынешний неурожай выявил пороки российского сельского хозяйства – отсутствие в этой сфере принятой в мире системы управления рисками и малоквалифицированный менеджмент
Во время осенней сельскохозяйственной страды сразу три региона Северо-Западного федерального округа объявили о введении чрезвычайной ситуации в связи с экстраординарными погодными условиями. Ущерб, нанесенный стихией экономике Псковской, Вологодской и Калининградской областей, исчисляется десятками и сотнями миллионов рублей. Возместить его предполагается в основном за счет дополнительного финансирования пострадавших хозяйств из бюджетов разных уровней. Но компенсировать удастся лишь часть потерь. Слабейшие сельхозпредприятия могут не дожить до следующей страды.
От природных катаклизмов не застраховано ни одно государство: ежегодно ливни, засуха, смерчи губят посевы на полях Северной Америки, Европы, Австралии, причиняя фермерам колоссальные убытки. Но целостная система управления рисками, выстроенная на государственном уровне, позволяет сельхозпроизводителям стран с развитой экономикой минимизировать непрогнозируемые потери. Российский производитель, напротив, не защищен от стихии и иных рисков, так как, несмотря на постоянное бюджетное дотирование и реализацию государственных программ поддержки животноводства и растениеводства, стройной системы защиты от рисков в стране не создано.
Тощая корова
Министр сельского хозяйства РФ Алексей Гордеев еще в начале 2006 года высказал опасение, что урожай нынче не задастся: по статистике, на семь урожайных лет приходится один год недорода, черед которого как раз подошел. Пессимистические прогнозы оправдались – минувший год выдался крайне сложным для российского сельского хозяйства. Зимние аномальные холода, погубившие около трети озимых посевов пшеницы, сменились засушливым летом. В августе, в период уборочной страды, во многих регионах нечерноземья ежедневно лили дожди. Частично был потерян урожай пшеницы, рапса, картофеля, не сформирован в необходимом объеме семенной фонд, подорвана кормовая база животноводства.
Крайне болезненный удар был нанесен возрождаемому на Вологодчине льноводству – из-за зимних морозов и августовских ливней регион потерял 70% посевов льна. Ситуация тем более досадна, что выращивание льна и его переработка объявлены в регионе одним из приоритетных направлений развития экономики. Развитие «льняного кластера», по мнению региональных властей, должно привлечь в область государственные и частные инвестиции. Но с надеждами на инвестиции придется проститься по крайней мере до следующего года, пока же часть льноперерабатывающих заводов региона будет законсервирована.
Совокупные потери от погодных неурядиц еще до конца не подсчитаны. В Северо-Западном округе наиболее сильно пострадал аграрный комплекс трех областей – Псковской (ущерб оценивается в 80 млн рублей), Вологодской (450 млн рублей) и Калининградской (500 млн рублей). Региональные власти изыскивают дополнительные средства в бюджетах своего уровня для помощи селянам, а также побуждают муниципалитеты «поскрести по сусекам». Задействуются возможности резервных фондов (к примеру, в Калининградской области из фонда непредвиденных расходов выделено 8 млн рублей на закупку семян и дизтоплива). Однако дополнительное финансирование из перечисленных источников покрывает не более 30% ущерба.
Регионы очень рассчитывают, что потери села будут компенсированы из федерального бюджета: введение чрезвычайной ситуации дало им право послать SOS в федеральный центр. Как прокомментировал заместитель председателя Законодательного собрания Вологодской области Владимир Буланов, «в федеральном бюджете сегодня есть средства для того, чтобы закрыть потери селян по максимуму». Зная, что особо пострадавшим от мороза областям Южного федерального округа весной была оказана значительная материальная помощь, залитые дождями регионы предполагают, что их беда тоже не останется без внимания. Дополнительные надежды внушает сентябрьское обращение депутатов Госдумы к правительству страны с призывом обратить внимание на бедствия села и выделить дополнительно из федерального бюджета 1,6 млрд рублей на восстановление семенного фонда.
Федеральное правительство пока воздерживается от однозначного ответа. Но даже в том случае, если все просьбы будут удовлетворены, а инициативы – поддержаны, совокупные денежные вливания в сельское хозяйство не смогут полностью компенсировать нанесенный стихиями ущерб. «Суммы, которые удастся получить из федерального и регионального бюджетов, будут значительно меньше потерь сельхозпроизводителей. В отрасли крайне сложная ситуация. Не хотел бы называть кого-то конкретно, но, думаю, ряд предприятий не смогут справиться с трудностями», – констатирует министр сельского хозяйства Калининградской области Андрей Романов.
Не панацея, но – лекарство
По мнению специалистов, можно смягчить последствия сюрпризов природы в сельском хозяйстве, применяя прогрессивные современные технологии. «Если хозяйство нормально работает с землей, вовремя вносит минеральные удобрения, осуществляет мелиоративные работы, то риски, связанные с погодой, уменьшаются», – уверен вице-губернатор Ленинградской области по агропромышленному комплексу Юрий Голохвастов. Об этом же говорит и Татьяна Дудина, специалист Комитета по сельскому хозяйству и продовольствию администрации Новгородской области: «Летом в Новгородской области тоже было достаточно жарко, однако те сельхозорганизации, которые сажали картофель и сеяли другие культуры в хорошие сроки, смогли добиться того, чтобы растения набрали силу. Кроме того, сельхозпроизводители начали понимать, что необходимо обязательно проводить химические прополки для борьбы с сорняками, организовывать полив в летнюю засуху». Свидетельством прогресса в этом смысле является тот факт, что несмотря на морозы и засуху, в Новгородской и Ленинградской областях в этом году собрали более высокий урожай, чем в прежние годы (справедливости ради заметим, что августовский циклон эти территории миновал).
Между тем модернизация техники и обновление технологий – не панацея от погодных рисков: фермеры стран Балтии, работающие по европейским стандартам, пострадали от ливневых дождей едва ли не больше российских коллег. То же можно сказать о Калининградской области. Хотя благодаря реализации федеральной программы развития региона областное сельское хозяйство технически и технологически обгоняет среднероссийский уровень, от природных катаклизмов местные селяне страдают не меньше других.
Не стоит забывать и о другой реалии. Внедрение современных технологий в отечественное растениеводство упирается в пресловутый финансовый вопрос. Переход на новые аграрные технологии предполагает обновление парка сельхозтехники, износ которого в отдельных регионах страны достигает 90%. По оценке Алексея Гордеева, ежегодная потребность в обновлении основных фондов почти в четыре раза превышает собственные финансовые возможности сельхозпроизводителей и составляет порядка 1 млрд рублей.
Последовательные протекционистские меры российского правительства постепенно меняют ситуацию к лучшему. Особенно это заметно в животноводстве, на поддержку которого направлен национальный проект «Развитие АПК». Впрочем, немалые преференции предусмотрены и в растениеводстве. Специальная кредитная программа Россельхозбанка, возмещение из федерального бюджета двух третей ставки рефинансирования по кредитам сельхозпроизводителям, региональные лизинговые фонды, а также отмена с апреля 2006 года импортных пошлин на сельхозтехнику, не производящуюся в России, ускорили процесс технической модернизации сельского хозяйства. Однако, как отмечают представители региональных администраций, всеми этими преференциями могут в полной мере воспользоваться лишь успешные сельхозпроизводители.
Коммерческие банки гораздо охотнее предоставляют им кредиты, у них есть средства на лизинг, они имеют возможность импортировать иностранную технику – ничего этого нет у большинства российских сельхозпредприятий, работающих со средней рентабельностью в 5%. В результате, по данным НИИ экономики и организации сельского хозяйства, количество сельхозпредприятий ежегодно сокращается на 10%.
Непрочная страховка
Еще одним способом защититься от последствий неурожая является страхование рисков. В мировой практике механизм страхования производственных, в том числе сельскохозяйственных, рисков применятся уже давно. В ряде стран (например, в Японии) производитель обязан страховать выращиваемые культуры. В других странах прямой обязанности страховать урожай нет, но государство стимулирует компании, открывая обладателю страхового полиса доступ к льготным кредитам. Государство в не меньшей степени выигрывает от смещения рисков на третье лицо (страховщика) и снижения потенциальной нагрузки на бюджет. В конечном счете государственная поддержка страхования является более эффективным направлением стабилизации доходов сельскохозяйственных производителей, чем финансовая помощь в виде субсидий, зачетов и списаний долгов, отсрочек по платежам и прямых денежных компенсаций.
Наконец, застрахованный урожай может стать ключом, открывающим дверь к частным банковским кредитам, что, в свою очередь, дает возможность большему числу сельхозпроизводителей решать вечную проблему нехватки оборотных средств, остро необходимых в начале весны для закупки горюче-смазочных материалов. «Развитие страхования сельскохозяйственных рисков является вопросом стратегическим. Такое страхование позволит производителям выйти на заключение долгосрочных фьючерсных контрактов с поставщиками, на более четкое планирование бизнеса и даст очевидный экономический эффект как для сельхозпредприятий, так и для бюджета», – уверен Андрей Романов.
Похоже, российское правительство понимает все преимущества цивилизованного защитного механизма: государство стало активным участником страхования производственных рисков в сельском хозяйстве, выступая перестраховщиком, гарантом страховых сделок, а также оказывая материальную помощь сельскохозяйственным товаропроизводителям в виде компенсации из федерального бюджета 50% их затрат на выплату страхового взноса. Объем средств, выделяемых из федерального бюджета для возврата сельхозпроизводителям, вырос за последние семь лет в 25 раз – с 80 млн рублей в 2000 году до 1,9 млрд рублей в 2006−м.
Несмотря на все эти преференции, механизм сельхозстрахования, по большому счету, не работает. В регионах СЗФО страхуется не более трети засеянных площадей. В Калининградской области, где из бюджета дополнительно компенсируется 30% стоимости страховки, положение ничуть не лучше – по словам представителей администрации, целевые средства остаются неизрасходованными. При том, что природные катаклизмы там не редкость и в прошлом году область потеряла треть урожая из-за урагана.
Сами участники отрасли называют две причины, препятствующие повсеместному распространению страхования. Первая связана с качеством работы страховщиков. Условия страхования различаются от компании к компании, тарифы высоки, а методика подсчета ущерба, нанесенного урожаю, довольно неоднозначна. Нередко производители сталкиваются и с трудностями в получении страхового возмещения. Все это усиливает скептическое отношение сельхозпроизводителей к страхованию рисков. Так, по словам первого заместителя губернатора Вологодской области Сергея Громова, в 2005 году предприятия региона, заплатив взнос 52 млн рублей, застраховали производственные риски на 720 млн. Год выдался благополучный, без особых эксцессов, и страховые выплаты составили 49 млн. То есть страховщики остались в выигрыше. В 2006 году пострадавшие производители ожидают от своих партнеров – страховых компаний возмещения ущерба в размере около 650 млн рублей. Но страховщики не спешат расставаться с деньгами и проявляют недовольство. «Они прекрасно понимают, что страхование сельхозпроизводителей – одно из самых рискованных. И потери произошли не по нашей вине: урожай вырос хороший, но убрать его мы не смогли, потому что на поле из-за дождей было не заехать. Если они не хотят возмещать убытки, какой смысл делать вид, что страхование обеспечивает защиту сельхозпроизводителю?» – возмущается Сергей Громов.
Вторая (и, возможно, главная) причина низкой популярности страховок – дефицит оборотных средств в сельском хозяйстве. «Весной, во время посевной, когда каждый рубль на учете, сельхозпроизводитель должен найти довольно значительную сумму на покупку страхового полиса. Возмещение из федерального бюджета поступает через четыре-пять месяцев и только в половинном размере. Руководители многих предприятий предпочитают махнуть рукой и надеются на „авось“», – поясняет Юрий Голохвастов. Если технологические моменты в страховании могут быть подкорректированы в результате переговоров страховщиков и региональных властей, то перманентный дефицит средств у сельхозпроизводителя относится к системным проблемам.
Основной вопрос
Можно констатировать, что государство приложило определенные усилия для создания инструментов поддержки сельского хозяйства, альтернативных бюджетному дотированию производства, – оно стало развивать систему льготного кредитования и активно стимулировать страхование сельскохозяйственных рисков. Но, очевидно, для эффективной работы этих инструментов необходима еще одна составляющая – они должны быть доступны для среднего сельхозпроизводителя. Однако усредненный отечественный производитель, работающий с рентабельностью ниже инфляции, не может претендовать на получение банковского кредита или найти свободные деньги на оплату страховки. Его больше заботит необходимость покупки очередной партии топлива к посевной (уборочной), чем не столь очевидно насущная задача минимизации потенциальных рисков.
Низкая в среднем по отрасли рентабельность российского сельхозпроизводства отчасти объясняется применением устаревших технологий и бестолковым менеджментом, характерным для многих сельхозпредприятий (а какой толковый менеджер задержится в современном российском селе?). Но в той же степени неудовлетворительные показатели определяются так называемым диспаритетом цен – отставанием темпов роста цен на сельскохозяйственную продукцию от цен на ресурсы для ее производства (ГСМ, удобрения, электроэнергию). По оценке Северо-Западного НИИ экономики и организации сельского хозяйства, некомпенсируемые потери от диспаритета цен – около 30% годовой выручки сельскохозяйственных предприятий, что, к примеру, в масштабах Ленинградской области составляет более 3,5 млрд рублей.
«Диспаритет цен характерен не только для России. На Западе цены на средства производства ежегодно растут на несколько пунктов быстрее, чем на сельхозпродукцию. Например, с 1990−го по 2000 год цены на средства производства выросли на 10%, а на сельхозпродукцию упали на 3%», – говорит главный научный сотрудник Северо-Западного НИИ экономики и организации сельского хозяйства Давид Эпштейн. Экономически развитые страны, выстраивая системы минимизации сельскохозяйственных производственных рисков, во главу угла ставят именно этот вопрос – как обеспечить производителю уровень доходов, который позволит ему не просто выживать, но эффективно развиваться, работая над повышением эффективности производства и снижением затрат. Ответы на этот вопрос могут быть найдены разные (см. интервью). Но найти взвешенный ответ необходимо для построения государственной системы управления рисками в сельском хозяйстве.
Андрей Романов, к примеру, видит два пути. «Чтобы сельхозпроизводитель был защищен от многочисленных производственных, в том числе погодных, рисков, необходимо выровнять ценовой диспаритет. А значит, надо увеличивать государственные дотации либо более четко выстраивать рынки, причем это касается как рынка нефтепродуктов, так и рынка торговли сельхозпродуктами, чтобы в конечной цене реализации сельскохозяйственной продукции доли производителей, переработчиков и продавцов распределялись более справедливо», – говорит он. В противном случае предлагаемые государством инструменты останутся невостребованными, а сельхозпроизводитель – не защищенным от капризов погоды.
Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав
Ctrl+Enter
© 2003-2024