Недавно руководство янтарного комбината объявило о восстановлении платежеспособности. О выходе предприятия из кризиса рассказывает исполнительный директор ГУП «Калининградский янтарный комбинат» Валерий Устинов.
— Комбинат больше не является банкротом?
— Формально процедура банкротства еще не прекращена, хотя 11 апреля были осуществлены все расчеты с кредиторами. Сейчас отчет конкурсного управляющего комбината находится в Арбитражном суде, который должен назначить дату его рассмотрения и по результатам этого принять решение о прекращении производства по делу о банкротстве.
— Почему погашение задолженностей произошло именно сейчас?
— До подведения финансовых итогов 2006 года у нас не было полной уверенности в том, что удастся аккумулировать на счетах сумму, достаточную для погашения кредиторской задолженности. В конце марта были сведены бухгалтерские балансы ОАО «Калининградский янтарный комбинат» (это 100%-ая дочка ГУПа), аудиторы подтвердили достоверность бухгалтерского учета и размеров чистой прибыли. Затем эти данные были соотнесены с планом капитальных затрат на 2007 год. Согласно расчетам экономистов, инвестиции в производственную базу и гидровскрышу, которые сделаны в 2005-2006 годах, позволяют добывающему предприятию отработать текущий год в плановом режиме без существенных дополнительных затрат. Только после этого было принято решение направить практически всю прибыль ОАО на выплату дивидендов единственному акционеру — ГУП «Калининградский янтарный комбинат». А он в свою очередь смог рассчитаться этими деньгами с кредиторами.
— А что мешало раньше восстановить платежеспособность?
— В рамках арбитражного управления рассматривались различные варианты восстановления платежеспособности: от продажи части непрофильных активов до привлечения стратегического инвестора, который, рассчитавшись с кредиторами, сохранил бы комбинат единым производственным комплексом. Никогда не отметалась и потенциальная возможность погашения кредиторской задолженности за счет собственной прибыли, что в итоге и было реализовано. Другое дело, что эту прибыль надо было еще получить в виде «живых» денег.
Я был принят на работу в марте 2003 года и прекрасно помню, в каком состоянии предприятие тогда находилось. Помимо многомиллионной задолженности, которая и привела к инициированию процедуры банкротства, арбитражное управление столкнулось с рядом серьезных проблем, каждая из которых могла стать фатальной для комбината.
Добываемый янтарь разворовывался, а все предприятие было опоясано криминальными сетями. Комбинат фактически утратил свои рыночные позиции, и никакой осмысленной маркетинговой стратегии у него не было. Добавьте к этому крайнюю степень изношенности технической базы и отсутствие средств на подготовку добычи на новых участках. А запасы на старых к тому моменту уже исчерпались: в 2003 году была прекращена добыча на Пальмникенском месторождении, которое до этого и давало основной объем янтаря.
Возможно, при удачном стечении обстоятельств можно было, не вкладывая деньги в поддержание производственной базы, не инвестируя в добычу, накопить необходимую сумму и расплатиться с долгами. Но что бы предприятие делало сегодня, не имея исправной техники и подготовленных к добыче участков?
Только для запуска гидровскрыши первого уступа на Приморском месторождении мы работали 3 года, потратив на это более 47 млн рублей. Еще порядка 36 млн рублей было затрачено на ремонт аварийного оборудования, поскольку предприятие так и не получило инвестиций на модернизацию технической базы по линии ФЦП, как это было предусмотрено. Плюс пришлось заново создавать систему безопасности, заниматься выводом новой продукции на рынок.
Так что я считаю, что арбитражное управление сделало правильный выбор в пользу комплексного решения проблем, стоявших на тот момент перед предприятием, понимая, что этот путь принесет свои плоды далеко не сразу.
— Будет ли теперь комбинат продан компании «АЛРОСА»?
— Переговоры с «АЛРОСА» вел Минфин при участии конкурсного управляющего. Никаких конкретных договоренностей, насколько я знаю, достигнуто не было. Погашение кредиторской задолженности не означает автоматического прекращения этих переговоров. В случае сохранения интереса к комбинату со стороны «АЛРОСА», они наверняка будут продолжены. Окончательное решение о целесообразности прихода на предприятие стратегического инвестора, а также о том, кто им станет, будут принимать уполномоченные на то органы — Минфин и Росимущество, к которым перейдет оперативный контроль над комбинатом после прекращения процедуры банкротства.
— Ряд СМИ заявили о фантастической капитализации янтарного комбината – порядка 3 млрд долларов. Какова реальная стоимость предприятия?
— Я бы сам с большим интересом выслушал, по какой методике рассчитывалась такая капитализация. Министр промышленности Власенко, первый озвучивший эти цифры, скромно утаил, как он к ним пришел. Могу лишь предположить, что он просто умножил примерный объем запасов — 100 тыс. тонн — на сегодняшнюю среднерыночную цену янтаря. В результате действительно получится что-то около 3 млрд долларов. Есть только небольшая поправка: чтобы добыть 100 тыс. т, комбинату даже при выходе на проектную мощность — 450 т в год — потребуется более 220 лет. Ни одна компания мира не имеет такого горизонта планирования. Та же региональная программа развития янтарной отрасли, написанная министерством Власенко, ограничена всего 2010 годом.
Вопрос стоимости вообще не такой простой, каким кажется на первый взгляд. Предприятие стоит столько, сколько за него готов заплатить покупатель. Я же могу говорить только об оценке активов ГУПа, которая была проведена в 2006 году в соответствии с законодательством о банкротстве и утверждена Росимуществом. Согласно ей, все активы ГУПа, включая акции двух «дочек», на 1 апреля 2006 года стоили 324 млн 114 тыс. рублей, что по тогдашнему курсу было где-то 11,5-12 млн долларов.
— Существует идея областного Правительства о создании янтарной биржи. Нужна ли биржа янтарному комбинату, отрасли в целом?
— Свое отношение к этой идее мы не раз озвучивали, и оно не изменилось. Перевод сбыта на биржевую основу не способно решить ни одной проблемы янтарной отрасли, но при этом обязательно добьет комбинат. С одной стороны, предприятие предлагают лишить контроля за сбытом собственной продукции, а с другой — допустить к торгам т.н. «альтернативных продавцов». При этом лицензию на добычу имеет лишь наш комбинат. Соответственно любое сырье, выставляемое на биржу в обход комбината, это легализация незаконного промысла.
Вообще меня удивляет, что проект, который уже не раз признавался специалистами вредным для отрасли, у которого нет сторонников ни среди производителей, ни среди потребителей, опять начинает всерьез обсуждаться во властных кабинетах.
— В чем причина конфликта комбината с переработчиками янтаря?
— С большинством переработчиков у комбината нормальные отношения. Есть конфликт с «Янтарным союзом» во главе с Михаилом Симуковым. Его причина кроется в их нежелании работать на рыночных условиях по общим для всех правилам. Еще каких-то 5 лет назад частники за бесценок скупали ворованное у комбината сырье. Кто-то его перерабатывал сам, а большинство перепродавало в ту же Польшу, Литву, получая с этого огромную прибыль. Как только внешнее управление объявило войну янтарной мафии, лишив ее преступных доходов, стали раздаваться обвинения в том, что руководство комбината якобы дискриминирует частных потребителей, не продает им сырье, завышает на него цены. Как показали проверки по линии УФАС и других органов, все эти обвинения высосаны из пальца. Тем не менее, «Янтарный союз» продолжает забрасывать своими жалобами региональные и федеральные органы власти. Мы расцениваем это как попытку с помощью административных рычагов надавить на нас, дестабилизировать обстановку на комбинате, вернуть ситуацию к состоянию хаоса и бандитского беспредела 90-х.
— А какова реальная доля продаж янтаря на внутреннем рынке?
— В прошлом году добывающее предприятие ОАО «Калининградский янтарный комбинат» реализовало на внутреннем рынке почти треть всего проданного янтаря — 32%. У ГУПа и «Янтарного ювелирпрома», которые продавали свои старые запасы, доля экспорта вообще ничтожно мала — соответственно 2,11% и 0,34%. Замечу, что это фактически предел для внутреннего рынка, который значительно уступает внешнему по емкости. В Польше, Литве, Германии, Дании и Чехии гораздо больше перерабатывающих фирм и ювелирных мастерских, чем в России. И это отнюдь не следствие дефицита янтаря на внутреннем рынке, как любят говорить представители «Янтарного союза». Большие объемы у нас просто некому осваивать — что называется, «не в коня корм». Если будем волюнтаристски увеличивать внутренние продажи, этот янтарь начнут скупать не для переработки, а для последующей перепродажи за границу.
Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав
Ctrl+Enter
© 2003-2024